Корреспонденты «НВ» побывали в демянском селе Лычково
13 лет назад о селе Лычково узнала вся страна. 9 мая 2002 года на Первом канале показали сюжет о разбомбленном эшелоне с детьми, эвакуированными из Ленинграда. О том, как лычковские бабушки долгие годы хранят эту память.
«Ах, война, что ж ты сделала, подлая...». Сегодняшние мальчишки и девчонки, может, очень многие из них, никогда не слышали песен Окуджавы. И этой строки. А нет подлее смерти, чем детская. В самом начале, на легком взмахе крыл.
Поэтому лычковская трагедия, одна из многих, — все-таки особая в этом ряду. Память, слова, от которых влажнеют глаза. Кто мы без слез очищения? Что, какую свою правду несем остальному миру? Хотя бы той его части, которая, как представляется нам, вновь заболевает собственной исключительностью.
Воздух!
Это случилось 18 июля 1941 года. Совсем не в августе, как сообщалось в первых телесюжетах и газетных публикациях. Я и сам, уже в конце 2004 года, впервые побывав в Лычкове, допустил эту неточность. Но пусть не было верной хронологии, зато еще были живы очевидцы.
Я слушал рассказ Прасковьи Николаевны ТИМУХИНОЙ, которая в 1941-м была молоденьким санинструктором. О том, как командир сандружины Варвара Константинова крикнула: «Хватай сумку и на вокзал!». Как увидела жуткую картину — фрагменты тел на деревьях и проводах. Как искала живых и, заметив в одном из вагонов сверток, потянула, а он вдруг запищал, будто малыш. «Я нашла, я нашла!!!». Это была большая резиновая кукла.
Несколько лет назад она дала свое последнее интервью-воспоминание. Когда студенты Санкт-Петербургского университета кино и телевидения снимали документальный фильм «Дети, пережившие ад». Съемочная группа появилась в Лычкове благодаря петербуржцу Джону Федулову. В 1941-м он, 12-летний мальчишка, выжил в том лычковском аду.
Вместе с другими ленинградскими детьми он был эвакуирован 5 июля. Тем, кто это организовывал, наверное, думалось, что детей везут подальше от войны, в безопасную сторону. Деревня Молвотицы. Потом — автобусы, грузовики, подводы и пыльная лесная дорога на Лычково.
На станции Джон запомнил деревянный вокзал, там был бачок с питьевой водой: «Мы бегали туда». На втором пути стоял поезд с красными крестами — для раненых. Когда на первый подали товарный, скомандовали погрузку. Джон шел за очередным мешком, кто-то крикнул: «Самолеты!». А с неба уже падали, сыпались точки... Бежал в сторону леса, падал. Немецкий летчик, спустившись ниже, расстреливал бегущих из пулемета.
Он не мог не видеть, в кого целил.
День клонился к закату, когда выживших повезли в сторону Бологое. Перед глазами стояли кровь и густой дым.
12 вагонов
А на станции собирали мертвых. Грузили и везли на местное кладбище, где уже была выкопана могила. Скольких тогда похоронили?
— Если основываться на имеющихся документальных данных, то при налете погиб 41 человек, в том числе 27 детей, — говорит директор центра изучения истории села Лычково Евгений ДУДНИК. — Насколько это правдоподобно при 12 уничтоженных вагонах? Может, опасались показать истинные потери, ведь по головке-то не погладили бы за то, что детишек отправили навстречу смерти. С другой стороны, правдива ли версия о том, что в момент бомбежки в Лычкове были собраны дети чуть ли не со всех окрестных районов, куда их первоначально привезли? А это — около двух тысяч детишек.
Сейчас в Лычкове уже не осталось принимавших участие в тех страшных похоронах. Есть пересказы их воспоминаний. Они живут с теми, кто родился после войны, и это уже не одно поколение. Страшные пересказы, порой в них просто не хочется верить. Якобы вместе с мертвыми в могилу попадали и те, кто еще дышал. Руки и ноги оторваны. А ребеночек еще дышал. Суматоха, ужас — все объяснимо. Но, может, все-таки не было этого? Легенды рождаются и живут по своим законам.
В любом случае полной картины трагедии — чтобы со всеми деталями и цифрами и никаких фантазий — наверное, уже не будет никогда.
Несколько лет назад близ вокзала прокладывали коммуникации. Нашли детские черепа. Жертвы из эшелона? Не всех жертв свезли на кладбище? Кто знает...
С оборванной строки
— Очень жаль, что вне доступа архив Матусовского.
Старая учительница, бывший директор школы Анна ГОЛОВНЕВА вспоминает о неудачных попытках разыскать материалы, собранные Михаилом Львовичем.
Поэт специально приезжал в Лычково, хотел написать книгу. Опрашивал очевидцев, много с кем встречался. Анна Павловна вспоминает школьного повара Марию Тихомирову — она рассказывала ей о своей долгой беседе с Матусовским. Смерть помешала ему осуществить свой замысел. Может, материалы до сих пор хранятся в семье?
О трагедии на станции могло стать широко известно задолго до сюжета, показанного ОРТ.
Головнева попала в Лычково по распределению в конце 1950-х.
— Мы с мужем поселились у одинокой пожилой женщины. И вот она нам говорит, мол, поеду в Псков деток проведать, в войну их там схоронила. А вы сходите на наше кладбище на детскую могилку, помолитесь. Вот вам просфорки, конфетки. Так я и узнала про эшелон. Тут все знали, не забывали, ухаживали за могилкой. А в начале 2000-х будто толкнул нас кто-то. Что же вы сидите, пора бы уже как следует увековечить память ленинградских ребятишек! В совете ветеранов были еще и боевые старики, настоящие фронтовики. Мы много куда писали — в фонд Ельцина, в партии, губернатору Санкт-Петербурга... Яковлев тогда ответил, что поскольку могилка в другой области, ничем помочь не может. Но сменившая его Матвиенко имела уже другой взгляд. А тут еще у нас побывала Екатерина Сущенко из Санкт-Петербурга, занимавшаяся захоронениями ленинградцев, погибших в эвакуации: «Надо продолжать, обязательно».
А два — лучше
Тогдашний председатель Совета Федерации Сергей Миронов, похоже, близко к сердцу принял лычковскую историю. По его приглашению члены совета ветеранов со своим председателем Лидией Жегуровой побывали в Москве. Потом московский скульптор Александр Бурганов привез и установил памятник на детской братской могиле (как противоестественно это звучит — детская братская...).
Спасибо, но... Лычково ожидало чего-то другого. Более возвышенного, что ли. Чтобы девочка на скульптуре была как... живая. И стояла не на кладбище, а у вокзала. В общем, сбор средств на народный памятник, уже начатый, был продолжен. С Дальнего Востока, из Сибири приходили переводы и с западных наших рубежей.
— Нас тогда так растрогал Коленька из Пскова, — вспоминает Анна Павловна. — Прислал несколько рублей, которые ему достались «за хорошие оценки». Он теперь уже большой. Интересно, что с ним, чему учится, как живет.
Бывший привокзальный пустырь благоустраивали на субботниках. Многие лычковцы в этом поучаствовали. Скульптор, народный художник России волгоградец Виктор Фетисов тоже не рассматривал свою работу как коммерческий проект. Ему заплатили, но справедливее сказать — компенсировали расходы. Да и собраны были от пожертвований не миллионы — откуда они у простых людей? Валентина Матвиенко помогла с транспортом — привезли скульптуру, камень. В канун Дня Победы 4 мая 2005 года памятник был торжественно открыт.
Прасковья Тимухина радовалась в этот день вместе со всеми…
Малые Пискарёвки
Вот какая получается вещь — 10 лет уже памятнику будет. Первый круглый юбилей. Очень значимый для Лычкова. Как оплаченный долг. Как маленькая победа. Дай Бог, не последняя. Почему так? А потому, что даже на этом пятачке русской земли на подступах к валдайским высотам лычковская могила — не единственная.
— Были жертвы среди эвакуированных из Ленинграда детей и в соседних с Лычковом Кневицах, — рассказывает Екатерина СУЩЕНКО, учительница 79-й школы Санкт-Петербурга, руководитель детско-юношеского объединения «Память сердца». — У меня был разговор с главой Демянского района по поводу мемориальной доски. Мы обязательно ее установим. Только не на переезде, где произошла трагедия, а на станции — в людном месте. Есть братская могила в деревне Муры: там похоронены и взрослые, и дети, погибшие при бомбежке в прифронтовой полосе. Двое маленьких ленинградцев были похоронены в деревне Лужно, от которой, к сожалению, уже почти ничего не осталось. Мы стремимся к тому, чтобы ни одна наша малая Пискаревка не была забыта. Их очень много. И в Тихвине, совсем близко от нас. И в Рязани, Иванове, Ярославле, даже рядом с Полярным кругом. Дети гибли, умирали...
Но Лычково, убеждена Екатерина Алеексеевна, — особое место. Это самая первая трагедия. Раньше блокады. Раньше самого Пискаревского кладбища. Предвестник большой и страшной беды.
Чёрная линия
Центр изучения истории села Лычково — это война. Только она. Там весьма приличный для села музей. В нем нет свободного места для чего-то еще. Погибший эшелон — одна из тем. Это важно, но далеко не все. Край, он еще и партизанский.
Евгений Дудник сейчас как раз пишет книгу о партизанском движении. Говорит, что это целый пласт неподнятый. То, что поднято, причем и в буквальном смысле, ведь в Лычкове есть своя группа в составе демянского поискового отряда, — это тоже часть экспозиции. Бои вплоть до февраля 1943 года, когда наши войска освободили Лычково, шли ожесточеннейшие.
— Линия фронта проходила по железной дороге, — поясняет Евгений Анатольевич. — Когда наши отодвинули наконец ее на запад, здесь ничего не осталось. Может, одно-два здания, частично уцелевшие. До войны это был райцентр, который собирались сделать городом и переименовать. Лычково превратилось бы в Жданов. К 1941 году в поселке насчитывалось более 11 тысяч жителей, мало меньше, чем сейчас во всем Демянском районе.
Лычково входило в Демянский котел. Этим все сказано. Однако вопрос о потерях, полагает Дудник, также непрост, как в случае с эшелоном:
— По официальным данным — пять с половиной тысяч. А по факту здесь наверняка лежат десятки тысяч. Недавно купил книгу, где рассказывается о всех котлах Великой Отечественной. Кроме Демянского. Ни слова! Не самая блестящая операция: окружили 100-тысячную группировку немцев, но не разгромили. Хотя это был опыт, репетиция Сталинграда. И сдерживание врага во спасение Ленинграда. Но какой ценой...
На вахте
Когда одни ушли бить врага, другие потихоньку возвращались в родные места. Им открылось, какая здесь работала мясорубка. Мертвые лежали штабелями. Слой — бушлаты, слой — шинели, слой — полушубки... Род войск, время года, география...
До сих пор останки бойцов находят в самом селе. В позапрошлом году возле хлебоприемного пункта подняли более 40 человек. Идентифицировать удалось лишь троих. Среди них — сибиряка Михаила Ходулова. Связались с военкоматом в Кемерове. Оказалось, что дочь солдата уже три десятка лет живет в Великом Новгороде. «Мама нам с сестрой всегда говорила, что папа обязательно найдется. Ждите! И мы ждали», — это были ее слова.
Аслбек НЕТЕШЕВ — поисковик, руководитель школьного военизированного клуба «Молодогвардеец». Вырос на рассказах о войне.
— Женщина ведет ребенка и закрывает ему глаза, чтобы не видел убитых, — вот что такое было Лычково в первые месяцы после освобождения. Мы живем на костях — это правда.
Я спросил, как ему живется с этой правдой, которую он продолжает видеть воочию, занимаясь поиском. К чему ведет? К Богу? Или наоборот, ни во что не хочется...
— Кем-кем, а атеистом тут не станешь. У нас здесь запросто расскажут что-нибудь мистическое. Кому-то в лесу солдат с автоматом выбежал навстречу: «Наших не видал?». Кто-то лыжников видел — шли, как тени. Здесь лыжная бригада за неделю погибла, почти 3 тысячи человек.
Здесь погиб Алексей Лярский — первый исполнитель роли Максима Горького. Необычайно популярный, ему сам всесоюзный староста Калинин до войны вручил медаль за трудовое отличие. Здесь много имен и судеб.
Здесь везде война: на днях чистили пруд — нашли десяток снарядов.
Счастливые мы...
Джон ФЕДУЛОВ — без пяти минут почетный гражданин Лычкова. В марте ему исполнилось 86. Очень хочет в мае приехать в Лычково. Не ради регалий. Просто отдать дань памяти своим вечно юным ровесникам или почти ровесникам. Повидать знакомых, друзей. Бог даст, здоровье не подведет.
Готов материал для новых съемок. Отчасти, как признается Джон Дмитриевич, он вновь взялся за тему потому, что появляются воспоминания, искажающие картину трагедии. И дело тут не в каких-то отдельных ошибках, фантазиях. В конце концов, человеческая память несовершенна, как и сам он.
— Я хочу, чтобы это был фильм-обращение к тем, кто будет стоять у памятника ленинградским детям 18 июля 2041 года. Хочу поставить точку — рассказать правду, как я ее помню и как я ее узнал. Так бывает: то мы не придаем чему-то большого значения, то, заметив и выделив, начинаем что-то преувеличивать. Нас из Лычкова увезли в Кировскую область, в детдом. Хорошо помню, как разговаривали учителя: «Из нашей школы не приехали одиннадцать». Были другие школы, были детские сады. Самым маленьким и досталось: они были в первых вагонах, на которые полетели бомбы.
Из детдома Джон сбежал домой и попал в блокаду, в марте 1942-го был эвакуирован повторно — в Сибирь. Оттуда не сбежишь?
— Да я бы и не хотел! Так мне там полюбилось. Мечтал стать лесником. Но не мог оставить маму одну.
Он стал железнодорожником. Почетным! Проектировал автоматику для всех дорог Союза. Уже 65 лет неразрывно связан с Институтом инженеров железнодорожного транспорта, где сейчас возглавляет совет ветеранов.
— Конечно, у меня когда-то был детский страх к железной дороге. Но время берет свое. В 1944—1945-м часто бегал на Московский вокзал, встречал поезда, нанимался носильщиком. Покупал булочку и, жуя ее, шел в школу. Привык. И с детства у меня еще привычка не гнушаться никакой работы. Надеюсь, у моего 15-летнего правнука тоже это будет. Об одном молю Бога: пусть никогда больше не будет такой войны. Только идиоты могут бряцать оружием…
Владимир БОГДАНОВ (фото)
