или Ещё раз о колонизаторах края света
Дело было в июле. Числа 25-го отослал свой e-mail в Якутию Игорю Чикачёву. Через три дня утречком — почтальон. С книгой Игоря Алексеевича «У льдов на краю ойкумены»*.
Даже удивительно показалось. Из какой-нибудь близкой губернии так называемое почтовое отправление могло дольше следовать. А тут — Якутия.
Елонь—Шелонь
А там — Русское Устье. Или Жило — по-старинному. Устье Индигирки, до берега Северного Ледовитого — рукой подать. Русскоустьинцы, малый субэтнос (их лишь несколько сотен человек), включенный в алфавитный перечень национальностей и языков России, считают себя потомками новгородцев. Из поколения в поколение передавалась легенда о беглецах, спасшихся морем от мести Ивана Грозного вольному и непослушному граду.
Есть и другие предположения. Первыми поселенцами могли быть поморы. Или казаки, пришедшие по суше. Новгородская версия — самая романтичная. Однако в ее пользу — не только изустные предания. Исследователи связывают с новгородским происхождением русскоустьинцев особое почитание ими иконы Знаменской Божией Матери. Названия топонимов — например, реки Елонь, «потерявшей» букву «ш». Сам язык: вот откуда взялось у них выражение «на ушую посадить», то есть поставить в неудобное, зависимое положение? Ведь так и слышится — «на ушкую...». Что вполне по-новгородски, поскольку значило отправить должника с ушкуйниками на разбой — отрабатывать.
Да и почему не быть новгородскому следу на севере Сибири, если его даже на Аляске находят? В 1937 году американский исследователь Теодор Фарелли признал в древнем русском поселении новгородскую колонию.
Кульминацией восстановления связей с прародиной был прошлый год. Часовня, подаренная Русскому Устью. Поездка новгородской делегации на край света. Потом «арктические ветра» у нас поутихли. Что по жизни вполне естественно. Как смена погоды и времен года.
И вот — посылочка. Составитель включил в издание и пару материалов, опубликованных в «НВ» («Мы идем на Север» — Ольги Лихановой и «Арктика Иннокентия Новгородова» — автора этих строк). Ну а Александру Кочевнику, которому в 2014-м посчастливилось лично побывать в Русском Устье, тут как иллюстратору и вовсе раздолье. Спасибо Игорю Чикачёву от всей нашей компании. Не рассчитывали оказаться под одной обложкой с удивительной историей, да еще и облеченной в художественную материю.
Примерно так
Рассказы, очерки, статьи, словари, фольклорный материал... А начиналось все, по признанию Игоря Алексеевича, с желания опубликовать разрозненные и незавершенные работы отца — писателя, этнографа, языковеда и краеведа Алексея Чикачёва. В частности, пьесу «На краю ойкумены». Поразмышляв в прологе о том, как появились и выжили колонисты на студеном берегу, автор говорит нам, что дальше было «примерно так». Молодой парень Фёдор влюблен в красавицу-юкагирку Уяньдю. Читая в ее глазах, что и он ей люб. И быть ей в замужестве и крещении Ульяной. Любовь сильнее козней шамана Албая, настраивающего юкагиров против русских: «Они выловят нашу рыбу, они перебьют наших оленей». На эту простую сюжетную нить нанизано драгоценное ожерелье — традиции, фольклор. От обрядовых песен до озорных частушек:
У меня была папаха,
Из кольца в кольцо вилась,
А колымская девчонка
Три версты за мной гналась.
Алексей Чикачёв жизнь и талант посвятил своему народу. Это о нем писатель Валентин Распутин сказал: «Когда бы были хоть у половины наших городов и весей такие защитники, насколько легче было бы России становиться и оставаться Россией...».
Дело отца продолжает ныне Игорь Чикачёв, заслуженный работник народного хозяйства Якутии. Хотя его пьесу «Матерь дальняя» уже не назовешь «вокально-хореографической картиной». Это историческая драматургия. Время действия — 1912 год. Особым этот год сделал приезд в Русское Устье ссыльного эсэра Владимира Зензинова — человека европейски образованного, владевшего несколькими языками философа, экономиста и... потенциального террориста. В свою первую ссылку «господин государственный преступник» сбежал из Якутска в Японию, потом оказался во Франции. На второй раз его упрятали гораздо надежнее.
Тем самым «проклятый царизм» взлелеял будущего автора русскоустьинской «библии» — труды Зензинова открыли обществу маленький островок русской цивилизации, затаившийся в веках и снегах.
Осмотревшись, Зензинов пришел к выводу, что купечество обирает рыбаков и охотников, скупая за бесценок плоды их трудов и присваивая львиную долю прибыли себе. С его нашумевшими очерками в «Якутской окраине» ознакомился губернатор фон Витте. После чего созвал представителей купечества на предметный разговор. Возразить торговым людям было нечего.
В пьесе Игоря Чикачёва глаза Зензинову открывает Пантелеймон — удачливый охотник, лихой ездок на собаках и пересмешник. Разговор зашел про экспедицию барона Толля (1900—1902 гг.), который искал загадочную Землю Санникова, да сам пропал.
«А чё её искать-то? Нешто её терял кто-то? Здесь, тута она, Земля Санникова, мы на ней живём. Там, где купец Санников торгует, там и есть земля его! Мы здесь ему лишь одному песца сдаём!».
Призрачно всё
Поскольку песец и до Русского Устья доведет, вероятно, представители рода «промышленников» Санниковых тут и впрямь бывали. Может, и Яков Санников тоже. Тот самый, кто в 1810 году, будучи участником экспедиции на Новосибирские острова, возглавляемой Матвеем Геденштромом, увидел с северной оконечности острова Котельного высокие каменные горы.
И началось! В 1820 году проверить открытие отправилась экспедиция под началом П. Ф. Анжу. Безуспешно. Как результат — многолетняя пауза.
Но в 1881-м американец Джордж Де-Лонг, искавший Северный полюс, застрял во льдах, его судно дрейфовало вместе с ними, благодаря чему исследователь нечаянно открыл небольшой архипелаг к северо-востоку от острова Новая Сибирь.
В России тут же снова вспомнили о Земле Санникова. В 1885 году Академия наук снарядила на поиски экспедицию под началом А. А. Бунге, помощником у которого был вышеупомянутый Э. В. Толль. Барон, подобно Санникову, увидел недосягаемый остров и заболел той же болезнью.
Его не смутила неудача Нансена: норвежец в 1893 году впустую прошел в районе предполагаемого «оазиса во льдах».
Лишь в 1948 году сотруднику Арктического института В. Н. Степанову пришла мысль, что Земля Санникова существовала, но... растаяла. Потому что была из ископаемого льда. Эта простая гипотеза оправдала громадные усилия, затраченные искателями. К слову, экспедиция Толля в начале XX века обошлась в 150 тыс. рублей. Тех еще.
Но как в свое время веско заметил адмирал С. О. Макаров: «Если мы что-нибудь знаем о Ледовитом океане, то благодаря этим неудачным экспедициям».
Есть только миг. Земля Санникова подарила России песню из одноименного кинофильма, снятого в 1973-м. А миг растянулся на добрых полтора столетия. Реальности трудно конкурировать с миражом. Русское
Устье, в отличие от Земли Санникова, никто не включал в список «100 великих загадок». Хотя та стойкость, которую вот уже пятое столетие демонстрирует это племя, достойна и удивления, и восхищения.
На всех ветрах. И парах
Эксклюзив сборника «У льдов на краю ойкумены» — ранее неизвестные статьи Зензинова. Его личные архивы по большей части — в США. Владимир Михайлович, будучи не за красных и не за белых, эмигрировал из страны, осел на Западе.
Очерк «Ссылка в Арктической Сибири» впервые был опубликован в журнале National Geografiс в 1924 году. Помимо любопытных фактов из жизни и быта «старинных людей у холодного океана» автор приводит факт, согревающий русскоустьинцам душу. Он сообщает о нежилом строении, в котором обнаружил архивные документы, свидетельствующие, что поселение в устье Индигирки основано-таки во времена Ивана Грозного.
По иронии судьбы, примерно в то время, когда была опубликована статья Зензинова, пурга разметала по тундре драгоценный материал. Известно, что в первые годы советской власти, добравшейся «до самых до окраин», архив было решено уничтожить. Потом сверху пришла команда: не трогать. А уже утопили. Нашли, достали, разложили на крыше для просушки. Тут и ветер.
Когда-то русский публицист Дмитрий Философов, посчитавший необходимым привлечь внимание читающей публики к трудам Зензинова о Русском Устье, лежащем «на пределе человеческого жительства вообще», выразил надежду, что «после В. М. Зензинова, даст Бог, никто из интеллигентного мира туда не попадет». Среднегодовая температура -15°С; ни деревца, ни кустика... Действительно, откуда тут взяться интеллигентному человеку?
Сам Зензинов думал иначе. Накануне Второй мировой войны он признавал одним из неоспоримых достижений Советского Союза освоение Арктики. Статья «Советская Арктика», опубликованная в Russian Review весной 1944-го заканчивалась словами: «В этом огромном регионе хватит работы на много поколений вперед. Арктика по-прежнему ждет людей».
А русскоустьинцы давно там, никуда и не уходили. Тем приятнее узнать, что и в наши дни, после периода разброда и шатаний, российский арктический форпост имеет повод для определенного оптимизма. В 2014-м, — это бесспорно год хороших событий для поселения, — в Якутии был создан госкомитет по делам Арктики. Среди поставленных задач — организация и создание благоприятных условий для исконных промыслов северян. Возглавил этот комитет русскоустьинец Алексей Киселев. Свой человек, из новгородских.
Вешала, вешала, вешала...
Сети сушатся, юколка вялится...
И на эти мирские дела
Сутки круглые солнышко пялится.
По тропинкам людишки снуют
И живут себе — не печалятся,
А под бережком — всё рядком, рядком
Востроносые лодочки чалятся.
Вешала, вешала, вешала...
А под ними собачки лаются
Скоро, скоро наступит зима —
Вот на нартушках покатаются!
Вешала, вешала, вешала...
Под ветрами студёными маются
Прикипела моя к ним душа,
Мне бы к Знаменской, да покаяться...
Игорь Чикачёв, 7 декабря 2013 года
Фото Александра КОЧЕВНИКА
*Ойкумена (экумена) — населённая человеком часть Земли. Впервые описание ойкумены встречается у греческого географа VI — начала V вв. до н.э. Гекатея Милетского, который включал в это понятие Европу (кроме Северной), Малую и Переднюю Азию, Индию и Северную Африку.
