{thumbimage 150px 1}Фотограф Евгений ГОРДЮШЕНКОВ - личность в городе известная, особенно в культурных кругах. Хотя современные любители камер и вспышек знакомы с ним вряд ли: наш герой - заведующий лабораторией по фотофиксации музейных предметов и реставрационных процессов Новгородского государственного объединённого музея-заповедника.
Через видоискатель фотоаппарата он видел самые уникальные экспонаты, хранящиеся в новгородском музее.
Через видоискатель фотоаппарата он видел самые уникальные экспонаты, хранящиеся в новгородском музее.
Он знаком с ведущими реставраторами и археологами страны. Перед его глазами прошли 25 лет жизни музея-заповедника.
- Признаться честно, мне всегда больше нравилось работать с техникой, нежели с людьми. Начинал я трудовую деятельность в Новгородском центральном конструкторско-технологическом бюро, - говорит Евгений Викторович. - Мне приходилось в основном иметь дело со станками и трансформаторами. Именно там я и приобрёл навыки технической съемки. Так что, когда пришел на работу в музей, нового для меня в принципе ничего не было.
Каждый экспонат, который есть в музее, будь он из фондов или из действующей экспозиции, обязательно снимается фотоаппаратом. Когда цифровая печать ещё не была такой доступной, фотограф музея сдавал на хранение около 2500 негативов в год. Сегодня, конечно, нормативы другие: «цифра» значительно ускоряет процесс фотосъёмки. Но фонды музея до сих пор фиксируют исключительно на плёнку.
- Это приходится делать не из-за отсутствия цифрового оборудования. Аналоговая фотография за 160 лет своего существования доказала, что она может храниться. А нам нужно сохранить информацию о предмете на века.
Но при подготовке негатива на архивное хранение нужно прилагать больше усилий, нежели при обработке обычной фотографии «на память». Прополоскать наскоро негатив, как в «бытовке», и повесить сушиться на бельевую верёвку - не годится. Здесь подход намного серьёзнее. Плёнку надо тщательно промыть водой, причём время промывки зависит от температуры воды: понятно, что летом этот процесс идёт быстрее, зимой занимает больше времени. Затем плёнку нужно обработать раствором поверхностно-активного вещества и высушить в непыльном помещении.
В свободное же от работы время, как признался фотограф, он особо не «заморачивается».
- Таскать железо на шее за день так надоедает, что для себя я снимаю обычной «творческой мыльницей» Panasonik LUMIX LX5, у него увеличенная матрица, светосильный объектив LEICA, так что картинка получается не хуже, чем у «зеркалок».
Каждый экспонат, который есть в музее, будь он из фондов или из действующей экспозиции, обязательно снимается фотоаппаратом. Когда цифровая печать ещё не была такой доступной, фотограф музея сдавал на хранение около 2500 негативов в год. Сегодня, конечно, нормативы другие: «цифра» значительно ускоряет процесс фотосъёмки. Но фонды музея до сих пор фиксируют исключительно на плёнку.
- Это приходится делать не из-за отсутствия цифрового оборудования. Аналоговая фотография за 160 лет своего существования доказала, что она может храниться. А нам нужно сохранить информацию о предмете на века.
Но при подготовке негатива на архивное хранение нужно прилагать больше усилий, нежели при обработке обычной фотографии «на память». Прополоскать наскоро негатив, как в «бытовке», и повесить сушиться на бельевую верёвку - не годится. Здесь подход намного серьёзнее. Плёнку надо тщательно промыть водой, причём время промывки зависит от температуры воды: понятно, что летом этот процесс идёт быстрее, зимой занимает больше времени. Затем плёнку нужно обработать раствором поверхностно-активного вещества и высушить в непыльном помещении.
В свободное же от работы время, как признался фотограф, он особо не «заморачивается».
- Таскать железо на шее за день так надоедает, что для себя я снимаю обычной «творческой мыльницей» Panasonik LUMIX LX5, у него увеличенная матрица, светосильный объектив LEICA, так что картинка получается не хуже, чем у «зеркалок».
Совет мастера
Дело света
{thumbimage 150px 1}Казалось бы, что может быть проще фиксации музейных объектов - выбери предмет и нажимай на кнопку фотоаппарата, фиксируй. Картины или археологические находки - предметы статичные, поз не принимают, улыбаться или делать умный вид их заставлять не надо. С одной стороны, это так, но и предметы старины, как выясняется, требуют к себе особого отношения.
- Фотография - конечно, дело тёмное, но без света здесь никак не обойтись. При фотофиксации музейных объектов он имеет большое, если не главное, значение. Хотя особых секретов тут нет, - рассказывает Евгений Гордюшенков. - При съёмке живописи, например, приходится ставить ровный свет, чтобы освещенность по центру и по углам была одинаковой. Поэтому иногда приходится по нескольку раз передвигать светильники и производить замер освещённости. Это очень важно, особенно при съёмке на цветную, обратимую плёнку (слайд). «Цифра» позволяет немного расслабиться, но и картинка соответственно получается попроще.
Если нужно, чтобы было видно расслоение или отставание красочного слоя, что важно для реставраторов, то тут уже эффектный свет надо выставлять. Кроме того, я всегда снимаю со штатива, а картины ставлю на мольберт, даже если они в экспозиции висят на растяжках: ведь даже от легкого дуновения ветерка может возникнуть «шевелёнка».
Трудности же в основном возникают при съемке предметов из металлов или стекла и экспонатов археологической коллекции. Но это - отдельная тема.
История одного снимка
В режиме нон-стоп
{thumbimage 150px 1}- Находка в 2000 году на раскопках Великого Новгорода псалтыри, древнейшей из известных сегодня русских книг, запомнится, думаю, не только учёной общественности. Фотофиксацию этих трёх навощённых липовых дощечек - цер - с текстом иначе как эпопеей назвать нельзя. Я в буквальном смысле поселился тогда на полтора месяца в археологической лаборатории, пока шёл процесс изучения этой сенсационной находки. Я приходил, снимал, уходил, печатал. Утром приносил Андрею Зализняку и Валентину Янину отпечатанные снимки - они их изучали, обсуждали. Потом я снимал снова: каждый день учёные и реставраторы открывали на воске и на дереве новые предложения, буквы, слова... И это всё нужно было фиксировать, причем на плёнку: «цифра» тогда ещё только появлялась у нас. Поэтому такого количества негативов, которое я сделал по псалтыри, нет ни у какого другого памятника. Разве что у иконы «Видение пономаря Тарасия» - реставраторы работали над ней более 10 лет, и я эти работы, естественно, постоянно фотофиксировал.
{thumbimage 150px 1}Казалось бы, что может быть проще фиксации музейных объектов - выбери предмет и нажимай на кнопку фотоаппарата, фиксируй. Картины или археологические находки - предметы статичные, поз не принимают, улыбаться или делать умный вид их заставлять не надо. С одной стороны, это так, но и предметы старины, как выясняется, требуют к себе особого отношения.
- Фотография - конечно, дело тёмное, но без света здесь никак не обойтись. При фотофиксации музейных объектов он имеет большое, если не главное, значение. Хотя особых секретов тут нет, - рассказывает Евгений Гордюшенков. - При съёмке живописи, например, приходится ставить ровный свет, чтобы освещенность по центру и по углам была одинаковой. Поэтому иногда приходится по нескольку раз передвигать светильники и производить замер освещённости. Это очень важно, особенно при съёмке на цветную, обратимую плёнку (слайд). «Цифра» позволяет немного расслабиться, но и картинка соответственно получается попроще.
Если нужно, чтобы было видно расслоение или отставание красочного слоя, что важно для реставраторов, то тут уже эффектный свет надо выставлять. Кроме того, я всегда снимаю со штатива, а картины ставлю на мольберт, даже если они в экспозиции висят на растяжках: ведь даже от легкого дуновения ветерка может возникнуть «шевелёнка».
Трудности же в основном возникают при съемке предметов из металлов или стекла и экспонатов археологической коллекции. Но это - отдельная тема.
История одного снимка
В режиме нон-стоп
{thumbimage 150px 1}- Находка в 2000 году на раскопках Великого Новгорода псалтыри, древнейшей из известных сегодня русских книг, запомнится, думаю, не только учёной общественности. Фотофиксацию этих трёх навощённых липовых дощечек - цер - с текстом иначе как эпопеей назвать нельзя. Я в буквальном смысле поселился тогда на полтора месяца в археологической лаборатории, пока шёл процесс изучения этой сенсационной находки. Я приходил, снимал, уходил, печатал. Утром приносил Андрею Зализняку и Валентину Янину отпечатанные снимки - они их изучали, обсуждали. Потом я снимал снова: каждый день учёные и реставраторы открывали на воске и на дереве новые предложения, буквы, слова... И это всё нужно было фиксировать, причем на плёнку: «цифра» тогда ещё только появлялась у нас. Поэтому такого количества негативов, которое я сделал по псалтыри, нет ни у какого другого памятника. Разве что у иконы «Видение пономаря Тарасия» - реставраторы работали над ней более 10 лет, и я эти работы, естественно, постоянно фотофиксировал.
Полосу подготовила Надежда ВЫЛЕГЖАНИНА
фото Николая БАРАНОВСКОГО
и из архива Евгения Гордюшенкова
и из архива Евгения Гордюшенкова
