В деревне Скирино открыли памятник Шелонской битве
Поворот, не доезжая райцентра Сольцы, длинная деревенская улица, спуск, и вот он — берег Шелони. Поворотный пункт нашей истории. Скирино — деревня немаленькая. Тут и коренные, и укореняющиеся (приехавшие на ПМЖ), и дачники. И с окрестных мест подтянулся люд. Как по заказу распогодилось. Лишь ветер, не унимаясь, гнул травы, играл с покровом памятника. И в конце концов, открыл-таки его прежде срока, сорвав облачение и предварив ещё не начавшееся торжество знаком вопроса. Ведь памятник Шелонской битве от 14(27) июля 1471 года, когда московское войско одержало верх над новгородским, в деревне Скирино уже был. Теперь буквально в нескольких метрах от него установлен другой…
Два памятника
Первый — от администрации, установлен лет пятнадцать назад. Вполне традиционный, в храмовой стилистике, увенчан крестом. Второй — от народа (без помощи из бюджета и всяких там грантов), обращён к небу остриём углов, а к нам, смертным, — скрещёнными секирами. Общего — только колокола. И дата сражения.
Надпись на первом памятнике гласит, что здесь «произошла битва между войсками Москвы и Новгорода за объединение разрозненных русских княжеств в единое Российское государство». Это несколько озадачивает. Если Москва действительно пришла присоединить, то Новгород был при своём интересе. А то бы чего драться?
Текст на новом памятнике сообщает нам, что «Победа на реке Шелонь покончила с междоусобием, открыла дорогу к единению, свободе и могуществу Руси».
Скирино-Секирино
«Двоепамятство» объясняется просто. Оказывается, изначальной идеей «народного проекта» был памятник московскому государю Ивану III, победившему во благо Отечества русского своевольный Новгород. Идейным вдохновителем памятника царю следует считать отца Николая — настоятеля Покровского храма в селе Борисово. По инициативе батюшки совершаются крестные ходы от места Шелонской битвы к Коростыни, где, как известно, был заключен мирный договор (на условиях Москвы, естественно). Мысль о необходимости увековечить память царя-объединителя оказалась близка Александру МИНИНУ — председателю местного ТОС, депутату Думы Солецкого района. Но не получилось. Честно сказать, не дали. Кто?
Александр Васильевич предпочитает обходиться без фамилий. Судя по всему, в противниках у него оказались чиновники и историки. Или историки и чиновники. Не все, наверное, но достаточным числом, чтобы взять у царя скромный реванш. Их можно понять: с сугубо новгородской точки зрения Шелонь — тема довольно болезненная. Хотя на памятнике «Тысячелетие России» Иван III есть.
У Минина уже и договорённость была с белорусским скульптором Игорем Голубевым. И постамент для памятника был отлит аж три года назад. Однако менять пришлось концепцию.
— Зато у нас теперь — мемориальный комплекс, — резюмирует Александр Минин.
Секиры на памятнике — его идея. Всё-таки считается, что Скирино было когда-то Секирино. Скрещённое оружие — это битва, это единение, за которое уплачено тысячами и тысячами жизней.
Отец Николай в своём выступлении на открытии памятника сказал об огне любви, вспыхнувшем от искры бьющихся мечей. Прекрасный образ. Возлюбившие друг друга братья сообща идут бить ордынцев. Правда, брат Иоанн Васильевич уже в XVI столетии учиняет возлюбленному Новгороду образцовый погром. Что ты будешь делать с этой историей?
Кто старое помянет...
Исторические обиды хорошо ложатся на кальку нынешних недовольств. Ну недолюбливает Первопрестольную провинция, не только новгородская. Но всё же приземлённо как-то, не за многовековой давности сокрушение вечевой демократии. И всё одно: не пустили царя в Скирино. Конечно, можно рассматривать открытый памятник как некий компромисс, говорить о том, что он посвящён памяти жертв братоубийственного сражения. Вопрос: про тот памятник, что уже был, нельзя сказать то же самое?
А что думает народ?
Наталья ДЕНИСОВА: «Я была бы против Ивана III — он показательные казни устраивал новгородцам».
Александр СЕРГЕЕВ: «Пришёл помолиться за царя, он многое сделал для блага Отечества. Хотя гражданская война — это всегда страшное дело».
Юрий МИХЕЕВ: «Договариваться надо, как говорит наш президент. А они вот в XV веке не смогли. Чью теперь взять сторону? Я — за Русь!».
В это время зачитывают послание московского историка Николая БОРИСОВА: «Новгородская правящая верхушка готова была пойти на сговор с чужеземцами — Польшей, Литвой, Ливонским орденом...».
Очередной порыв ветра, «засвистывая» микрофон, мешает понять профессора дословно. Зато рядом совершенно отчётливо раздаётся чья-то абсолютно неполитическая претензия: «И долго ещё я буду таскать твои цветы?». Нет, недолго. «Освящается памятник сей» — отец Николай окропляет монумент крещенской водой. И эти капли, подойдя поближе, принимают на себя собравшиеся. Вечная память погибшим. И даже небольшой салют — он тоже был в Скирино. Всё, пора нести цветы.
Друзья — ими богат депутат Минин — фотографируются у памятника. Кто варил, кто ковал, кто копейку давал, кто проект доставал... С тихой улыбкой на них смотрит мама Александра Васильевича — Прасковья Иосифовна. «Столько трудов он на этот памятник положил, — говорит она мне, — столько времени потратил. Очень рада за него, что всё так хорошо получилось: солнышко выглянуло, люди собрались».
Пусть говорят, пусть спорят, а достопримечательностью в Скирине точно стало больше. На день открытия «народного памятника» пришлась ещё одна значимая дата: в 1941 году именно на солецкой земле Красная Армия нанесла первый контрудар германской «орде».
