Новый роман Максима Кантора: сенсация или набор стереотипов?
Роман «Красный свет» вошёл в длинный список премии «Национальный бестселлер», в короткий — «Большой книги» и стал, безусловно, одним из самых обсуждаемых в текущем литературном сезоне.
В нём автор с толстовским замахом попытался объять необъятное: Гитлера, Сталина, заговор генералов вермахта, борьбу сегодняшней оппозиции с властью, интриги политиков, любовные авантюры, коллективизацию и приватизацию, болота Ржева 1942-го и Болотную площадь 2012-го.
Чем обернулся грандиозный замысел? Об этом обозреватель «НВ» Алина БЕРИАШВИЛИ беседует с новгородским литератором Николаем СУМАРОКОВЫМ.
Николай Сумароков: — Книга подробна вплоть для занудства. И я, к сожалению, не открыл в ней ничего нового для себя. Многое из того, о чем говорит автор, мы прочли ещё в перестройку. А я даже немного раньше, потому что юность моя была полудиссидентской. Больше всего это похоже на энциклопедию стереотипов. К тому же совсем не ясна структура книги: для художественного произведения она слишком нагружена публицистикой, для памфлета — слишком растянута. Кроме того, я периодически запутывался в авторских ремарках и уже не понимал, где позиция Кантора, а где позиция персонажа. Поэтому самое главное, чего я не понял в этом романе, так это зачем и для кого он написан. То ли для молодежи, которой не хочется читать много книг, а проще получить весь пласт информации в одной. То ли для будущих историков, которым через 40 лет будет интересно, как мы жили.
Алина Бериашвили: — А мне кажется, что Максим Карлович хорошо продумал, кому он адресует свою книгу. В Интернете её обсуждают вплоть до визга. Многим даже кажется, что главная литературная интрига сезона — это не вопрос, кто же станет обладателем «Большой книги», а вопрос станет ли им Максим Кантор. Так вот, основными читателями романа, на мой взгляд, стали люди, которые, конечно, выходили на Болотную под знаменем социализма, но жили-то 20 лет в капиталистической России, ездили за границу, кстати, и не могли не впитать в себя и либеральных идей. В романе действительно нет ничего нового: о том, как дурна либеральная интеллигенция, давно и со вкусом пишет газета «Завтра», а о том, что советские командиры не щадили своих солдат, пишут так давно, что авторство уже не важно. А читателям не всегда нужно это новое. Скорее, нужно узнавание своих собственных мыслей.
Н.С.: — Но мыслей слишком много, текст перегружен авторскими отступлениями, и всё это сродни кокетству: вот, мол, как я много знаю. Помните, когда один из героев Ханфштангль перечисляет советских и немецких генералов, любому начитанному человеку в этот момент приходит на ум сравнение со Списком кораблей Гомера. Но Кантору этого мало, он спустя некоторое время и сам выдаёт это сравнение. Зачем? Боится, что его не поймут, не заметят его ума?
К тому же совершенно не ясна авторская позиция. Он здесь и не сталинист, и не антисталинист. Он просто самый умный. Он говорит читателю: вот она, правда жизни, и я её знаю. А это как минимум пренебрежительное отношение.
А.Б.: — Критики это уже отметили: ни одна сюжетная линия в романе не доведена до конца, потому что для автора они второстепенны, а первостепенны его собственные мысли с замашкой на философичность. И, тем не менее, кроме себя самого, у Кантора есть в романе любимый герой — Соломон Рихтер. У них и общего, кстати, много, оба — потомки реэмигрантов из Буэнос-Айреса.
Н.С.: — Кантор симпатизирует не только Рихтерам, но и всем евреям в целом. Видно, что он очень старается быть объективным, сообщает, что были и в войну евреи, которые еврейским же детям губы мазали ядом по приказу гитлеровцев. Но всё же в объективности он недалеко продвинулся. Сейчас, конечно, не принято так говорить, скажешь — и сразу в антисемитизме обвинят. Но всё же Кантор перегибает палку, утверждая, что евреи — самый несчастный народ и страдали всегда больше всех. Есть в этом некая однобокость, и она не может не раздражать.
А.Б.: — Мы вот всё об отрицательном...
Н.С.: — А я и не увидел там ничего положительного! Все плохо в стране, ничего не меняется и никакого просвета нет — вот о чём этот роман. В нём даже ни одного положительного героя, тот же Соломон Рихтер — слабый человек. Впрочем, просветы надежды тоже есть, когда одна из героинь Фрумкина, циничная, в общем-то, женщина, достает для больного мальчика пенициллин.
А.Б.: — Один ценный вывод из этой книги всё же можно сделать. Как ни парадоксально, он вложен в уста Ханфштангля: изучать историю надо по фактам, а не по телепередачам. Тут, конечно, тоже ничего нового, но повторение-то — мать учения. Кстати, что касается светлых идей в романе. Для Кантора это, безусловно, идея равенства, которую Соломон Рихтер пронесёт даже через тюрьму. Я бы, конечно, вместо равенства предпочла справедливость, но на вкус и цвет, как говорится… Кантор, как мне кажется, делает в своём романе светом в конце туннеля именно эту вечно живую и негасимую идею справедливости. Итак, подводя итог: читать или не читать роман?
Н.С.: — Если ничего не читали раньше, то читать, а так — не вижу резона. Не помню кто, к сожалению, кто-то из актеров или театроведов на вопрос, что вы себе ставите в заслугу, ответил: «Я не дочитываю книги до конца, если они мне не нравятся».
А.Б.: — Я бы рекомендовала в любом случае читать. Уж больно «Красный свет» не похож на всё остальное, чем у нас сейчас наводнён литературный рынок.
Фото из архива «НВ»
