«НВ» продолжают цикл публикаций, посвящённых 30-летию поисковой экспедиции «Долина». В предыдущем выпуске рубрики мы дали слово первому руководителю экспедиции Александру Орлову, поведавшему, как всё начиналось — а именно с приезда в Новгород казанских студентов, будущих филологов и журналистов. Сказал «а»...
В общем, находим координаты Михаила Черепанова, командира казанских «Снежных десантов» на Новгородчину, и звоним в столицу Татарстана.
— Великий Новгород? — переспрашивает он. — Ну, привет там всем нашим.
— Всей «Долине» или кому-то особенно?
— Всем не получится, к сожалению. Иных уж нет, с кем начинали. Валере Орлову, нашему первому проводнику, — на всю жизнь сердечная благодарность. Что мы знали? Прочитали книжку Рафаэля Мустафина, посвящённую поэту, корреспонденту газеты «Отвага» 2-й Ударной армии Мусе Джалилю. Ни о какой Долине смерти не слышали.
— А когда услышали...
— Я не мог понять, почему солдат, который найден с медальоном, и этот медальон прочитан, имеет право быть похороненным, а тот, чьё имя установить не удаётся, пусть остаётся там, где лежал. Власти так относились — кто ж ещё? Райком, военкомат... Всё стало меняться, когда наш Серёжа Пестрецов снял фильм о страшной трагедии и жутком забвении убитой армии, и эту любительскую ленту показало Центральное телевидение, когда в сентябре 1987 года появилась публикация в «Комсомольской правде» и поиском заинтересовались в ЦК ВЛКСМ. До того, бывало, наших ребят выгоняли из университета. В 1983-м — запросто, с треском.
— И с какой формулировкой?
— За реабилитацию власовской армии! В 1984-м у нас на руках уже была книга полковника ГРУ Виктора Кузнецова «2-я Ударная в битве за Ленинград». Полегче стало. Но даже когда наша работа в Мясном Бору перестала быть «преступлением», солдатики наши, погибшие там, оставались «заклеймёнными». Например, присылают нам из Подольска, из Центрального архива Минобороны списки пропавших без вести, сверху заглавие проставлено: «Власовцы».
«Комсомолка» бросила клич, в 1989-м уже была первая Всесоюзная Вахта Памяти. Из разных республик съехались ребята. Грузины запомнились с их белыми ботинками. Приехали принять участие в открытии, потом сразу уехали.
Есть вопрос, Михаил Сергеевич!
— А потом вся страна куда-то «двинулась». Только стало налаживаться, и — бац! Опять не лучшие времена для поиска.
— Никогда не забуду, как нас, командиров поисковых отрядов со всего Союза, пригласили в Москву на встречу с Горбачёвым. Это было накануне Дня Победы — 7 мая 1990-го. Можно было задать вопрос самому Михаилу Сергеевичу, представляете? Я и задал: «Нет денег на гробы для советских солдат, может государство нам как-то помочь?». «Это же дело святое?» — Горбачёв ответил вопросом. Мы дружно подтвердили: «Да, конечно...». «Ну вот и пусть оно делается на общественных началах!» — ответил президент СССР. Страны, за которую сражались те сотни тысяч бойцов, что встретили свой смертный час в новгородских лесах и болотах.
Тогда мы сделали другой хитрый ход — обратились к министру иностранных дел Шеварнадзе. Мол, ладно, на советских солдат у государства денег нет, так мы же, бывает, и немецких находим. Нельзя ли как-то с Германией договориться? Эдуард Амвросиевич глянул на нас с печалью во взгляде: «Ребята, какие деньги? От какой Германии? У нас страны завтра не будет!». Май 1990-го — он всё знал!
Сны о той войне
— Вы можете спросить: «А сами — все такие честные бессребреники, готовые на всё ради чистой идеи?». Нет, разного люда навидался. Когда в стране был бардак, это везде аукалось. Кто-то пытался превратить поиск в свой личный бизнес. Причем делалось это агрессивно. Александр Иванович Орлов, мой давний помощник и товарищ, не просто так сложил с себя полномочия.
— Вернулся же. В последние годы снова ходит по лесам.
— Так и я продолжаю. Правда, на Невском пятачке теперь работаю с ребятишками. Там полегче, песочек. Новгородская земля тяжеловата стала для моей больной спины. А наши ребята из Татарстана по-прежнему к вам приезжают. И по-прежнему чувствуют дружеское плечо новгородских поисковиков. Должен признать, что сейчас — другой уровень, повыше. Не только с точки зрения материального обеспечения. А опыт какой накоплен! Александр Николаевич Орлов, сын знаменитого Николая Ивановича Орлова, первого новгородского поисковика, копает там, где мы стояли когда-то лагерем. И находит бойцов.
— Есть ведь и что-то поверх опыта. Нередко бывалые поисковики рассказывают, как их кто-то «позвал».
— По-моему, это интуиция. Идёшь по лесу, и вдруг тебя пронзает: «Стой! Копни-ка вот тут!». Если об этом думать, этим жить, то и сны у тебя будут, как с той войны. Я не мистик. Хотя у людей по-разному бывает. Знаю парня из Москвы. Он однажды возопил к небу: «Что же ты мне не помогаешь?!». И вдруг — гром. Мы ему: «Самолёт, наверное. Аэродром недалеко». Но он с тех пор кресты ставит, где солдат находит. Много уже поставил. А я так думаю, что в Мясном Бору и на Невском пятачке копать можно чуть ли не везде. И долго еще...
Всегда ваш
— Это хорошо или наоборот? С одной стороны — воспитание молодежи, патриотизм. С другой — человек не вечен и останки его тоже.
— Вот только одно дело, когда молодежь наша воронку в лесу вскрывает с неизвестной могилой, а если ещё хотя бы один медальон будет найден... И совсем другое, как мне думается, когда известные захоронения, существовавшие, например, при госпиталях, переносят. Во многих регионах сейчас это распространилось. Зачем? Какое тут воспитание?
Но в главном я согласен: следует продолжать. Нужно, пока можно. Я не зря назвал свою книгу «Зачем живым Долина смерти?» (издана в 2006 году к 25-летию первых походов «Снежного десанта» в Мясной Бор. — В.Д.). Чтобы и мы могли доказать себе, что хоть чего-то стоим. Солдатикам нашим убитым зачем это? Они давно — в раю.
— Вы же не мистик.
— А они — в раю. Верю! Это ведь не просто так вышло, что «Долина» и вообще поисковое движение живучими такими оказались. Что от комсомола осталось? Только поиск! И как общались мы с казахами или украинцами, так и общаемся. А как иначе? Если где-нибудь под Полтавой находят наших, а мы находим солдат родом с Украины.
— Без проблем общаетесь?
— В основном. Есть уже такие, кто шипят. Их так настроили. Шипят, а дело делают. Боюсь только, как бы по нынешним временам меня в шпионы украинские не записали.
— Как Александра Орлова при советской власти в татарские.
— У меня немножко другая ситуация. А в сущности, какой бред! Для меня лично никогда не имело значения, какой национальности павший солдат. Да, я приезжал из Татарии. Мою жену зовут Айгуль. Но родился я в Сибири, потом родители уехали в Кировскую область. А человеком меня сделал Новгород. И с друзьями моими казанскими и челнинскими — также. Мы что-то успели в жизни очень важное. Мне не стыдно хотя бы видеть себя в зеркале, когда утром достаю бритву. Что ещё сказать? Ещё раз — всем привет и наилучшие пожелания. Всегда ваш — Миша Черепанов. Если угодно, Михаил Валерьевич. Не забудьте пригласить на юбилей. Буду рад.
Фото из личного архива Михаила Черепанова
