Нацистская фабрика смерти на Новгородчине — это несколько Бухенвальдов
В скором времени должна увидеть свет книга, посвящённая периоду оккупации нашей области в годы Великой Отечественной войны. У неё два автора — маститый специалист, доктор исторических наук Борис Ковалёв и его молодой коллега, кандидат исторических наук Дмитрий Асташкин. Дмитрий исследует тему военных преступлений. Кроме того, с недавних пор он ведёт интернет-проект «Советский Нюрнберг» на сайте «История России» (история.рф).
— Дмитрий, почему вас заинтересовало именно это направление — «преступление и наказание»?
— Как одно из наименее исследованных в истории Второй мировой войны. В особенности это касается вопроса о возмездии. Стал изучать новгородские процессы над нацистскими преступниками, это привело меня к аналогичным событиям в соседних областях. В итоге из Российского военно-исторического общества поступило предложение: не хотите ли взяться за все открытые процессы, проходившие в СССР с 1943-го по 1949 годы? Я засомневался — тут же работы на несколько лет для целого коллектива! Процессы проходили и в Кишиневе, и на Украине, включая территорию современных ДНР и ЛНР. Как туда попасть в архивы? Но проект — научно-популярный, так что пока пользуюсь материалами советских газет, в основном и готовлю исторический справочный материал.
— Как вы представляете свою аудиторию?
— Сайт история.рф, напомню, был создан по инициативе министра культуры Владимира Мединского. Как площадка чистого интернета, не замутненного спекуляциями. Место для дискуссий, концентрации источников. Адрес — широкий круг неравнодушных к нашему прошлому.
По сути, там я рассказываю о небольшой, видимой части айсберга. До сих пор многие материалы засекречены. Ведь закрытых процессов было несопоставимо больше. Публично на территории бывшего СССР было осуждено около 250 оккупантов, тогда как в закрытом режиме — 25 тысяч!
— Почему?
— Потому что судили, скажем так, при весьма скромной доказательной базе. Ведь когда известно, что такой-то представитель оккупационных войск принадлежал к подразделению, уничтожавшему мирное население, еще не факт, что он лично это делал. В лагеря, где содержались военнопленные, внедрялась агентура, предпринимались попытки собрать информацию, кто именно и в чем виноват. Что-то удавалось узнать, но кого-то могли просто оговорить. За лишнюю пайку или еще какой-нибудь интерес. Поэтому в 1990-е годы были реабилитированы 13 тысяч.
— Надо полагать, не только поэтому.
— Да, есть и политическая составляющая — мнение «бывших врагов» тоже учитывалось. А Германия стояла на той точке зрения, что в СССР покарали множество невиновных.
Реабилитация от лица ельцинской России — безусловно, мера символического порядка. Но был и акт гуманизма. Значительно раньше. В 1955 году ни одного иностранного военного преступника в стране не осталось. После смерти Сталина их отпустили домой. В том числе и те девятнадцать, которые предстали перед судом на открытом Новгородском процессе 1947 года. Процесс широко освещался в прессе. Приводились многочисленные свидетельства злодеяний. Выступали свидетели. Уничтожение мирных жителей (в одной только Жестяной Горке — свыше 2 тысяч человек), культурного наследия... Шестеро полностью сознавшихся, двенадцать признавших вину частично и один — отрицавший все. Генерал Курт Герцог, распиливший памятник «Тысячелетие России», ободравший купола Софии на сувениры, организовавший лагеря смерти для военнопленных. Все 19 были отправлены на 25 лет в Воркутлаг. А пробыли там по факту только 8 лет, но об этом не писалось в газетах. Новгородцам лучше было об этом не знать.
— Ведь у нас были прекрасные отношения с социалистическим немецким государством — ГДР.
— Примерно по той же причине не афишировались преступления, совершенные румынами или венграми. И прибалтами — они ведь вообще были в «единой и дружной семье народов». И украинскими националистами. Сколько лет замалчивалось, что сожжение жителей белорусской Хатыни – на их совести. Последний палач, пригретый после войны в Канаде, умер в мае этого года.
Каратели, пособники из числа предателей — это больная тема. Первые три процесса над ними публично провели еще в 1943 году. Показав, что идет освобождение страны, что возмездие неотвратимо. После войны отношение к проблеме коллаборационистов стало пересматриваться. Их оказалось слишком много! Неспроста суд над Власовым прошел в закрытом режиме. Кроме того, как и в случае с преступниками-немцами, были очевидные затруднения со сбором доказательств. А сам кто станет чистосердечно рассказывать про себя на расстрельную статью? Если можно придумать простую легенду: «Да, я по глупости в лагере вступил в Русскую освободительную армию. Но я там был в хозвзводе».
Сталинская система, хоть ее сейчас и демонизируют, не загоняла всем подряд иголки под ногти, добиваясь нужных показаний. В основном это была агентурная работа, допросы. А таких, кого следовало допросить, повторюсь, было очень много. Только из РОА были захвачены в плен десятки тысяч. Среди власовцев было множество маркированных подонков. Когда создавалась эта армия изменников, немцы с удовольствием отправили туда отличившихся в борьбе со своим народом. Например, из остбатальона «Шелонь». А следов эти изверги не оставляли. 18 человек, выживших при расстреле в декабре 1942 года на льду реки Полисть всех жителей деревень Бычково и Починок, — чудо. Ведь добивали раненых. Один из тех, кто это делал, Павел Буров был осужден лишь в 1978 году. Последний открытый процесс над карателем из «Шелони» Владиславом Вечером состоялся в 1982 году. Таких, как он, целенаправленно стали искать в 1960-е. А перед тем, в упоминавшемся уже 1955-м, были амнистированы и члены коллаборационистских соединений. В их числе и до ста человек, запятнавших себя службой в «Шелони», были освобождены. Понесли ли они то наказание, которого заслуживали?
— В 2015 году это уже риторический вопрос.
— Смысл в том, чтобы наказанием им стала хотя бы наша память. К сожалению, у нас отсутствует культура памяти.
— Сохранение памятников войны, вообще патриотика — все это в повестке дня.
— Я не о юбилеях, отдельных мероприятиях и мемориальных табличках. В 1970-е годы у нас в области был поклонный туризм — по местам боев, к захоронениям и т. д. Сейчас вы можете представить это как массовое явление? Но мероприятия мероприятиями. Приведу пример близкого Чудова. В районе совхоза «Коммунар» немцами был устроен концлагерь. Там погибли около 50 тысяч советских военнопленных. Это данные ЧГК. Потом, в 1965 году, при рытье котлована нашли рядом останки еще двух с половиной тысяч человек. Почти Бухенвальд — там 54 тысячи человек погибло, и о них весь мир знает. Там музей, экскурсии приезжают из разных стран. А что в Чудове? Что знает об этой трагедии наша молодежь? Масштаб небоевых потерь на территории нашей области огромен. Только военнопленных было умерщвлено более 180 тысяч. Генералу Герцогу на суде вменялась в вину организация небольших лагерей в Новгородском районе. За Чудово и Демянск (там десятки тысяч пленных поместили за колючую проволоку — под открытым небом, без еды) не ответил никто.
Есть разные подходы к памяти. Советский — это воспроизведение героики и жертвенности. Без полутонов. На Западе культивируется военная повседневность, а также Холокост — есть сотни музеев. В современной Польше формируется память-травма, и там не ограничиваются XX веком: большие претензии по разделу Польши и т. д.
— Нам тоже есть, что им предъявить. К сожалению, чья-то ранимая память часто зависит от обыкновенной сиюминутной политической конъюнктуры.
— Согласен, сложный вопрос. Но это же не значит, что мы, имея другие оценки тех или иных исторических событий, можем позволить себе забыть, какие у нас собственные травмы.
— Если можно — личный вопрос. Вы выбрали не только недостаточно изученную, но и тяжелую тему? Хотя бы в сугубо эмоциональном плане.
— Это так. Фактический материал — жуткий. Читаю про Смоленский процесс, допрос помощника лекаря по фамилии Модиш — чем он занимался? Выкачивал кровь из детей, вырезал у людей роговицу, превращая их в слепых. Все это — для лечения раненых солдат вермахта. Ставил опыты на людях. Есть леденящий душу эпизод о том, как на раненом офицере-танкисте практиковались студенты из Германии, искромсав его заживо. Гомельский процесс — слушали водителя «душегубки». Этот человек из месяца в месяц заводил свой «газенваген», а потом вытаскивал трупы женщин, детей, стариков. Всего от 9 до 10 тысяч человек. Эта цифра не укладывается в голове. Но так было.
— Вы верите в возможность русского фашизма?
— Это к вопросу о том, есть ли у нашего многострадального народа иммунитет? Вы знаете, следователи, общавшиеся с предателями-карателями, отмечали примитивный животный тип этих людей — по их психической, моральной структуре. Не все из них были такими, но достаточное количество, чтобы это было замечено. Не дай бог человеку с какой-то патологией, с маргинальными наклонностями еще и идею, внушающую ему чувство превосходства при одновременной ненависти к тем, кто на него не похож. Война растормаживает дремучие инстинкты. Но ведь и беспамятство, понижая порог боли у общества в целом, может привести примерно к таким же результатам. Не так ли?
