Народному учителю России Анатолию МАЛЯКИНУ — 70 лет
Каждую весну Анатолий Михайлович с супругой закрывают городскую квартиру и переезжают на дачу. До осени. Потому и наш разговор с юбиляром шел за чашкой кофе в обвитой зеленью беседке.
— Уже известны результаты итоговых экзаменов по химии учащихся выпускных классов. В моем девятом классе — всего четыре четверки, остальные — пятерки. Одиннадцатиклассники тоже хорошо написали ЕГЭ. И, что особенно приятно, в этом году снова есть стобалльник, — сразу же поделился новостями Анатолий Малякин. — Я горд! Все, кто выбирают для продолжения обучения вузы, поступают на бюджетные места.
— На ваш взгляд, насколько трудные задания в тестах единого госэкзамена?
— ЕГЭ год от года усложняется. По всем предметам. Делается это, чтобы в вузы проходили по конкурсу действительно сильные абитуриенты. И я согласен с таким подходом. Чтобы успешно сдать итоговые школьные испытания, нужно приложить усилия. Мы когда в начале учебного года начинаем с одиннадцатиклассниками решать тесты прошлых лет, многие, пробежав глазами вопросник, говорят, что за полчаса сделают. Когда же приступают к решению, понимают, что не так все просто, как кажется. Я всегда ребятам говорю, что нужно уважать вопросы и быть очень внимательным, потому как формулировки бывают с ловушками. Даже я иногда попадаюсь. Так, в учебниках чаще всего пишется, с чем реагирует вещество, а на ЕГЭ могут спросить, с чем не реагирует. Не заметишь «не» и завалишь вопрос.
— Если усложняются тесты, значит, и учебная программа должна меняться?
— Точно так. Я готовлю детей по профильному курсу. Так вот, мой нынешний одиннадцатиклассник, хорошо знающий химию, — на уровне студента второго курса института двадцатилетней давности. А знания победителя Всероссийской школьной олимпиады по химии соответствуют знаниям выпускника столичного вуза.
— Профильное обучение дает результат, если ребенку интересен предмет. Но ведь не секрет, что даже к 11 классу далеко не все учащиеся определяются с предпочтениями...
— Да, такое случается. Убежден, что специализацию нужно не с десятого класса вводить, а гораздо раньше. Собственно, так когда­то и было. У нас в школе в прежние времена всегда набирали два пятых класса. Два года у них шла углубленная подготовка по математике. В седьмом с детьми начинал работать я, знакомя с волшебницей наук — химией. И по итогам учебного сезона мы формировали один восьмой класс с химическим уклоном, куда попадали дети, которые проявляли интерес к предмету. И к выпускному классу они ни о каком другом профиле и не мечтали, так нравилась химия. Сейчас ситуация другая: есть школы, где вообще нет некоторых параллелей, потому как мало учащихся. В образовательном заведении, в котором я тружусь, последние годы всего один десятый класс формируется, причем одна половина ребят усиленно занимается химией, вторая — обществознанием и историей. Ни о какой ранней профильной подготовке речь не идет. И случается, что, действительно, приходят дети, которых химия не прельщает, или не тянут они углубленную программу. Но я, как педагог, не могу себе позволить не заниматься с ними на все 100%. К сожалению, результат получаю не тот, на который рассчитываю.
— Ну и что делать с такими, не нашедшими себя?
— Чаще всего проблема метаний кроется в их родителях. Мамы и папы, не спрашивая, а хочет ли ребенок этого, отдают его в школу № 26 к Малякину, потому как видят свое чадо в будущем великим химиком или врачом. А подросток к этому не стремится. Конечно, для меня важно, чтобы мои воспитанники знали предмет, но куда более значимо, чтобы они выросли хорошими людьми, личностями. Когда я вижу, что не идет у ученика химия, приглашаю родителей и объясняю, что можно, конечно, психологически сломать ребенка, заставить зубрить формулы и определения, даже добиться того, что мальчик или девочка будут на приличном уровне решать задачи, но толку от этого не будет. В жизни они станут обходить химию стороной. Некоторые мамы прислушиваются и переводят детей в обычные классы, другие стоят на своем...
— Выпускники говорят, что у вас на уроках не забалуешь, что спрашиваете часто и строго...
— Что не забалуешь, — это точно. И что строго оцениваю, тоже верно. Но оцениваю справедливо. У меня за десятилетия отработана система контроля знаний: дал новую тему, а в конце урока минут десять на проверку, как усвоили. Закончили что­то изучать, и пока зачет по этому блоку не сдадут, к другому не приступят. Из домашних заданий могу одну­две задачи на выбор проверить. Небольшие самостоятельные почти на каждом уроке устраиваю. Ведь в химии все взаимосвязано: одну тему не понял, потянет за собой цепочку новых пробелов в знаниях. Так что мои школяры знают, что бегать от ответов бесполезно, я все равно найду способ проверить, как усвоили.
— Раньше ваши воспитанники нередко становились победителями и призерами всероссийских и международных состязаний по химии. Но в последние годы что­то не слышно о таких успехах. Больше не готовите ребят к олимпиадам?
— Готовлю, конечно. И в числе победителей городских, областных этапов всероссийской школьной олимпиады — всегда мои ученики. А вот с выходом в финал теперь есть сложности. Несколько лет назад в Москве решили, что нужно выстраивать в общий рейтинг по полученным баллам всех участников региональных туров. Казалось бы, что в этом такого — прозрачная система отбора на заключительный раунд. Однако если учесть целые научные школы и огромные центры подготовки одаренных школьников в столичных регионах, сотни учащихся которых выходят ежегодно на областные этапы и показывают высокие результаты, шансов пройти в финал у таких небольших субъектов РФ, как Новгородчина, почти нет. У меня в этом году Герман Штырц, к слову, именно он написал ЕГЭ на 100 баллов, на областном туре олимпиады стал победителем, набрав 79 баллов, а это очень высокий показатель. Но не получил приглашения на заключительный этап. В последние годы новгородской команды нет в финале, зато москвичи по 70—90 человек приезжают...
— Вы говорите о систематической работе с одаренными школьниками в мегаполисах. Но ведь и у нас есть школа «София», которая как раз и занимается подготовкой детей к олимпиадам. Вас не устраивает ее деятельность?
— Не совсем устраивает. Я стоял у истоков создания этой школы. Однако отличный результат может быть, только если занятия ведутся на постоянной основе, начиная класса с пятого. А для этого необходимы отдельные самостоятельные учебные центры, каковые, например, имеются не только в Москве и Питере, но и в Пскове, Вологде. Там углубленно изучающие дисциплины, ребята занимаются по вечерам несколько раз в неделю в течение нескольких лет. Получают от преподавателей задания, проверяют правильность их выполнения, уточняют неясные моменты, обсуждают варианты решений и новые научные гипотезы. У нас же действует схема выездных сессий, когда одаренных детей со всей области приглашают в Новгород для занятий с лучшими педагогами раз­два в год на несколько дней. Но что можно дать ребенку за три­четыре дня? Очень мало. На мой взгляд, такая методика неэффективна.
— Анатолий Михайлович, вы отдали школе 51 год! Ваши бывшие и нынешние ученики надеются, что вы и дальше будете трудиться...
— Я подсчитал, что за годы учительствования подготовил и выпустил более 5000 человек, вырастил порядка 200 победителей и призеров всесоюзных, всероссийских и международных состязаний по химии. Мне сейчас пишут с территории всего бывшего Советского Союза.
Много лет отдано педагогике... Но я не собираюсь покидать школу № 26, в которой трудится очень дружный коллектив единомышленников, администрация которой создает все условия для учителей и детей. На торжестве по поводу моего юбилея публично дал обещание еще пятилетку поработать. Только бы здоровье не подвело.
Как-­то рассказал моим ученикам, что если бы стал химиком, но не учителем, занялся бы биоинженерией, над созданием эликсира молодости корпел бы. Раз уж голову к другому туловищу пришивают, значит, и эликсир не за горами. И мне мои старшеклассники сейчас говорят, что обязательно найдут нужную формулу для меня. Что ж, буду ждать и трудиться. Ведь детей, которым нужны моя помощь, опыт и знания, — очень много...
Фото из архива "НВ"
