или Зачем частное превращать в публичное
Коллективная выставка живописцев с названием «Частная жизнь» приехала в залы Центра современного искусства из питерской «Эрарты» для того, чтобы ещё раз сказать горожанам: быт, личное пространство и прочее частное — это прекрасно!
В то же время может ли частное оставаться таковым, если к нему организован публичный доступ? Вопрос, выходящий далеко за пределы выставочного пространства.
Но для начала всё же разберёмся с внутренней составляющей. За колорит «Частной жизни» отвечают стоптанные и от этого ещё более ценные мягкие домашние тапочки, устроившиеся слева от входа в зал, сушащиеся на веревочках женские панталоны солидного размера в веселенький цветок и печатная машинка, разместившаяся в интерьере книг — уже в другом, мужском углу.
Впрочем, всё это детали, которые обнаруживаются потом. Прежде всего взгляд упирается в картину Александра Косенкова «Поматросил? Даже не матросил». Такая вот насущная проблема обсуждается тремя девицами, осовремененными художником.
Сюжет явно радует директора ЦСИ Сергея ПУХАЧЁВА: презентуя новую экспозицию, к этой теме он возвращается не единожды. Но в основном вспоминает тяжёлое прошлое всего частного, апеллируя к старшему поколению. Не так давно, по меркам-то истории, та самая частная жизнь рассматривалась как нечто исключительно подозрительное. «Одним из первых сердился по поводу частной жизни ещё Карамзин, — расширяет горизонты Сергей Борисович. — Достоевский выступал против диванного существования».
— Частная жизнь всегда казалась граничащей с мещанством, а следовательно, не занимала особого места в потоке истории. В советский период бытовало пренебрежительное, порой даже агрессивное отношение к ней. «Скорее головы канарейкам сверните, чтоб коммунизм канарейками не был побит», — писал Владимир Маяковский без тени юмора. Оно и понятно, когда государство и частная жизнь долго противоречат, и канарейки могут таить угрозу, — поддерживает Владимир НАЗАНСКИЙ, куратор проекта.
— Это сейчас мы понимаем, что ничего лучше-то и не может быть, чем та самая частная жизнь, — в унисон заключают оба искусствоведа.
И пускают зрителя в свободное плавание по чьим-то частным жизням, рассказывающим про канареек в широком смысле, про домашнюю жизнь, про любовь, детей, родителей, память дома, книжные полки, диваны, стулья, ремонт квартиры, вид из окна и многое другое. Но что об этой частной жизни думает молодёжь, составляющая солидную часть гостей выставки? Между нами говоря, всё свободное от работы время мы, поколение до тридцати, только и делаем, что всячески воспеваем и поэтизируем эту самую частную жизнь. Каждый свою.
А как иначе назвать все эти фотографии в доступных соцсетях с многозначительными комментариями: «Приготовила пасту. Получилось вкусно». «Любимый муж принёс букет цветов. Он у меня такой». «Поставил литые диски на свою малышку». А котики? А сэлфи в примерочной? А новенькие ботиночки первенцу? Ужин в «Макдоналдсе», портрет любимой кружки, закладка для книжки, смастерённая собственными руками?
— Там искусство, Её Величество живопись, с несколькими смысловыми планами, оригинальными решениями, нетрадиционным подходом. А тут? Голая констатация факта, — возмутятся ценители прекрасного и будут правы. Но только в некотором смысле.
Просто «Частная жизнь», поселившаяся в залах ЦСИ, незыблема, проверена временем, утверждена и одобрена. А наша частная жизнь, которая ежесекундно окружает, проявляется в тех самых фото за секунду и моментальной отправке в Сеть, назойливая и активно внедряющаяся во всё, — пусть молодая и скоротечная, но является одной из самых ярких примет сегодняшнего времени.
Изучая её в собственном аккаунте, нет-нет да и подумаешь: так ли уж хороша эта самая частная жизнь? И не превратилась ли она, незаметно для всех, в очень даже публичную? А если да, то обратим ли процесс? И не в том ли уникальность выставки «Эрарты», что существовавшая некогда интимность личного пространства покинула нас навсегда, оставив только название. Но... это уже совсем другая история.
