Как ты сплетёшь себе венок, в твоём саду нет больше роз?
По условиям завещания графа Аракчеева все его имущество перешло государству, а усадьба Грузино и личная библиотека (12 тыс. томов) — императорскому кадетскому корпусу. «Государство дало, к государству уйдёт», — сказал Аракчеев
Грузино встречает дождиком — то насыплет, то пауза. И злющими комарами — эти приезжему всегда рады. Местному люду что за дело в разгар дня в бывшем графском парке?
Мужик на видавшем виды «уазике», кажется, раз третий, не меньше, выруливает нам на маршрут. Впился взглядом. Наверное, нечасто случается наблюдать тут организованных ходоков.
Мы и собирались привлечь внимание. В другом смысле, правда. Мы здесь по приглашению Новгородского музея-заповедника, устроившего пресс-показ. Только чего?
Застывшее время
Последний раз я был в Грузине года три назад. Лето, открытие возвращенного на место памятника Александру I. Хотя и в виде пьедестала. Несколько десятилетий постамент провалялся в кустах. Но настал его торжественный день.
Сегодня ищу другие перемены, связанные с памятью о некогда блестящей усадьбе графа Алексея Александровича Аракчеева, пусть самые незначительные. И не нахожу. Признаю данность: перемены должны созреть.
Музей процессу способствует как может. Во всяком случае, грузинско-аракчеевская тема в этом году звучит. Прошел пресс-показ личных вещей графа, хранящихся в фондах НГОМЗ. Будет (в августе) еще одна — «Грузино — маленький Петербург».
200 лет отделяют нас от времени основания военных поселений, чем Новгородская губерния была обязана непосредственно Аракчееву. А в конце года исполнится 220 лет с того дня, как император Павел пожаловал Грузино Алексею Андреевичу.
Война не оставила от «маленького Петербурга» почти ничего. Но мы все равно стоим на «Невском»: был у графской усадьбы свой «проспект». Общего с ним у нынешней главной улицы — только направление.
Научный сотрудник музея Илья ХОХЛОВ запасся распечатками видов усадьбы Алексея Андреевича Аракчеева в ее лучшую пору. А рассказ — это всегда при нем. Илья — большой знаток темы.
Вчера
Началось, конечно, не с Аракчеева. Тут древнее легенда будет, и не одна. Самая-самая гласит, будто святой апостол Андрей Первозванный водрузил на высоком берегу крест, поэтому местечко сначала звалось Друзино. Связывают имя села и с новгородским боярином Офонасием Грузом. И просто с перевозом через Волхов, для чего товары надо было грузить.
Аракчеев, тут его можно понять, был расположен к первой версии. Нравилась ему грузинская история и тем, что предшественником его был князь Меншиков, которому село подарил Петр I. Алексей Андреевич, происходя из бедного дворянского рода, был богат честолюбием.
Он стремительно поднялся вверх при Павле I: в 27 лет — генерал, инспектор артиллерии и пехоты. А достиг высот положения при Александре I, став военным министром, доверенным лицом и советником государя. Николай I, занявший трон в 1825 году, благосклонности к Аракчееву не имел. Графу оставалось еще девять лет жизни. И он употребил их, украшая грузинскую усадьбу.
Памятник Александру I, установленный в 1833 году, как раз был последним его значительным проектом. Поговаривали, что Аракчеев хотел, чтобы русский воин (один из образов композиции) имел сходство с его собственными чертами, но скульптор Самуил Гальберг все-таки отклонился от «оригинала». Хотя на щите у воина красовался герб графа Аракчеева.
Без малого сорок лет его сиятельство созидал усадьбу-шедевр. В аракчеевской истории Грузина выделяются два этапа, по двум русским архитекторам, вложившим сюда свой труд и талант. Это Фёдор Демерцов и Василий Стасов. Причем Василий Петрович кое в чем, так сказать, усовершенствовал Фёдора Ивановича. Например, убрал с собора Андрея Первозванного звонницу (собор был освящен еще в 1806-м), увеличил купол, построил колоннаду и отдельно — колокольню.
На ней, по легенде, граф распорядился замуровать письма к нему Александра I. Известно, что он имел из-за них крупные неприятности. Когда после смерти царя опубликовал его письма, не испросив дозволения августейшей семьи.
Кстати, в прошлом году в фонды музея поступила закладная доска с этой же колокольни. Нашли ее поисковики, исследовавшие остатки немецкого блиндажа под Старой Руссой. Определенно доску присвоила какая-то вражья душа, таскавшая ее с собой как сувенир.
В соборе Аракчеевым была увековечена память 13 офицеров-гренадеров его полка, погибших в войне с Наполеоном. У подножия памятника лежали книжечки с биографиями героев. Каждый посетитель храма мог взять издание бесплатно. Некоторые такие книжечки сохранились до сих пор.
По счастью, в «живых» и такой аракчеевский раритет, как «Виды села Грузина». Издание было напечатано ограниченным тиражом. Над ним работали крепостные художники. Глядя на эти литографии, веришь, что у иных гостей Аракчеева вовсе не из нескромного желания угодить складывались такие экспромты:
Я весь объехал белый свет,
Зрел Лондон, Лиссабон, Рим, Трою,
Дивился многому умом,
Но только в Грузине одном —
Был счастлив сердцем и душою,
И сожалел, что не Поэт!
С реки Грузино встречало роскошной пристанью с башнями-маяками. На страже стояли чугунные флорентийские львы. Сейчас они «работают» в Новгородском кремле. На водной глади красовалась яхта — поистине царский подарок Александра I.
Боготворивший благодетеля Аракчеев и не такое судно берег как святыню. Для крестьянской лодки, на которой он однажды катался с Александром I, причем на веслах был царь, хозяин Грузина построил специальный грот. У входа была табличка с подробным описанием события.
«Без лести предан» — гласила надпись на каменном дворце графа. Коротко и ясно.
Вдоль «Невского проспекта» выстроились флигели — Музыкантский (у графа имелся оркестр), Банный...
Внизу, у реки, тянулась улочка из крестьянских домов. Граф не был апологетом «курной избы». Это были добротные двухэтажные дома. Хотя типовое строительство, надо признать.
А какой был парк! Система каналов, шлюзы, регулярный приток свежей воды. Она почти прозрачная была в графских прудах. Искусственные острова, к каждому — мост.
В самом центре парка стояла беседка в честь генерала Мелиссино. С интересными видами не только на окрестности. Рассказывали, что там, за системой зеркал, были рисунки эротического содержания. Что-то вроде десерта для близких знакомых. Не согрешишь — не покаешься...
Сегодня
В общем, раньше все было, как сформулировал Илья Хохлов, намного пафоснее. Не для всех, однако.
Поэтому уже трудящимся совхоза, существовавшего в Грузине в советское время, стопудово не захотелось бы в те достославные времена, от которых остались лишь картинки. Чтобы тебя за какую-нибудь провинность высекли? Как раз на бравых морячков с той самой яхты возлагались обязанности экзекуторов. Любил граф березы. А береза чем хороша? Не только для аллеи годится, но и на розги.
И все же... Дыра в разваливающейся кладке — бывший грот. Совершенно запущенный парк и каналы. Смело можно говорить, что их сто лет никто не чистил. Неказистый дом на несколько квартир — примерно на том месте, где стоял дворец. Ну и так далее. Сопоставляя виды, легко поддаться грусти, насмешке даже. Что бесполезно и несправедливо по отношению к нынешнему Грузину, его жителям, тому же мужику на «уазике». Село живет как может.
Истории своей оно не забывает. Все-таки музей есть в ДК, детишек сюда водят. Кто постарше, так и сам что-нибудь припомнит. Послевоенное детство в Грузине к тому располагает. Я, например, разговорился с одним здешним жителем. Тот с ходу поведал, как оружие и боеприпасы копали. Не хочешь, а найдешь: «До сих пор в огородах патроны собираем! Грузино — как пороховая бочка. Мне кажется, в те пруды без военных лучше не соваться».
И не суются. Просто каждый болеет о насущном. И хотя бы огороды селян, спустившиеся к парку, — в большом порядке.
Но если говорить об эстетике бытия села с такой родословной, как у Грузина, то, конечно же, хочется большего и лучшего.
А завтра?
С этим вопросом корреспондент «НВ» обратился к главе Грузинского сельского поселения Игорю МАКСИМОВУ.
— Есть потенциальный инвестор, — обнадежил он. — Правда, на словах пока. Ни готового проекта, ни средств. Встречались, смотрели, обсуждали.
Речь идет о туристическом бизнесе с центром на усадьбе. В комбинации с запуском кузнецовского фарфорового завода, прозябающего на противоположном берегу. Об организации речного турмаршрута: на Великий Новгород с остановкой у Селищенских казарм, на Старую Ладогу. Под это дело, глядишь, и до парка руки дойдут. Мечтать вредно? Мечтать нужно!
Рассчитывать на бюджетные вливания Грузину не приходится. Надо быть реалистами.
— Восстановление памятников требует колоссальных усилий, — не открывает нам Америки заместитель руководителя департамента культуры и туризма Новгородской области Борис ЗОРИН. — Сейчас есть реальная возможность восстановить усадьбу Рахманиновых в Онеге. Что и когда будет потом? Грузино? Или другое замечательное место в Чудовском районе — Званка? Тоже ведь полностью разрушена...
Как полагает генеральный директор НГОМЗ Наталья ГРИГОРЬЕВА, надо предпринять все, чтобы Грузино стало местом досточтимым. Через популяризацию его истории, через не самые затратные мероприятия, вроде установки памятных знаков, через пробуждение общественного интереса и желания как-то помочь. Допустим, музей намерен провести субботник.
«Императорский» пьедестал поднят, как говорится, на энтузиазме. Неплохо бы сделать еще шажок. Чтобы у реализма завязались отношения с оптимизмом.
Скелет в шкафу
— Что может возникнуть в Грузине такого, что имело бы непосредственное отношение к его истории? — Николай ГРИНЁВ, эксперт Новгородского музея-заповедника по изучению и популяризации объектов культурного наследия, отвечает вопросом на вопрос. — Я не знаю. Ну музей какой-нибудь, может быть. Но чтобы это произошло... Нет, даже не в деньгах дело. Должен переворот в общественном сознании произойти. Чтобы наши современники воспринимали Аракчеева таким, каким он был.
— Не законченным педантом, солдафоном и почти садистом?
— Не был он таким! На его личность во все времена существовал извращенный взгляд. У него были, конечно, свои странности, но, по большому счету, главный его недостаток заключался в том, что он занял высшую должность в стране, получил высшие государственные почести, не будучи аристократом по происхождению.
— Дворянин же!
— Если у вас всего шесть крестьян, дворянин вы постольку-поскольку. Думаю, мало кому из дворян довелось сидеть на паперти. Аракчеев, желая поступить в кадетский корпус, а решение его участи откладывалось, остался без средств и принужден был просить милостыню. Такие вещи не проходят бесследно, влияют на становление характера. Но когда я вижу телепередачу, в которой диктор рассказывает, вернее, повторяет нам старый миф, как однажды Аракчеев откусил солдату ухо, хочется спросить: милая, как вы-то себе такое представляете? Генерала с чужим ухом в зубах? Я не могу.
— Тем не менее его военные организаторские таланты в известной степени обесценены рассказами о его неслыханной жестокости.
— Когда кого-то от души ненавидят, в ход идет все. На человека наскабливают все мыслимые и немыслимые гадости.
— То есть Аракчеев — жертва «зубастых» современников?
— Верить их воспоминаниям, мягко говоря, необъективно. Аракчеев возглавлял «русскую партию» при дворе. Эпоха была непростая. Наподобие, как мы пережили в 1990-е, и продолжаем еще переживать. Были очень сильные иностранные влияния. При поддержке наших соотечественников, занимавших высокие государственные посты. Аракчеев с единомышленниками проводили патриотическую линию. Задолго до нашествия Наполеона убеждали царя, что война с Францией неизбежна. Что Россия должна быть морально к этому готова.
К слову, архимандрит Фотий, настоятель Юрьева монастыря, также играл значительную роль в той «русской партии». И знаете, какая штука? Про него и графиню Анну Орлову-Чесменскую тоже написано всякого. В свое время в их связь поверил даже Пушкин. А в послереволюционные годы академик Михаил Каргер, раскопав склеп под настоятельским корпусом, написал грязный пасквиль, недостойный археолога. Сто лет прошло, никого вокруг, кто лично знал бы архимандрита и графиню и по каким-то причинам их ненавидел. Но заказ на клевету оставался. Хоть и с другой мотивацией в условиях атеистического государства. Так и с Аракчеевым мы наблюдаем старательное поддержание давным-давно созданного отрицательного представления о нем. Зачем и кому это нужно?
— Безусловно, судьба к нему немилосердна. У него нет ни точного места, где родился (то ли Бежецкий край, то ли Вышеволоцкий уезд), ни последнего пристанища. Сам, впрочем, он считал себя новгородским дворянином. Современные археологи нашли в Грузине предполагаемые останки графа. Но годы идут, а ничего не слышно ни о какой генетической экспертизе...
— Очень надеюсь, что нынешний год и предстоящая выставка актуализируют этот вопрос, требующий серьезного отношения.
— Хотя можно еще три года подождать, как раз будет 250-летие со дня рождения Алексея Андреевича.
— Так можно и к юбилею не успеть. Убежден, что по заслугам своим Аракчеев достоин Александро-Невской лавры, но общество наше к этому морально не готово. Поскольку он был погребен в любимом им Грузине, там и есть лучшее место для его упокоения. Правда, есть еще одна проблема...
— Какая же?
— Хотелось бы вернуть памятный символ с надгробия на могиле Аракчеева, который в 1960-е стал вдруг реликвией семьи старорусского судьи. По его версии, а я встречался с ним, будучи директором музея-заповедника, он выменял коленопреклоненного ангела у частных лиц. За бутылку водки! Не стало судьи, его дочь оценила реликвию уже в трехкомнатную квартиру в центре Санкт-Петербурга. Я был и у нее: жаловалась на жизнь. Маленькая комната в коммуналке на Московском проспекте. Кровать, стол, стул, тумбочка — всё. И ангел с могилы. Впрочем, не знаю, у нее ли он сейчас...
Фото Александра Кочевника, фоторепродукции из альбома «Виды села Грузино» (1821)
