или Разговор о философии жизни и врачевания
Доктор Рушан СУЛИМАНОВ, заведующий отделением торакальной (грудной) хирургии и кафедрой госпитальной хирургии ИМО, использует выражение «матрёшка в матрёшке» для того, чтобы объяснить, как тесно связаны и гармонично интегрированы процессы лечения, образования и науки.
Журналист «НВ» накануне двух важных юбилеев новгородского здравоохранения — 60-летия отделения торакальной хирургии Новгородской областной клинической больницы и 25-летия Института медицинского образования НовГУ — поговорил с известным врачом-учёным о традициях в отделении, новых медицинских достижениях и доброте.
— Рушан Абдулхакович, обычно перед юбилеями подводят итоги. Какие они у вас? И что вызывает гордость?
— То, что удается продолжить традиции основоположников отделения — лечить конкретного больного, а не оказывать услуги, а на кафедре — не делать науку ради науки. За 60 лет было выполнено около 25 тысяч операций. А число патентов, полученных сотрудниками кафедры, — 38. Особую гордость в последнее время вызывает запатентованный нами способ безопасного зашивания культи бронха после удаления легкого. Он уже использован у 161 пациента с нулевым процентом погрешности. Если бы у меня не было постоянного контакта со студентами, молодыми учёными, которые все время подбрасывают новые идеи, возможно, не появлялись бы и изобретения. И ещё, наше отделение по числу торакальных операций на 100 тысяч населения занимает пятое место среди всех торакальных отделений страны. Мы также в лидерах по количеству анатомических резекций лёгкого, по количеству резекций трахеи и пищевода — это «высший пилотаж» в торакальной хирургии. Под руководством сотрудников кафедры защищено 7 докторских и 75 кандидатских диссертаций.
— А высокотехнологичная медицинская помощь в отделении оказывается?
— Лицензия на оказание ВМП у нас есть. Это операции, как говорят в народе, «через проколы», и их процент составляет более 10. Однако так как основной наш контингент — это онкобольные и им чаще всего полностью удаляем целый орган с большой опухолевой массой, то основной задачей всё-таки является сохранение и продление жизни пациента.
— Торакальное отделение — наиболее драматическое направление хирургии?
— Соглашусь с этим. Одни из основных человеческих инстинктов — пищевой и дыхательный. Непроходимость пищевода, возникающая при раке или рубцовом сужении, — это глобальная проблема, драма. В нашем отделении мы занимаемся его восстановлением разными техническими приёмами. Иногда приходится полностью убирать орган, делаем искусственный из других тканей. Но философия отделения: «самый плохой собственный пищевод лучше самого хорошего искусственного». Поэтому пытаемся максимально сохранить у пациента его собственный пищевод. Считаю, что нужно следовать природе. Такая же драма при непроходимости дыхательных путей, ранениях сердца, огромных гнойниках лёгких — это то, с чем сталкиваются хирурги нашего отделения в своей практике.
— Сколько времени проводят пациенты в больнице после таких серьёзных операций?
— Если раньше средний койко-день измерялся в пределах 20–29 суток, то теперь 11–14 днями. Изменились технологии, препараты, тактика ведения больных. Своим молодым коллегам я иногда говорю: «Сейчас мы занимаемся очень серьёзными вещами, у нас есть достижения. Но пройдёт тридцать лет, и не исключено, что вы с улыбкой будете вспоминать, чем же когда-то занимался доктор Рушан». Западная медицина пошла ещё дальше, там из больницы после сложных операций выписывают через 2–3 дня. В принципе мы тоже к этому готовы, но население к подобным срокам ещё не привыкло. В отделении младший, средний медицинский персонал формируют такую обстановку, чтобы человек после операции как можно раньше начал сам себя обслуживать, контролировал свои основные жизненные параметры — медики занимаются его просвещением. Думаю, в перспективе сокращение койко-дней продолжится. Это в романах пишут: мол, доктор не отходил от постели больного... Но если операция выполнена хорошо, если сам пациент информирован о своём заболевании, то от хирурга не требуется, чтобы он постоянно присутствовал с больным. И очереди, чтобы прооперироваться, в отделении нет.
— Но бывает, что люди тратят время на обследования, походы к другим врачам, и вовремя в ваше отделение не направляются?
— Для решения этой проблемы в настоящее время совместно с программистами и с участием студентов-медиков на базе
НовГУ разрабатывается «искусственный интеллект» по обработке данных рентгенограмм органов груди. В частности, на язык цифр будет переведён мой накопленный опыт. В отличие от начинающих хирургов мне достаточно посмотреть на пациента, на его рентгенограмму, чтобы поставить адекватный диагноз и назначить лечение. Алгоритм позволит отсечь промежуточное звено, чтобы пациент не ходил по врачам месяцами. Человек, как правило, хочет попасть к такому специалисту, который оперативно поставит диагноз и сделает операцию.
— И когда компьютерная диагностика будет доступна для практического здравоохранения?
— Алгоритм завтра не появится. Но к его созданию мы приступили. В конце месяца будет заслушан доклад наших молодых учёных по этой теме на отборочном конкурсе программы УМНИК Фонда содействия инновациям. Надеюсь, что проект будет поддержан грантом, рассчитываем через год представить прототип прибора. Все наши оригинальные разработки, которые внедряются в отделении, вышли из практики, они апробированы на большом числе пациентов и теперь доступны хирургам из других регионов.
— Отделение — это не только технологии, но и отношения в коллективе, традиции. Нужно уметь в него вписаться. А вы на что обращаете внимание в начинающих хирургах?
— Роль личности в истории имеет колоссальное значение. Планка в торакальной хирургии была очень высоко поднята первым заведующим отделением Георгием Васильевичем Кафтанниковым, основоположником торакальной хирургии в нашей области. Своим учителем считаю Александра Ивановича Гузеева. Мне повезло, я видел, как он оперировал, относился к пациентам и к нам — в то время начинающим хирургам. Между молодыми хирургами была и остаётся здоровая конкуренция. Есть неписаные законы, и если начинающий доктор их усвоит, то он станет «нашим» человеком. Можно обладать великолепными руками для хирургии, можно быть очень умным, но если мировоззрение не принимает, что нужно любить людей, быть добрым, то хорошим врачом стать не получится. Пациент сразу с доктора считывает информацию, что он из себя представляет. И если почувствует равнодушие, второй раз к такому врачу не придёт. Между хирургом и больным нет посредников, которым можно что-то перепоручить, передоверить, и все погрешности системы здравоохранения между ними тут же могут стать очевидными.
— Много ли тех, кто может сказать: «Я — ученик доктора Рушана»? И существует ли отбор студентов для того, чтобы присутствовать на вашей операции?
— Когда человек называет себя чьим-то учеником — это относится к тонкой материи. В хирургии важны не только техника, но и отношение к человеческой жизни. Первому можно научить, со вторым — гораздо сложнее. За четверть века существования ИМО обучение в отделении прошли 154 хирурга-интерна и ординатора, а кафедра госпитальной хирургии обучила более 4000 студентов. Во время обхода пациентов со своими студентами всегда спрашиваю их мнение. А в операционной обучение происходит поэтапно. Студентов беру туда с третьего курса. Спрашиваю: кто хочет присутствовать на операции? Отмечаю инициативных. А потом, когда позволяю провести им первую в их практике перевязку периферических сосудов, оцениваю движения: смотрю, присутствуют ли эмоции или полное хладнокровие. На самом деле уже потом все эмоции уходят на второй план, остаётся «один мозг», а вначале нужно понять, болеет ли будущий врач душой за пациента. Все хирурги, которые работают под моим руководством в отделении — Сулиманов Рамиль, Бондаренко Сергей, Спасский Евгений, — это выпускники ИМО.
— Подсчитывали ли количество проведённых в отделении операций за год?
— За последние десять лет было выполнено более 6 тысяч операций, в год — в среднем более 640. Не поверите, то число операций, что раньше делали за десять лет, теперь выполняем за один год, хотя число врачей, количество коек и время в сутках остались прежними.
— Это говорит о том, что растёт заболеваемость?
— И не только. Стали применяться новые технологии. Если раньше врачи опасались направлять пациентов в возрасте 70–80 лет на операцию, то с современными методиками они меньше заглядывают в паспорта больных. И сами пациенты в необходимости хирургического вмешательства сомневаются меньше, доверяют. Впрочем, мы всегда предупреждаем пациентов, что летальность в нашем отделении составляет около 2–3%. Говорю: найдёте другое отделение с лучшими показателями, буду только рад за вас. Если нет, то мы договариваемся и приступаем к работе, в которой есть три составляющие: врач, пациент, болезнь. И чем скорее больной перейдёт на сторону доктора, тем быстрее они вместе победят недуг.
— У вас действительно потрясающие достижения как в лечении пациентов, так и в образовании и науке. Ваша формула успеха?
— Это кадры и добрая, творческая атмосфера в коллективе.
