исполнять поручения власть предержащих
Александр ПРОШКИН, снявший такие ленты, как «Холодное лето пятьдесят третьего», «Михайло Ломоносов», «Русский бунт», «Живи и помни», и другие, приехал в Великий Новгород на кинофестиваль фильмов о правах человека «Сталкер».
Мэтр представлял новгородцам свою новую ленту «Искупление», действие которой разворачивается в канун 1946 года. В преддверии встречи со зрителями кинорежиссёр ответил на вопросы «Новгородских ведомостей».
— Александр Анатольевич, большая часть ваших лент связана с историей Великой Отечественной войны. Но военных фильмов снято уже огромное количество: к 9 Мая выходит очередная эпопея. Думаете, недостаточно?
— Действительно, сегодня снимается немало фильмов, посвященных событиям 1941—1945 годов. Но как снимать патриотизм, сегодня не знают. Глядя эти ленты, получаешь впечатление, что война — это лёгкая прогулка, небольшое приключение для красавцев-солдат, которые мимоходом убивают всех врагов. Создаётся ощущение лёгкой победы. Но ведь война — это ужас, трагедия целой нации. За этой победой стоит гибель почти 30 миллионов человек. Как она нам досталась? Из нынешних лент это совершенно непонятно. Я убеждён, что кино о войне должны снимать люди, которые сами это пережили, которые понимают и знают весь ее ужас. И советское кино в этом плане более правдиво. Хотя и там хватало официоза. Нынешние же фильмы в большей степени напоминает агитки. Я никогда не снимал военные фильмы, скорее — с отзвуком войны. Такой получилась и картина «Искупление».
Да и слово «патриотизм» мне не нравится. Оно какое-то начальственно-казенное. Как говорится, последнее прибежище негодяев. Поэтому мне ближе такое понятие, как «чувство Родины». Оно более интимное и у каждого своё. Оно начинается с детства, отношений между тобой и матерью, дружбы. И дальше поддерживается в общем-то традиционно — ценностями культуры. И раньше в этом большую роль играл кинематограф. В конечном счёте кинематограф и развивал национальную идею. То, о чём мы всегда говорили, но не знали, что это такое. А она заключается в привязанности к вещам, среди которых ты вырос, способности переживать, чувствовать радость и боль.
Ведь что раньше смотрели наши дети — мультики про русских Иванушек и Алёнушек. А сейчас подрастающему поколению с детства насаждается агрессивная культура: стрелялки, ниндзя и прочее. Ребёнок отторгается от своего, у него нет чувства привязанности к родному пейзажу, родным лицам. В итоге сегодня мы получили поколение людей, которые ходят в кино, чтобы отдохнуть. Упаси Бог, если им предложат о чем-то задуматься или сопереживать. Они же просто не умеют этого делать.
— А как научиться?! Изучив репертуар кинотеатра, зачастую хочется разрыдаться: одни пустые комедии, фантастика или вампиры. На умное кино, говорят прокатчики, народ не пойдёт.
— Конечно, если думать только о прибыли, на что в первую очередь и обращают внимание прокатчики, то мы и будем плодить уродов. У нас в стране снимается немало хороших картин, но вы их не видите. Тем более, когда на каждом углу кричат, что кино у нас нет. И здесь я не понимаю позицию нашего государства. Приведу пример.
На кинофестиваль в Монреаль, где картина «Искупление» получила премию «За выдающееся художественное воплощение», мы поехали втроём: я и продюсеры. А делегация из Китая составляла более 100 человек, включая министра культуры, журналистов ведущих СМИ. Это позиция заинтересованности государства в укреплении своего положения.
Что касается отношения к русскому кинематографу, ситуация у нас в стране абсолютно безнадёжная. Потому что люди, которые занимаются кинопроблемами, весьма далеки от культуры, им это направление совершенно не нужно и не интересно. Сейчас мы наблюдаем то, что было в советские годы: «Чего изволите? Будет сделано!». Мы превращаемся в чиновников, выполняющих поручения. Но это не позиция художника. В итоге в массовом количестве на телеэкранах и появляются заказные фильмы. Про футболистов, хоккеистов... Про идеальных героев. Но мы живём в XXI веке, и искусство должно говорить правду о человеке и его жизни. Никто сегодня не верит в положительного героя. Ведь в нас намешано всего: и плохого, и хорошего. Это и надо показывать. И в этом плане я очень надеюсь на молодое поколение режиссёров.
— Среди которых, несомненно, стоит отметить и вашего сына Андрея Прошкина. Его фильм «Орда» собрал весомую коллекцию кинематографических наград.
— Успешны у нас, к сожалению, другие. И в поколении моего сына есть разные люди. Ко многим его коллегам я отношусь с большим уважением. Это честные и умные люди. Они хорошо чувствуют, знают и понимают кино.
— Кинорежиссёр Светлана Дружинина («Гардемарины», «Тайны дворцовых переворотов») всегда говорит, что снимает свои фильмы исключительно по документам. На ваш взгляд, какое место в исторической ленте должен занимать художественный вымысел?
— Светлана Дружинина снимает совершенно другое кино, нежели я. Русская историческая наука, которая весьма сомнительна, базируется исключительно на одной школе — государственной. И рассматривает все вопросы с точки зрения укрепления власти. Других школ у нас нет. Тогда как во Франции, например, их около 100. Там рассматривают происходящие процессы с точки зрения развития личности, экономики и прочего. И сравнивая эти школы, вы находите своё отношение к тому или иному периоду, событию, личности. У нас точка зрения только государственная. Кроме того, наша историческая наука очень часто основана на так называемых исторических анекдотах. То ли это было, то ли не было. Пётр I умирает и слабой рукой пишет: «Оставьте всё...». И тут перо из его рук выпадает, и думай, что хочешь. Или, например, говорят, он умер, потому что замёрз, спасая матросов в холодной воде. Но ведь ничего этого не было. Вот и Света занимается экранизацией исторических анекдотов. Но это не означает, что такое кино плохое. Это историческое развлечение. Ведь «Три мушкетёра» — это не историческая литература с точки зрения фактологии, концепции, понимания жизни того времени. Но это очень увлекательное чтиво, на котором выросло не одно поколение.
Я занимаюсь немножечко другим. На протяжении всей своей жизни я, по сути, снимаю одну и ту же картину — как человеку выжить с прямой спиной, как остаться человеком, не скурвиться, не пропасть, сделать что-то, реализовав себя. Это есть и в картине «Холодное лето 53-го», и в «Михайле Ломоносове», и в «Русском бунте», и в «Искуплении», и в других моих лентах.
— Наша страна за последнее время пережила немало разных периодов: репрессии, застоя, оттепели, перестройки. Как вы думаете, сейчас мы в какое время живём — эпоху перемен?
— Ни о каких переменах речи не идёт. Мы живём в их ожидании. Потому что знаем, что рано или поздно они наступят. Как уже было не раз. Ведь всё в нашей истории повторяется, мы ходим по кругу, не извлекая уроков из нашего прошлого. Мы до сих пор не можем определить, кто же был Сталин: убийца или эффективный менеджер. Мы не можем покаяться, до конца рассказать правду. Это признак глубокого заболевания, от которого надо избавиться, иначе наше место на мировой арене не будет соответствовать масштабу страны и потенциалу великого народа. Это одна из главных задач интеллигенции в широком смысле — рассказать всю правду об этой войне, о советском периоде, понять, почему мы возвращаемся снова в те времена, наступая на одни и те же грабли.
Фото Николая БАРАНОВСКОГО
и из архива «НВ»
