Новгород начала XIX века в записках шведской пленницы
Для Новгородского музея-заповедника и Российского исторического общества стало традицией совместно презентовать книжные новинки. Поводом для приятного события стала книга «Картины русской жизни. Столица и провинция первой половины XIX века глазами иностранцев». Два Новгорода под одной обложкой — Великий и Нижний.
«Своеручные поденные записки» Аделаиды Хаусвольф и заметки Эрика Густава Эрстрёма «Для меня и моих друзей». По форме — это дневники.
Уж нам «эти глаза напротив»! Так и ждешь, выражаясь толерантно, критического к себе отношения. А-ля Астольф де Кюстин. Тоже ведь первая половина XIX века. Нет, уверяют авторы-составители «Картин» — новгородский историк Геннадий КОВАЛЕНКО и нижегородский Андрей КУЗНЕЦОВ — эта книга ломает стереотипы о предвзятости европейцев.
«Живописное путешествие в Россию» — альбом литографий Андре Дюрана, впервые изданный в Париже в 1839 году, — иллюстративная часть вышеупомянутых «Картин». Дюран преимущественно рисовал Москву и Петербург, но есть у него виды и с берегов Волхова и Волги.
Унесённые ветром
Оба автора родились в Финляндии, когда она принадлежала шведской короне, и имели как раз шведское происхождение. Обоих в Россию занесла последняя русско-шведская война 1808—1809 годов, в результате которой Финляндия больше чем на столетие стала северной окраиной России.
Разница в том, что Эрстрём оказался в России, когда у ее порога уже разминался Наполеон. Ему выпала честь быть одним из двух студентов, отправленных из Хельсинки в Московский университет для изучения русского языка и написания учебника для его преподавания финнам. Когда французы приближались к Москве, университет эвакуировали — так Эрстрём и доехал до Нижнего Новгорода.
А юная особа Хаусвольф всего лишь сопровождала своего отца, шведского офицера, служившего в гарнизоне Свеаборга. Эта островная неприступная крепость близ финской столицы в мае 1808-го капитулировала без единого выстрела. Майор Густав Хаусвольф предпочел службе русскому царю плен с отправкой в провинцию. Дочь поехала с ним.
На первый взгляд, Нижнему с автором повезло больше. Эрстрём явно больше литератор, чем его новгородская визави. Он исследует, его интересует все — история, этнография. Но пусть простит нас Нижний, мы дадим слово Великому, обратившись к «Своеручным поденным запискам» Аделаиды Хаусвольф. Пообещав подруге, что будет записывать впечатления, 19-летняя девушка летом 1808 года едет в неведомую Россию...
Вид со спины
12 августа 1808 года
Отъезд из Санкт-Петербурга в Новгород. Путь оказался трудным и опасным: того и гляди, повозка опрокинется. Наша федеральная трасса представляла собою о ту пору грязный бревенчатый настил.
«Супругам Йерне, у которых была большая повозка, иногда приходилось идти пешком, поскольку в повозке они падали друг на друга».
14 августа
В 4 часа пополудни показался Новгород. Видневшиеся издали большие высокие башни стояли как на параде, и складывалось впечатление, что это был большой и красивый город. Но как мы обманулись! В 5 часов, подъехав к заставе, мы увидели большие древние монастыри, потом грязные городские улицы с жалким бревенчатым настилом, старые убогие дома. По другую сторону крепости протекала широкая река, через которую был возведен мост со шлюзом. Проехав мост, мы попали в другую часть города, которая должна была быть больше и красивее, но на самом деле оказалась столь же ветхой. Первое, что я увидела — это грязный рынок, где обсыпанный мукой купец бил своего работника. С ужасом я думала, что в этом захолустье мне придется провести неопределенное, возможно, довольно долгое, время.
Аделаида видит Новгород растерявшим былое величие и погрузившимся в провинциальную дрему.
15 августа
В 9 часов мужчины нанесли визит губернатору, после чего в сопровождении полицейского отправились на поиски подходящего жилья. Я в это время занималась тем, что разглядывала людей и удивлялась их в высшей степени странной манерой одеваться. Женщины со спины были не похожи на людей, ибо большая ниспадающая шитая золотыми нитками шаль повязывалась на голове так, что покрывала женщину целиком.
Karascha!
Отца и дочь Хаусвольф поселили в доме купца Тарасова, где Аделаида знакомится с купеческой дочкой, которую называет Благой (видимо, была Палагой или Пелагеей).
18 августа
Отец приглашен в гости к полицмейстеру, у которого молодая элегантная жена. Я очень хотела бы познакомиться с ней, но она говорит только на русском языке, который представляется мне каким-то волшебством.
Первым выученным русским словом стало «karascha», то есть «хорошо». Вообще, юная шведка будет стремиться учить русский, чтобы на рынке можно было объясниться. И довольно быстро в этом преуспеет.
25 августа
Русский или русская никогда не пройдут, не перекрестившись, мимо церкви. Вежливость и учтивость бедных людей по отношению друг к другу удивительны. Два крестьянина при встрече всегда смиренно с поклоном снимут шапку. Если же они хорошо знакомы, то они дважды поцелуются.
И все-таки: Главные недостатки русских — пьянство, воровство и вульгарные манеры.
Чай с огурцами
Но зато, как ей представлялось, у них — порядок с гигиеной: «Здесь как у богатых, так и у бедных есть бани, которые устроены так хорошо, как только можно пожелать».
Еще они, русские, «чаю пьют очень много». А что касается сугубо новгородского рациона, то нигде в мире нет столько огурцов, как здесь. За 5 копеек, что составляет 6 наших стюверов, получаешь целый узелок.
Зеленый огурец, если верить Аделаиде, — любимая еда крестьян и простолюдинов. Хочешь или нет, а надо было и самой как-то привыкать к русскому столу: Я с удивлением ела многое из того, что считала негодным, например, грибы, тыкву, семена мака, траву и многое другое.
29 августа
Аделаида пространно описывает службу в церкви. Для нее все в диковинку. Например, как священник окропляет паству, брызгая кистью в лица, а люди «принимают это с охотой». Причина праздника кажется ей странной:
Святой Андерс приплыл сюда из Рима на необычайно большом мельничном камне. (...) Горе тому, кто усомнится в истинности этого события.
Миля и дождь
Сидя за рукоделием у окна, наблюдала проезжающие экипажи.
Редко увидишь путешественника, в экипаж которого запряжено меньше 6 лошадей. Они везут порожние повозки и шарабаны, чтобы ездить в них в соответствии с погодой. Я думаю, что нигде не ездят так быстро, как в России. Несмотря на бревенчатые настилы и грязь, можно проехать 20 миль за 12 часов.
Шведская миля равна 10 668 м.
5 октября
Наступила осень. Дождь идет постоянно.
4 ноября
Осеннее настроение. О чем грустит юная особа? Ей жаль русских крестьян.
Я видела, как они, оголодавшие и в лохмотьях, просят работу за кусок хлеба в день. И все это происходит в этой благословенной от природы стране! Это чудовищно!
Танец с губернатором
30 октября
Бал-маскарад у губернатора. Полонезом в паре со мной губернатор открыл бал. Все были приветливы. Ко мне относились с явным уважением. Я много танцевала, и мне было очень весело... Новгородские дамы от хорошей жизни и постоянного сидения столь необычайно полны, что во время полонеза и хоровода они волочат ноги.
28 ноября
Утро провели дома. Хотя здесь есть французские и немецкие газеты, нам не разрешили их читать.
Нет, все-таки это плен...
* * *
Мольба шведов, всей душой стремившихся на родину, была услышана главнокомандующим русскими войсками в Финляндии генералом Буксгевдену. Их перевели в Выборг, разрешив потом поселиться в Хельсинки. Был апрель 1809-го.
Дневник Аделаиды Хаусвольф был впервые издан в 1912 году. Текст, включенный в «Картины русской жизни» Геннадием Коваленко, — это перевод второго, полного издания, вышедшего в Швеции в 2007 году.
