Церковь Спаса Преображения на Нередице открыта для посещений
Это значит, что реставраторы завершили свой нелегкий труд. Но не значит, что завершена реставрация. Ведь еще не все фрагменты фресок, хранимые музеем-заповедником, возвращены в храм.
В этом году состоялось возвращение композиции Святой великомученицы Юлиании. Кроме того, в течение нескольких месяцев специалисты московского Межрегионального научного реставрационного художественного управления (МНРХУ) укрепили красочный слой на площади 115 кв. м, занимались шпаклёвкой и колеровкой. Строго в рамках проекта и по средствам, отпущенным Министерством культуры РФ, это 9 400 тыс. рублей.
И все равно открытие храма для показа руководитель восстановительных работ, художник-реставратор НГОМЗ и МНРХУ Татьяна РОМАШКЕВИЧ считает событием историческим. Закончена реставрация древнейшей росписи (храм был расписан в 1199 году), начавшаяся аж в 1903-м!
Советские реставраторы, приехав в Нередицы в 1944-м, застали печальную картину: в полуразрушенном храме мало что уцелело от уникальной росписи, украшавшей его от пола до купола. 105 кв. м поврежденных фресок! Еще 100 «квадратов» извлекла при разборке руин Любовь Шуляк. Еще 120 были найдены гораздо позже — при раскопках склона Нередицкого холма. Комплексные исследования проводились внутри и снаружи, поскольку в восстановленном храме мокли стены, штукатурка отслаивалась. Гидроизоляция фундамента, понижение уровня — это было сделано уже к началу 1990-х.
Наверное, ни один гид не расскажет столько интересных подробностей о Спас-Нередицкой церкви, как Татьяна Ромашкевич. Здесь каждый сантиметр помнит прикосновение ее рук.
— В 1980-е, не скажу даже в каком именно году, у меня была встреча с Татьяной Шевяковой, которая еще до войны копировала росписи многих храмов, — вспоминает Татьяна Анатольевна. — Я поделилась новостью, что буду работать в Нередицах. И она мне тогда сказала: «Таня, не верьте нашим классикам — Лазареву и остальным, которые пишут, что там суровая и простая живопись. Нередицы — это праздник!». И я эту церковь так воспринимаю. Здесь удивительное ощущение: времени будто нет. Я представляю культурно-духовную среду, в которой жили наши далекие предшественники, и понимаю, что они жили тем же, чем и мы. Хотя духовно они, конечно, были богаче. Они воспитывались на вечных истинах. Об этом повествует роспись.
Оказывается, не только она. Не каждый заметит, но на стенах есть «граффити» XII—XIV веков. Буквы, надписи, детские рисунки, какие-то «почеркушки», как говорит Ромашкевич. И представляет, как кто-то, готовясь к исповеди, машинально водил писалом по стене.
А сколько всего было при раскопках! Нашли плинфу, очень древнюю. На ней — следы. Судя по отпечаткам, наследили и ребятки, и поросятки. Исследуя захоронение Афанасия Данииловича, внука Александра Невского, нашли серебряное кольцо. А камушек от него далеко в сторонке оказался. Есть мнение, что в данном случае след тянется к мышам, утащившим камень.
Но храм — это и боль. Раны, нанесенные войной, заявляют о себе до сих пор. Недавно из стены был извлечен осколок снаряда.
Татьяна Ромашкевич надеется, что историческое событие продолжится. Это зависит от поддержки со стороны Минкульта. Есть фрагменты изображения 40 севастийских мучеников, лика Христа, фрески усекновения главы Иоанна Предтечи.
А в реставрационной мастерской продолжается подборка фрагментов. Ими еще предстоит дополнить композиции...
Фото Владимира БОГДАНОВА
