И вдруг считать мы стали раны, товарищей считать
Вместо разбега — отрывок из письма: «Раньше они говорили нам, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т.д. и т.п. А что мы видим ныне? По мере того как Россия, добиваясь большей свободы, всё более самоутверждается, нелюбовь этих господ только усиливается. Они никогда так сильно не ненавидели прежние установления, как ненавидят современные... Словом, в явлении, о котором я говорю, о принципах как таковых не может быть и речи, действуют только инстинкты». Это написал Федор Тютчев своей дочери Анне 26 сентября 1867 года.
А вот свеженькое: «23 февраля, в День защитника Отечества, временно исполняющий обязанности губернатора области ткнул пальцем в праздничное небо — потери Красной Армии в боях за Новгород были преувеличены в десятки раз. Во время торжественного приёма, состоявшегося в областной филармонии имени А.С. Аренского, Андрей Никитин огорошил признанием о том, что в Великую Отечественную войну «в ходе обороны и освобождения Новгорода погибло около 850 тысяч солдат». Это из текста «урока истории», который «преподал» высшему должностному лицу региона известный новгородский политтехнолог А.В. на одном из порталов.
Буду откровенен: повод железобетонный, ибо фраза неказистая. Однако цифра, над которой изощренно глумился далее автор, упала вовсе не из пробитого пальцем неба и не была придумана «недотёпой, чьё имя известно лишь назначенцу», как полагает А.В. Нет, в главе «Новгородская область. История Новгородской области» на федеральном плортале www.protown.ru есть такие строки: «С 1941-го по 1944-й год на территории современной Новгородской области действовали Волховский и Северо-Западный фронты. За годы войны на новгородской земле погибли около 850 тысяч солдат и офицеров». Книга Памяти Новгородской области дает такую информацию: за годы войны «на новгородской земле погибло, по разным сведениям, от 560 до 800 тысяч человек».
Уверен, присутствующие в зале филармонии поняли, что Андрей Никитин, ставя рядом слова «в ходе обороны и освобождения Новгорода», конечно, не имел в виду события августа 41-го или января 44-го, разворачивавшиеся вокруг Новгорода. Он говорил о защите и освобождении всей новгородской земли. И назвал эту территорию Новгородом, как уравнивают с Россией Москву, когда говорят, например: «Москва выдвинула НАТО категоричное условие».
А кроме того, Андрей Сергеевич? С чего вы взяли, что «в годы существования вольной республики новгородцы отражали нападения шведов, финнов, норвежцев, литовцев, татар»? И почему «обошли вниманием латышей и эстонцев»? Почему «не нашлось места в «чёрном» списке широко известной испанской «Голубой дивизии», тоже оставившей в результате злодеяний кровавый след на волховских берегах»?
В задоре наш пересмешник упустил из виду, что «в годы вольной республики» латыши и эстонцы (их тогда называли немцАми, потому что не могли они говорить по-русски, молчали как немые) еще могли состоять в войске Литовского княжества, постоянно воевавшего с Новгородом. Но уж «Голубой дивизии» точно под стенами нашими не было!
Но А.В., войдя во вкус, всыпал и экс-губернатору (по старой памяти) за то, что «сократил число горожан, встретивших 20 января долгожданное избавление от врага: 51 вместо 54. Хотя, судя по справке Новгородского горкома Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), поздравления приняли 11 мужчин, 35 женщин и 8 детей до 14 лет». Так ли это было или нет — трудно сказать. Сомнительно, что 20 января, когда в городе наверняка оставались отдельные солдаты и группки немцев, навстречу освободителям вышла организованная делегация.
Но вот из Сообщения Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, о разрушениях и злодеяниях, произведенных немецко-фашистскими захватчиками в городе Новгороде и Новгородском районе Ленинградской области от 5 мая 1944 года следует, что при освобождении Новгорода от фашистских оккупантов в нем оставалось только 30 жителей.
Французский философ и историк Мишель Фуко как-то сказал: «Не позволяйте себе влюбляться во власть». Но влюбляться в себя, не спорить, но вещать, не объяснять, а указывать и при этом красоваться на фоне власти, угрозливо шутя: «Я не злопамятный, поэтому всё записываю», а вы меня с пригласительным кинули — это, как добавил бы Фуко, mauvais ton (дурной тон) и совсем не сomme il faut (прилично).
