С 8 июля по 31 августа в Чудовском филиале Новгородского музея-заповедника будут работать две новые выставки.
Как сообщили в Новгоросдком музее-заповеднике, одна из них носит название «Коты - символ доброты». Это первая часть выставки из серии «Коты Малевича» художника Юрия Константиновича Люкшина. На выставке представлены 10 графических работ автора.
Серия «Коты Малевича» появилась в конце 2001 года благодаря Государственному Русскому музею, показавшему необыкновенно полную экспозицию произведений классика авангарда из своего собрания. Буйство цвета и лаконичная новаторская форма Казимира Малевича побудили Юрия Люкшина к созданию веселых, забавных котов. Именно народные источники: русские национальные костюмы, лубок, картинки крестьянского быта, столь любимые Казимиром Малевичем, и объединяют великого художника с Юрием Люкшиным. Серия «Коты Малевича» - это добрые парафразы поздних работ мастера: «Мальчик. (Ванька)», «На жатву. (Марфа и Ванька)», «Голова крестьянина», «Три женские фигуры», «Красная конница» и «Красный дом», относящихся к 1928 – 1932 годам.
Вторая выставка - бенефис одной картины. Это работа Карла Брюллова «Портрет писателя и переводчика А.Н. Струговщикова» из фондов Новгородского музея-заповедника. Произведение происходит из собрания картин семьи Струговщиковых, проживавших до революции в Чудове.
История семьи Струговщиковых тесно связана с Чудовом. Михаил и Николай Александровичи Струговщиковы, сыновья А.Н. Струговщикова, владели совместно землями на станции Чудово и д. Сябреницы. Михаил занимался литературной деятельностью. Сделал перевод на русский язык «Фауста» Гете в прозе в виде пьесы в пяти частях. В доме Николая Струговщикова в Чудове находилось большое собрание подлинных картин знаменитых художников.
В галерее портретов, созданной К. Брюлловым, самым совершенным является изображение Александра Николаевича Струговщикова, поэта и переводчика Гёте. Брюллова связывала с ним дружба, подкрепленная общими взглядами на искусство. Портрет Струговщикова - самый, если так можно выразиться, «автопортретный» среди всех работ Брюллова. Это ощущение, бесспорно, усиливается и тем, что по цвету, по композиционному приему, по состоянию модели портрет Струговщикова очень напоминает автопортрет Брюллова, который тот напишет восемь лет спустя: себя он тоже изобразит в красном кресле, на схожем фоне, с бессильно упавшими руками, в состоянии отрешенного самоуглубления.
