Приписанные к заговору

Почему Иван Грозный не наказал новгородцев, участвовавших в свержении митрополита Иосафа?

В 1542 году избранного тремя годами ранее «митрополита Иосафа с великим бесчестьем с митрополии согнали». Так вспоминал об этом впоследствии Иван Грозный в послании к князю Андрею Курбскому. По существу: митрополит стал жертвой дворцовых интриг, которые развернулись в окружении малолетнего великого князя сразу после смерти его матери Елены Глинской в 1538 году. Ортодоксальные историки приписывают новгородцам активное участие в изгнании Иосафа.

В Никоновском летописном своде о ситуации, существовавшей в отроческий период жизни Ивана Грозного, говорится так: Встала вражда между боярами великого князя. Князь Василий да князь Иван Васильевич Шуйские стали враждовать на князя Ивана Федоровича Бельского. И многие были между ними вражды из-за корысти и из-за родственников. Всякий о своих делах печется, а не о государских, не о земских. Митрополит Иосаф принял сторону Бельского и проиграл.
Сергей Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен» утверждает, что против митрополита и князя Бельского был организован большой заговор, в котором участвовали также «князья Михайла и Иван Кубенские, князь Димитрий Палецкий, казначей Иван Третьяков, с ними княжата, дворяне и дети боярские многие и новгородцы Великого Новгорода — всем городом... Имя Шуйского может объяснить нам, почему в заговоре участвовали новгородцы всем городом: один из Шуйских был последним воеводою вольного Новгорода».

Не тот Шуйский
Прямо скажем, объяснение довольно слабое: мало ли было в Новгороде воевод, наместников и князей, сделавших для города добрых дел побольше, чем наместник-воевода Шуйский. К тому же речь идет не о князе Иване Шуйском, которого в 1542 году поддержали новгородцы, а о его брате — Василии Шуйском-Немом. Он действительно наместничал в Новгороде с перерывами около 15 лет, но уехал оттуда в… 1518 году.
То есть целое поколение сменилось, а память о наместнике-воеводе сохранилась такая, что благодарные новгородцы не побоялись поддержать его брата Ивана (Василий Шуйский-Немой умер в 1538 году) в борьбе с фаворитами великого князя, каковыми являлись к началу 1542 года митрополит Иосаф и князь Иван Бельский. В «Царственной книге» прямо сказано, что Шуйские и бояре из-за того вознегодовали на князя Ивана и на митрополита, что князь без ведома великого князя советом боярским управлял, благодаря тому, что государь его у себя в приближении держал. А в первосоветниках был митрополит Иоасаф.
К тому же нельзя забывать, что на момент заговора Иван Шуйский, никогда никакого отношения к Новгороду не имевший (если не считать, что в 1514—1519 годах был наместником в соседнем Пскове), находился в опале. А еще точнее — был отослан в 1540 году во Владимир для бережения границы от казанских людей. Проще говоря: подальше от Москвы, поскольку вызвал острое недовольство Ивана Грозного. Позднее тот вспоминал детские обиды в переписке с Курбским: Бывало, играем мы (с младшим братом Юрием. — Г.Р.) в детские игры, а князь Иван Васильевич сидит, на лавку опершись локтем и на постель нашего отца положив ногу, к нам не преклоняясь (не обращая внимания. — Г.Р.) не только по-родительски, но еще и как властелин: так рабское унижение начиналось для нас. И такую гордыню кто может терпеть? В том же письме (а это все фрагменты из первого послания Ивана Грозного Андрею Курбскому) сказано о Шуйских еще жестче: князь Василий и князь Иван Шуйские такое самовольство при моем опекунстве учинили, что просто воцарились. А тех всех, которые отцу нашему и матери нашей были главные изменники, из темниц повыпускали и к себе их приблизили. Князь Василий Шуйской дворне князя Андрея (тоже Шуйский, троюродный брат Василия и Ивана, в 1543 году был отдан Иваном Грозным на съедение голодным псам. — Г.Р.), сонмищу иудейскому, велел дьяка Федора Мишурина, близкого к отцу нашему и нам, схватить, ограбить и убить. Князя Ивана Федоровича Бельского и иных многих в разные места заточили, а сами на царство вооружались. А Даниила-митрополита свели с митрополии (1539 год. — Г.Р.), в заточение послав. И так свои замыслы во всем исполнив, сами уже царствовать начали. Нас же, с единородным братом, святопочившим Георгием (Юрием. — Г.Р.), кормить стали, как инородцев или как убогую челядь.

Новгородский след
К чему все это рассказано? Да только к тому, что активное участие новгородцев в заговоре по возвращению князя Ивана Шуйского в Москву, а еще точнее — в Боярскую думу да на первые роли, логическому объяснению не поддается. Да, в январе 1542 года, когда заговор был реализован, Ивану Грозному не исполнилось еще и 12 лет. Но дело не в возрасте великого князя, а в том, что никак новгородцы не могли просчитать, кто возьмет верх, если начнется заваруха: Бельские и митрополит, бывшие у власти, или опальные Шуйские? И какая выгода ввязываться в эту авантюру была Новгороду? Тоже неизвестно.
Тем не менее Сергей Соловьев настаивает: «Митрополит Иоасаф был разбужен камнями, которые заговорщики бросали к нему в келью; он кинулся во дворец; заговорщики ворвались за ним с шумом в спальню великого князя, разбудили последнего за три часа до свету; не найдя безопасности во дворце, подле великого князя, приведенного в ужас, Иоасаф уехал на Троицкое подворье, но туда за ним прислали детей боярских, новгородцев с неподобными речами; новгородцы не удовольствовались одними ругательствами, но чуть-чуть не убили митрополита, только троицкий игумен Алексей именем св. Сергия да боярин князь Димитрий Палецкий успели удержать их от убийства; Иоасафа взяли наконец и сослали в Кириллов Белозерский монастырь, на его место возведен был в митрополиты новгородский архиепископ Макарий; мы видели, что новгородцы всем городом участвовали в низвержении Бельского и Иоасафа; видно также, что Макарий и прежде имел связь с Шуйским».
Приблизительно такой же точки зрения о роли новгородцев в заговоре против Бельского и митрополита держится и Николай Карамзин. Правда, он ограничивается лишь осторожным замечанием, что заговорщики «преклонили к себе многих дворян, детей боярских, не только в Москве, но и в разных областях, особенно в Новегороде». И даже в классической «Истории церкви» митрополита Макария сказано о заговоре как перевороте с деятельным участием новгородцев: «Вся власть снова перешла в руки Шуйского — он сделался главою бояр. И потому очень вероятно, что под его преобладающим влиянием совершилось избрание и нового митрополита, тем более что выбор пал на архиепископа Новгородского Макария, внушениям которого Шуйский мог приписывать такое горячее участие новгородцев в свержении Бельского и Иоасафа».
Чуть ниже мы скажем, откуда выросла «новгородская версия». А сейчас хочется заострить внимание на одном немаловажном обстоятельстве. Как известно, сразу после покорения Новгорода Иван III активно выводил (выселял) оттуда знатные и богатые семейства, направляя на их место и в их владения. Сошлемся, в частности, на записки Сигизмунда Герберштейна: по взятии города он (Иван III в 1479 году. — Г.Р.) увез с собой в Москву архиепископа и всех более богатых и влиятельных лиц, послав в их владения как в новые места обитания своих подданных. В 1483 году по подозрению в переговорах новгородцев с Литвой, отмечает Типографская летопись, Иван III велел схватить 30 человек важных и богатых. Их дома пограбить велел, а подозреваемых без суда и следствия повесил. В 1487 году, как пишет Карамзин, «перевели из Новагорода в Владимир 50 лучших семейств купеческих». В 1488—1489 годы, когда князь великий Иван вывел из Новгорода Великого бояр и гостей с тысячу голов. Об этом имеется запись в Кратком Кирилло-Белозерском летописчике ХVI века.
Таким образом, коренных новгородцев, недавно еще формировавших политику независимой «республики», к началу ХVI века в городе практически не осталось. Но сформировалась большая группировка приехавших (точнее сказать: присланных) из Москвы бояр и дворян, среди которых, естественно, были не только единомышленники Шуйских (равно как и Бельских, Оболенских и т.д.), но и их родственники. Они вполне могли получить от Немого-Шуйского в период его новгородского наместничества такие преференции, что были благодарны и верны этому влиятельному клану.
Что же касается «горячего участия» всего города в заговоре в пользу Шуйского — это явно преувеличенная, если не придуманная, формула. Прописана она в «Царственной книге», которую мы уже не однажды вспоминали. Но что это за книга? А это последний (девятый) том Никоновского летописного свода, в котором рассказана вся история от сотворения мира до царствования Ивана Грозного. Вот только последний том, именно «Царственную книгу», Иван Грозный редактировал лично. Историками достоверно и довольно легко — по образцам почерка Ивана Грозного — установлено, что при правке текста он слова и короткие фразы вписывал между строк, а большие вставки или делал на полях, или писал их отдельно и помечал, куда внести. Так и был сформирован задним числом имидж новгородцев как завзятых противников Ивана Грозного — во время работы над «Царственной книгой» и уже после известного царского погрома в Новгороде в 1558 году. Иными словами: в косвенное оправдание жестокостей, допущенных Иваном Васильевичем в Новгороде.

Парадокс Макария
Но допустим, что дело было не так. Тогда почему же сторонник Шуйских, новгородский архиепископ Макарий, был приглашен на митрополию и избран предстоятелем русской церкви? Иван Грозный не мог противостоять этому выбору Шуйских? Однако в Пискаревском летописце читаем: По благодати святого духа, избранием святительским и изволением великого князя всея Русии (именно Русии, а не Руси написано в летописи. — Г.Р.) Ивана Васильевича наречен на митрополию Макарий, архиепископ Великого Новгорода и Пскова, марта в 16 день, в четверг четвертой недели святого поста, возведен на двор митрополичий, а поставлен на высокий престол первосветительства великой России
(! — Г.Р.), на митрополию, в том же месяце в 19 день, в неделю четвертую святого поста. Вот так своим «изволением» Иван Грозный поставил «вдохновителя мятежников» Макария митрополитом. Да не просто поставил, а уговорил, ибо в «Истории церкви» сказано, что «Макарий пытался уклониться от кафедры митрополитской. Он видел судьбу двух последних митрополитов, видел своеволие бояр и малолетство великого князя, которому только окончился двенадцатый год».
А далее и вовсе выясняется, что нового митрополита его «друзья и покровители» третировали с самого начала: «Своеволие бояр не замедлило обнаружиться вновь. Князья Шуйские, Кубенские, Палецкие с своими клевретами, враждуя против нового любимца государева — Воронцова, восстали на него однажды в самой Думе, начали его бить, повлекли в другую комнату». Впрочем, Пискаревский летописец описывает происшествие гораздо подробнее, от чего оно представляется особенно мерзким: 2 сентября (1543 года. — Г.Р.) у великого князя бояре заспорили между собою перед великим князем и перед митрополитом в столовой избе у великого князя на совете. Князь Андрей Шуйский и Кубенские и иные их советники схватили Федора Семенова сына Воронцова за то, что его великий государь жалует и бережет, били его по щекам, платье на нем порвали, и хотели его убить. Едва их митрополит умолил от убийства. Тогда они свели его (Воронцова. — Г.Р.) с великого князя сеней с великим срамом, били и ругали на площади, и отослали его за Неглинку на двор Ивана Зайцева. А потом послали его на службу в Кострому с сыном его с Иваном. В «Царственной книге» есть такая деталь: И когда митрополит ходил от государя к Шуйским, Фома Головин у него на мантию наступил и разодрал ее. Какие тут нужны комментарии?!
Ясно, что митрополит Макарий — рядом с Иваном Грозным и что юный государь уже тогда, в 1542 году, безоговорочно ему доверяет. А версия, будто Макарий симпатизировал Шуйским, по всей очевидности ничтожна. Дополнительное подтверждение находим в том, что, оставив новгородскую кафедру, Макарий сумел привести на нее своего верного сторонника — игумена Свято-Хутынского монастыря Феодосия, которого за три года до описываемых событий пытался «двинуть» в митрополиты.
В Постниковском летописце о том, как выбирали новгородского владыку, сказано: В Новгород на владычество митрополит жеребьевал чудовского архимандрита Иону да хутынского игумена Федосия. И достался по жребию престол хутынскому игумену. Его митрополит и повелел в архиепископы посвятить и и совершил это в мае (1542 года. — Г.Р.) В Новгородской четвертой летописи уточняется: …и взят владыка с Хутыни честно.
И последний раз о новгородских «заговорщиках» и их деятельном участии в заговоре. Задумайтесь об этом: «вдохновитель» заговорщиков становится на 21 год (1542—1463, до самой смерти) митрополитом всея Руси, его соратник — главой древнейшей епархии Московской митрополии. Не чудо ли?
Кстати, торжество клана Шуйских после ссылки и убийства в Белоозере князя Бельского было совсем недолгим: 14 мая 1542 года князь Иван Шуйский умер. И начались жестокие расправы над его партией.