По следам прокисшей сенсации
Благодаря РБК Daily Новгородская область уже почти неделю пребывает в центре внимания всей России. Нас окунули в пучину дефолта и с извинениями вытащили оттуда. Дескать, чёрт попутал!
Но слово сказано. Теперь чем громче будешь кричать, что «ложки нашлись», тем больше будет таких, кто этому не поверит. И все-таки, рискуя быть навязчивым, предлагаю разобраться в природе появления «сенсации». Итак...
Знак вопроса
В докладе S&P, озаглавленном, к слову, вопросительно «Сможет ли правительство предотвратить дефолты регионов в 2015 году?» и обнародованном еще 4 июня, отмечается, что «структура, характеризующаяся преобладанием краткосрочных банковских кредитов, обусловит усиление рисков рефинансирования».
В этом есть своя сермяжная правда, ибо бюджетные доходы — это прежде всего налоговые поступления. Если они снижаются асимметрично заложенным в бюджет параметрам, возникает потребность в банковских заимствованиях.
К тому же в регионе реализуются инвестиционные проекты на условиях софинансирования (например, физкультурно-оздоровительные комплексы, детсады, больницы). Разумеется, срок окупаемости (и возврата бюджетных вложений) социальных объектов весьма продолжителен. А если имеет место задержка с их вводом, тогда бюджетные деньги просто не работают. Наглядные примеры — ФОК на ул. Псковской в Новгороде или детсад в Малой Вишере.
При всём при этом Минфин РФ вопреки выводам аналитиков S&P (помощь Центра «часто несвоевременна, а критерии распределения таких средств трудно предсказуемы») внимательно следит и оперативно решает проблему с долгами регионов. То есть «риски рефинансирования» возникают. Но не потому, что Минфин пассивен, а потому что ситуация развивается подчас непредсказуемо. И эта непредсказуемость рукотворна. Например, Украина отказывается платить за газ, а то и вовсе — по долгам. Форс-мажор!
Минфину требуется время, чтобы просчитать возникающие риски. Регион, в свою очередь, заложил социальные расходы в расчете на помощь госбюджета и налоговые сборы. А они в январе оказались на уровне 80% от прошлогоднего, в том числе по налогу на прибыль — 60%, по упрощенке — 70%. Звезды сошлись, но не там и не так.
Тем не менее январь не определял тенденцию. В консолидированный бюджет региона на 1 апреля поступило 4,5 млрд. рублей — в 1,5 раза больше, чем за первые три месяца 2014 года. Новгородская область уже (!) рассчиталась по своим кредитным обязательствам за 2015 год (4,2 млрд. рублей).
Кроме того, Минфин обещает нарастить объемы финансовой помощи регионам до 310 млрд. рублей (планировались 160 млрд.) бюджетных кредитов под 0,1% годовых для замещения более дорогих коммерческих. И нам в конце мая дал 10-летнюю отсрочку на возврат бюджетных кредитов, предоставленных в 2010—2011 годах на строительство моста через Волхов. Причем стоимость отсрочки составила 1 656 млн. рублей (почти совпадает со стоимостью рефинансированного кредита ВТБ, заметьте).
Производство справедливости
Идем дальше. В докладе агентства отмечается, что «у регионов фактически не остается иного выбора, кроме как наращивать дефициты бюджетов и долги, в связи с тем что власти не могут пойти на снижение социальных расходов». Ничего нового в этом тезисе нет. На мой взгляд, уместно напомнить, о чем писал Владимир Путин еще 13 февраля 2012 года («Строительство справедливости. Социальная политика России», «Комсомольская правда»):
«В наступившем десятилетии мы должны изменить ситуацию. Каждый рубль, направляемый в социальную сферу, должен «производить справедливость». Справедливое устройство общества, экономики — главное условие нашего устойчивого развития в эти годы».
Я намеренно обращаюсь к статье трехлетней давности, когда еще никто не говорил о кризисе, а термин «экономические санкции» вообще отсутствовал в лексиконе. С тех пор ситуация осложнилась как в общегосударственном масштабе, так и на региональном уровне. Но вот что мы услышали от президента 15 апреля на ежегодной «Прямой линии»:
«Уровень реальных доходов населения в связи с инфляцией, которая у нас скакнула до 11,4% в прошлом году, определённым образом понизился. Это мы должны будем учитывать в своей социальной политике, оказывая поддержку прежде всего, конечно, незащищённым слоям населения, тем гражданам, которые испытывают особые сложности».
Никто не может сказать, что изменились подходы в социальной политике. О чем это говорит? На мой взгляд, об уверенности, что тяжелый период мы пройдем ранее проложенным курсом и с минимальными издержками. Приведу конкретные примеры того, что введено с 1 января 2015 года по социальной линии:
- граждане с доходом ниже 1,5 прожиточного минимума имеют право на бесплатное получение социальных услуг;
- проиндексированы на 5,5% пособия семьям с детьми, в том числе — единовременное при рождении ребенка (до 14 500 рублей);
- максимальная сумма ежемесячного пособия по уходу за ребенком до полутора лет (40% от среднего заработка застрахованного лица) увеличена до 19 900 рублей;
- на 7,4% повышен МРОТ — до 5965 рублей. В Новгородской области установлены МРОТы: для внебюджетной сферы 8604 рубля, для бюджетников — 6200 рублей.
Этот перечень можно было бы расширить. Но сейчас дело не в количестве примеров. Власть последовательно, неуклонно совершенствует меры социальной поддержки населения, сделав это приоритетом. Вспомните не только о пособиях, но и о том, что сделано у нас в образовании, в здравоохранении, в физкультурно-спортивном секторе. А ведь капиталовложения в социальную сферу не дают прямых материальных дивидендов, и даже наоборот — оборачиваются в среднесрочной перспективе крупными бюджетными расходами. Однако это стратегические инвестиции, которые неизбежно и позитивно отразятся и на экономике.
А представьте, что из-за кризиса и санкций государство отказывается от социальных обязательств! Это коллапс, паника, падение доверия, общественное разочарование. На одной чаше весов. И рефинансирование — на другой. Что предпочтительнее выбрать?
Угодники и послушники
Вместе с тем долг есть долг, и он платежом красен. Если послушать РБК Daily, Новгородская область — крайне неблагополучный регион. Только вот что должно насторожить «послушников». Присвоить нам статус дефолтированного — это целиком и полностью самодеятельность РБК. В докладе S&P тема подается предельно осторожно:
«По имеющимся у нас данным, в первом квартале 2015 года как минимум один субъект РФ, не имеющий рейтингов S&P, допустил просрочку выплаты по банковскому кредиту вследствие ограниченного доступа к средствам рефинансирования. Кроме того, нам известны случаи, когда банк-кредитор был вынужден пролонгировать выданный ранее региону кредит по ставке ниже текущей рыночной — в связи с тем, что регион был неспособен погасить или рефинансировать кредит. В зависимости от деталей такой операции подобное событие согласно нашим определениям может трактоваться как предложение об обмене ценных бумаг, сделанное в стрессовых условиях (distressed exchanged offer), или эквивалент дефолта» (курсив мой. — Г.Р.).
С учетом того, что в агентстве очень дорожат мнением специалистов Высшей школы экономики и опираются именно на их статистику и аналитику, Новгородская область никак не могла быть отнесена не только к преддефолтным регионам, но даже и к проблемным. Рискованной считается ситуация, когда долги сравнялись с доходами, то есть до 100% или около того. В мае Центр анализа доходов и уровня жизни ВШЭ подготовил мониторинг «Социальные расходы в России: федеральный и региональные бюджеты». В исследовании, в частности, говорится:
«В 47 регионах долги превышают половину их налоговых и неналоговых доходов. Наибольшая долговая нагрузка на Чукотке (125%), в Смоленской, Костромской областях, Мордовии (более 100%), Карелии, Удмуртии, Белгородской, Вологодской, Астраханской, Пензенской, Саратовской, Амурской областях (80—96%)». Мы в этом списке явные середнячки. Наш долг на конец первого квартала (14,6 млрд. рублей) был на 13,4 млрд. меньше, чем у Тверской области, на 20 млрд. — чем у Вологодской, на 27 млрд. — чем у Волгоградской. Даже в сравнении с Петербургом мы выглядим лучше: Питер должен 14, 63 млрд. рублей.
Кстати, один из авторов исследования, директор региональных программ НИСП ВШЭ Наталья Зубаревич 28 мая в интервью ОТР так охарактеризовала проблемы СЗФО:
«Ещё в 2013 году начал проседать Северо-Запад, но не весь. То, что около Санкт-Петербурга и Архангельска, в связи с чёрной металлургией и лесом, Вологодская — там проблемы. Хуже всего в Карелии — реально плохо, большой долг, очень сильный дефицит, падение инвестиций и промпроизводства».
Про Новгородскую область — ни слова. Неужели доктор наук, каждые полгода готовящая такие основательные мониторинги, просмотрела наш дефолт? Очень сомнительно, поскольку в февральском выпуске ежегодного исследования «Социальный атлас российских регионов» Зубаревич указывала:
«Структура долга с июля 2014 по январь 2015 г. стала хуже: доля кредитов коммерческих банков выросла с 39 до 45%, а доля бюджетных кредитов с льготными ставками и возможностью пролонгации сократилась до 32%... Наиболее сложное положение у регионов со значительной долговой нагрузкой (более 50%) и преобладанием в долге коммерческих банков. Таких регионов — 25». В их числе автор назвала по СЗФО Архангельскую, Вологодскую, Новгородскую, Псковскую области и Республику Коми. К маю мы из черного списка вышли. Всё по-честному.
Справки и ставки
И есть еще косвенные висты в нашу пользу. 5 июня, комментируя «Газете.Ru» свежеиспеченный доклад, замдиректора группы госфинансов Standard & Poor's Карен Вартапетов сказал:
«Сроки по кредитам варьируются от года до трех лет, ставки на данный момент в среднем 14—15% для сильных в экономическом отношении регионов, до 20% для более слабых регионов». С учетом того, что нами еще в марте «на рефинансирование был привлечен кредит под 17,5% годовых» (Елена Солдатова, департамент финансов), даже по классификации S&P мы — не слабаки.
К слову, корреспондентки РБК Daily 10 июня под видом доклада обильно цитировали комментарий Вартапетова. Но этот абзац не привлек внимания авторов сенсации...
Фото из архива «НВ»
Экспертное мнение
Наталья ЗУБАРЕВИЧ, директор региональных программ Независимого института социальной политики:
— По поводу дефолта Новгородской области — это неправда. Она не смогла проплатить свои долги в феврале, но в целом в первом квартале область получила на 24% больше доходов, на 47% вырос налог на прибыль, на 47% — трансферты из федерального бюджета. Просто пришли они в марте, а платить надо было в феврале, и поэтому получился кассовый разрыв. Это всё рулится руками, здесь просто произошел какой-то сбой с финансовым управлением в регионе. Наложилась ситуация, при которой трансферты еще не пришли, а платить уже было нужно. Это какой-то несчастный случай. Поэтому раздули Новгородскую область не по делу. Конкретная ситуация по итогам первого квартала разрешилась профицитом ее бюджета и получением значительных средств в виде налога на прибыль и трансфертов из федерального бюджета.
Вообще вопрос не в дефолте. Дефолта в России не бывает. Вопрос в том, что система бюджетов субъектов федераций дестабилизирована, и это хуже дефолта. Это означает, что тем, у кого совсем плохо, будут ручками что-то подкидывать, решать вопрос в ручном режиме, заставлять сокращать расходы, и в итоге это ляжет на простых россиян: школ будет меньше, больниц будет меньше, занятость в бюджетной сфере будет меньше и качество снизится. В здравоохранении расходные материалы — импортные, и их просто не будут закупать. Вот в чем проблема. Доступность социальных услуг ухудшится. И это медицинский факт.
