Как Михаил Фёдорович включил Новгород в тонкую дипломатическую игру
Наказ новгородцам об устройстве торговли и коммерции вообще с иностранными и российскими купцами хотя и был всеобъемлющим (предназначенным всей России), но только для этой сферы. Между тем наказ не отражал всего комплекса мер, предпринятых царем.
Михаил Федорович рассматривал проблемы пополнения казны и наведения порядка в управлении страной гораздо шире. С этой целью была проведена административная реформа. Вот что по данному вопросу пишет Николай Костомаров:
«Царская грамота запрещала воеводам и приказным людям брать посулы и поминки, не дозволяла вымогать для себя безденежное продовольствие, гонять людей на свои работы. Угрожали за нарушение этих правил пенею вдвое против того, что виновные возьмут неправильно, если челобитная, на них поданная, окажется справедливой. Но, мимо всяких угроз, воеводы и приказные люди продолжали поступать по-прежнему, тем более, что правительство, делая им угрозы за злоупотребления, поверяло им большую власть в управляемых ими областях, потому что оно только через их посредство и при их старании могло надеяться на собирание налогов с народа. Некоторым городам и уездам (напр. Ваге, Устюжне) подтвержден был старый порядок самоуправления... Вообще, в это время, продолжая стараться всеми мерами добывать себе деньги, правительство однако давало народу и облегчения в разных местах».
В том, что касается «старого порядка управления», отметим в частности: в Новгороде в 1619 году выборным старостам и целовальникам вернули право разбирать любые дела, кроме уголовных (в Пскове - тоже, но с 1633 года). Это было «воспоминание» о вечевом прошлом. В других городах России старосты занимались учетом сбора налогов и исполнения повинностей.
Пусть торгуют все!
Вместе с тем Сергей Соловьев отмечает, что «разгром Смутного времени, пожертвования для тяжелых войн с Польшею, насилия воевод и всяких сильных людей, дурное состояние правосудия, монополии казны, дурные дороги, недостаток безопасности на этих дорогах по причине разбойников, отсутствие образованности, от которого происходила мелкость взглядов, мелкость и безнравственность средств для получения барышей, - все это производило то, что русские торговые люди были бедны». И организация торговли все-таки была первостепенным делом для правительства.
Этим обстоятельством только и можно объяснить, почему Михаил Романов с такой тщательностью составлял свой наказ новгородцам: Сделать в Новгороде гостиный двор, чтоб гости, проезжая мимо того двора, нигде не останавливались... Яства и питье всякое на тех дворах держать для заморских немцев торговых дворникам тех дворов; а для бережения на те дворы назначить сына боярского и с ним целовальников. Корчмы никому не держать, а кто станет корчмы держать, у тех корчмы изымать и питухов (пьяниц. - Г.Р.) забирать и заповеди на них писать по прежнему Государеву указу. Служилых людей, детей боярских, пушкарей, стрельцов и казаков на те дворы не пускать, чтоб от них проезжим людям обману, насилия и иного воровства не было... А русским людям товар свой - лен, посконь (конопляное волокно для изготовления холста. - Г.Р.), сало, воск и иной тяжелой товар - класть по тому же на гостиных дворах; а соболя, белку и всякий дорогой товар класть в городе, и для того сделать им дворы в городе и амбары сделать. И пусть торгуют все люди на гостиных дворах.
Такая забота не могла не дать результатов, если она не оставалась простой декларацией. К сожалению, мы не располагаем сегодня большим архивом периода первой половины XVII века, чтобы делать безоговорочные выводы об эффективности мер, предпринятых 22-летним(!) царем, которого некоторые историки и современники даже в слабоумии уличали, а другие все успехи приписывали его отцу, патриарху Филарету, который с 1619 года стал соправителем Михаила. Но вот пример из новгородского быта - царская грамота 1639 года: Ведомо учинилось, что в городах, приписанных к приказу новгородской чети, в недавнее время взяты на откуп квас, сусло, брага, ботвинья (холодный суп на квасе, вроде окрошки. - Г.Р.), хмельная и сенная труха, мыльное резанье, овес, деготь и другие мелкие промыслы, которыми в городах живут, кормятся и тягло платят посадские и всякие жилецкие люди. В прежнее время такие мелкие промыслы никогда в откупе ни за кем не бывали, а теперь от них посадские и жилецкие люди оскудели, и государь указал все эти новоприбыльные откупа в городах отставить.
Другой пример можно найти у того же Соловьева, который сетует на безграмотность простого населения и неспособность организовать свои промыслы, но приводит статистику, эти тезисы опровергающую. По его данным, в 1626 году в Новгороде проживало 435 посадских семей, которые и составляли основу мелкой торговли. А в 1635 году таковых было уже 1097. Люди, некогда уехавшие из города из-за неблагоприятной ситуации, стали возвращаться и возрождать свои промыслы. Причем, так как Новгород получил вполне определенный статус наибольшего благоприятствования в торговых делах, отток посадских людей шел из Пскова, где реформы тормозились. Там в указанные годы изменение численности посадских семей выражается соответственно такими цифрами: 3130 - в 1626 году и 1057 - в 1635-м.
Ищи, кому выгодно
В целом правительственный наказ новгородским воеводам предусматривал безотлагательные после освобождения Новгорода меры к восстановлению торговли с соседними шведскими владениями и с другими западно-европейскими странами. Однако потребовалось несколько лет, прежде чем эти меры смогли дать ожидаемые результаты.
Как пишет Игорь Шаскольский в ранее цитированной работе «Восстановление русской торговли со шведскими владениями в первые годы после Столбовского мира», «еще большее значение для развертывания заграничной торговли имела жалованная грамота, данная царем Михаилом Федоровичем купцам шведского государства 21 июня 1618 г., после ратификации Столбовского договора. В жалованной грамоте были изложены условия (весьма благоприятные), предоставляемые русским правительством купцам шведского государства для развертывания торговой деятельности на территории России». А именно: шведам разрешалось в Новгороде торговать всякою повольною торговлею по нашему государскому утвержденью и договору наших великих послов, как о том в мирном договоре утверждено, и береженье к свейским купеческим людям иметь... А обид им никому ни в чем чинить не велено и от обид их оберегать во всем. А пошлины с их товаров брать прямые по уставной грамоте в правду, а лишних пошлин с них не брать.
Спрашивается: почему эта грамота появляется на свет только через год с лишним после новгородского наказа? Да потому, что в это время польский королевич Владислав наступает на Москву, а русское правительство проводит активный зондаж на возможность создания антипольского альянса со Швецией.
Переговоры состоялись в том же 1618 году. Вот что писал об их содержании царь своим послам в Стокгольм: Густава Адольфа, короля свейского, послы Густав Стенбук с товарищами были у нас, великого государя, на посольстве, а после посольства были у бояр наших, и по нашему указу бояре наши говорили с послами о соединении против литовского короля, чтоб нам, великому государю, с государем их, королем Густавом Адольфом, стоять на польского короля и сына его заодно. И Густава Адольфа, короля свейского, послы Густав Стенбук с товарищами подали боярам нашим ответ письменный, а в ответе их написано, чтоб нам, великому государю, и государю их, королю Густаву Адольфу, быть в укрепленье, друг другу помогать против Жигимонта, короля польского, и его детей и помогателей. И если нашему царскому величеству надобны будут люди, нам тогда прислать посланника нашего или гонца к королю и договор учинить, сколько людей пеших и конных нашему царскому величеству на помощь надобно.... Так же бы и нашему царскому величеству, как надобна будет королю пoмощь, помогать свейскому королю... Но если король и ближние люди о литовском соединении с вами по сему нашему государскому указу делати не захотят, а начнут говорить и делать захотят по тому, как послы на Москве боярам нашим объявили, или к тому иные дела прибавят, вы то мимо нашего указа не делайте.
Буферная зона
Царь Михаил как в воду глядел. Шведы принялись корректировать московские договоренности. И через несколько месяцев пришлось нам с поляками подписать мир (совсем невыгодный для нас), не дождавшись шведской военной поддержки. Зато в Европе начинается Тридцатилетняя война. И тут уже Стокгольм принимается искать помощи от России.
По сути дела, в 20-30-е годы отношения между Швецией и Россией носили очень непостоянный, непоследовательный характер. В принципе стороны понимали, что мирное сосуществование необходимо и неизбежно. Но между ними - в прямом и переносном смысле - лежала Ингерманландия, бывшая русская (новгородская Водская пятина), а теперь шведская территория.
Эта сравнительно небольшая провинция (около 15 тысяч кв. км), расположенная в бассейне Невы и ограниченная Финским заливом, рекой Нарвой, Чудским озером на западе и Ладожским озером. К тому же - малонаселенная. В лучшие годы там проживало не более 15 тысяч человек, в основном - русские. После подписания Столбовского мира шведы попытались ввести там лютеранство, свою государственную религию, чтобы быстрее ассимилировать местное население. Однако этому воспротивились в Москве. Там вовсе не смирились с мыслью об окончательной потере плацдарма, защищавшего многие века Новгород от шведской агрессии.
По этой причине новгородскому воеводе Ивану Хованскому хоть и велено было содействовать расширению торговли с бывшими русскими городами, но предписывалось проявлять осторожность: новым иностранцам разрешалось останавливаться только на посаде, их ограниченно пускали в кремль, а тем, кто уехал в Швецию в период между 1612-1617 годами (во время оккупации Новгорода), и вовсе запретили торговать в России.
«Царская грамота запрещала воеводам и приказным людям брать посулы и поминки, не дозволяла вымогать для себя безденежное продовольствие, гонять людей на свои работы. Угрожали за нарушение этих правил пенею вдвое против того, что виновные возьмут неправильно, если челобитная, на них поданная, окажется справедливой. Но, мимо всяких угроз, воеводы и приказные люди продолжали поступать по-прежнему, тем более, что правительство, делая им угрозы за злоупотребления, поверяло им большую власть в управляемых ими областях, потому что оно только через их посредство и при их старании могло надеяться на собирание налогов с народа. Некоторым городам и уездам (напр. Ваге, Устюжне) подтвержден был старый порядок самоуправления... Вообще, в это время, продолжая стараться всеми мерами добывать себе деньги, правительство однако давало народу и облегчения в разных местах».
В том, что касается «старого порядка управления», отметим в частности: в Новгороде в 1619 году выборным старостам и целовальникам вернули право разбирать любые дела, кроме уголовных (в Пскове - тоже, но с 1633 года). Это было «воспоминание» о вечевом прошлом. В других городах России старосты занимались учетом сбора налогов и исполнения повинностей.
Пусть торгуют все!
Вместе с тем Сергей Соловьев отмечает, что «разгром Смутного времени, пожертвования для тяжелых войн с Польшею, насилия воевод и всяких сильных людей, дурное состояние правосудия, монополии казны, дурные дороги, недостаток безопасности на этих дорогах по причине разбойников, отсутствие образованности, от которого происходила мелкость взглядов, мелкость и безнравственность средств для получения барышей, - все это производило то, что русские торговые люди были бедны». И организация торговли все-таки была первостепенным делом для правительства.
Этим обстоятельством только и можно объяснить, почему Михаил Романов с такой тщательностью составлял свой наказ новгородцам: Сделать в Новгороде гостиный двор, чтоб гости, проезжая мимо того двора, нигде не останавливались... Яства и питье всякое на тех дворах держать для заморских немцев торговых дворникам тех дворов; а для бережения на те дворы назначить сына боярского и с ним целовальников. Корчмы никому не держать, а кто станет корчмы держать, у тех корчмы изымать и питухов (пьяниц. - Г.Р.) забирать и заповеди на них писать по прежнему Государеву указу. Служилых людей, детей боярских, пушкарей, стрельцов и казаков на те дворы не пускать, чтоб от них проезжим людям обману, насилия и иного воровства не было... А русским людям товар свой - лен, посконь (конопляное волокно для изготовления холста. - Г.Р.), сало, воск и иной тяжелой товар - класть по тому же на гостиных дворах; а соболя, белку и всякий дорогой товар класть в городе, и для того сделать им дворы в городе и амбары сделать. И пусть торгуют все люди на гостиных дворах.
Такая забота не могла не дать результатов, если она не оставалась простой декларацией. К сожалению, мы не располагаем сегодня большим архивом периода первой половины XVII века, чтобы делать безоговорочные выводы об эффективности мер, предпринятых 22-летним(!) царем, которого некоторые историки и современники даже в слабоумии уличали, а другие все успехи приписывали его отцу, патриарху Филарету, который с 1619 года стал соправителем Михаила. Но вот пример из новгородского быта - царская грамота 1639 года: Ведомо учинилось, что в городах, приписанных к приказу новгородской чети, в недавнее время взяты на откуп квас, сусло, брага, ботвинья (холодный суп на квасе, вроде окрошки. - Г.Р.), хмельная и сенная труха, мыльное резанье, овес, деготь и другие мелкие промыслы, которыми в городах живут, кормятся и тягло платят посадские и всякие жилецкие люди. В прежнее время такие мелкие промыслы никогда в откупе ни за кем не бывали, а теперь от них посадские и жилецкие люди оскудели, и государь указал все эти новоприбыльные откупа в городах отставить.
Другой пример можно найти у того же Соловьева, который сетует на безграмотность простого населения и неспособность организовать свои промыслы, но приводит статистику, эти тезисы опровергающую. По его данным, в 1626 году в Новгороде проживало 435 посадских семей, которые и составляли основу мелкой торговли. А в 1635 году таковых было уже 1097. Люди, некогда уехавшие из города из-за неблагоприятной ситуации, стали возвращаться и возрождать свои промыслы. Причем, так как Новгород получил вполне определенный статус наибольшего благоприятствования в торговых делах, отток посадских людей шел из Пскова, где реформы тормозились. Там в указанные годы изменение численности посадских семей выражается соответственно такими цифрами: 3130 - в 1626 году и 1057 - в 1635-м.
Ищи, кому выгодно
В целом правительственный наказ новгородским воеводам предусматривал безотлагательные после освобождения Новгорода меры к восстановлению торговли с соседними шведскими владениями и с другими западно-европейскими странами. Однако потребовалось несколько лет, прежде чем эти меры смогли дать ожидаемые результаты.
Как пишет Игорь Шаскольский в ранее цитированной работе «Восстановление русской торговли со шведскими владениями в первые годы после Столбовского мира», «еще большее значение для развертывания заграничной торговли имела жалованная грамота, данная царем Михаилом Федоровичем купцам шведского государства 21 июня 1618 г., после ратификации Столбовского договора. В жалованной грамоте были изложены условия (весьма благоприятные), предоставляемые русским правительством купцам шведского государства для развертывания торговой деятельности на территории России». А именно: шведам разрешалось в Новгороде торговать всякою повольною торговлею по нашему государскому утвержденью и договору наших великих послов, как о том в мирном договоре утверждено, и береженье к свейским купеческим людям иметь... А обид им никому ни в чем чинить не велено и от обид их оберегать во всем. А пошлины с их товаров брать прямые по уставной грамоте в правду, а лишних пошлин с них не брать.
Спрашивается: почему эта грамота появляется на свет только через год с лишним после новгородского наказа? Да потому, что в это время польский королевич Владислав наступает на Москву, а русское правительство проводит активный зондаж на возможность создания антипольского альянса со Швецией.
Переговоры состоялись в том же 1618 году. Вот что писал об их содержании царь своим послам в Стокгольм: Густава Адольфа, короля свейского, послы Густав Стенбук с товарищами были у нас, великого государя, на посольстве, а после посольства были у бояр наших, и по нашему указу бояре наши говорили с послами о соединении против литовского короля, чтоб нам, великому государю, с государем их, королем Густавом Адольфом, стоять на польского короля и сына его заодно. И Густава Адольфа, короля свейского, послы Густав Стенбук с товарищами подали боярам нашим ответ письменный, а в ответе их написано, чтоб нам, великому государю, и государю их, королю Густаву Адольфу, быть в укрепленье, друг другу помогать против Жигимонта, короля польского, и его детей и помогателей. И если нашему царскому величеству надобны будут люди, нам тогда прислать посланника нашего или гонца к королю и договор учинить, сколько людей пеших и конных нашему царскому величеству на помощь надобно.... Так же бы и нашему царскому величеству, как надобна будет королю пoмощь, помогать свейскому королю... Но если король и ближние люди о литовском соединении с вами по сему нашему государскому указу делати не захотят, а начнут говорить и делать захотят по тому, как послы на Москве боярам нашим объявили, или к тому иные дела прибавят, вы то мимо нашего указа не делайте.
Буферная зона
Царь Михаил как в воду глядел. Шведы принялись корректировать московские договоренности. И через несколько месяцев пришлось нам с поляками подписать мир (совсем невыгодный для нас), не дождавшись шведской военной поддержки. Зато в Европе начинается Тридцатилетняя война. И тут уже Стокгольм принимается искать помощи от России.
По сути дела, в 20-30-е годы отношения между Швецией и Россией носили очень непостоянный, непоследовательный характер. В принципе стороны понимали, что мирное сосуществование необходимо и неизбежно. Но между ними - в прямом и переносном смысле - лежала Ингерманландия, бывшая русская (новгородская Водская пятина), а теперь шведская территория.
Эта сравнительно небольшая провинция (около 15 тысяч кв. км), расположенная в бассейне Невы и ограниченная Финским заливом, рекой Нарвой, Чудским озером на западе и Ладожским озером. К тому же - малонаселенная. В лучшие годы там проживало не более 15 тысяч человек, в основном - русские. После подписания Столбовского мира шведы попытались ввести там лютеранство, свою государственную религию, чтобы быстрее ассимилировать местное население. Однако этому воспротивились в Москве. Там вовсе не смирились с мыслью об окончательной потере плацдарма, защищавшего многие века Новгород от шведской агрессии.
По этой причине новгородскому воеводе Ивану Хованскому хоть и велено было содействовать расширению торговли с бывшими русскими городами, но предписывалось проявлять осторожность: новым иностранцам разрешалось останавливаться только на посаде, их ограниченно пускали в кремль, а тем, кто уехал в Швецию в период между 1612-1617 годами (во время оккупации Новгорода), и вовсе запретили торговать в России.
Геннадий РЯВКИН
