Кто про что, а он про деревню. У себя в Вологде, да и далеко за её пределами, писатель, сценарист и режиссёр Ехалов известен как защитник русского села и хлопотун о его возрождении. Впрочем, в недавний свой приезд на Новгородчину он просто встретился с друзьями на Валдае. В программу дружеского визита вошло и интервью «НВ».
— Было время, частенько к вам наведывался, — начал Анатолий Константинович. — Особо памятен 1988 год, Дни славянской письменности и культуры — замечательное мероприятие, многослойное. Правда, тогда чуть не случилось ЧП. В момент прохождения колонны к Ярославову Дворищу мост через Волхов вдруг загудел, задрожал. Показалось, не устоит. А на нём был цвет общества — партийные деятели, творческая интеллигенция, известные люди. Серьёзное могло быть потрясение для страны. Впрочем, это был только знак. Вскоре нас всех по-настоящему сотрясло — я имею в виду распад СССР.
— Наслышан, что ваш нынешний приезд тоже не лишён был приключений.
— Вы про ДТП? Пустяшная история.
— Зато, как выяснилось, наши гаишники вас знают.
— Не зря, значит, много работал на ТВ. Я — охотник за характерами, о которых можно определённо сказать: вот русский человек. Надежда и опора.
— И по обыкновению у него — деревенские корни.
— Глеб Успенский говорил, что великий русский народ до тех пор велик, пока над ним стоит власть земли. Это корневая связь. Глубокая, живая. Отсюда и культура народная. Наш вологодский писатель Василий Белов считал, что она заканчивается, когда один выходит на сцену, а другой усаживается в зале. Потому что тот, кто уселся, перестаёт со-творить. Я давно занимаюсь объединительными мероприятиями в народном ключе. Сначала был праздник топора, потом — коровы. Выводят же на подиумы длинноногих девиц — «тёлок» на языке новых русских. А мы вывели на поляну настоящих коров — полюбуйтесь на их стать, подивитесь, сколько они дают молочка. Народу собралось! Даже из Ростова приехали посмотреть на вологодских рогатых «мисс»…
— На днях мне подарили «самиздат» — маленькую книжечку с воспоминаниями о военном детстве, послевоенной молодости. Трудные были времена. А сожалеет человек. Здорово же было, когда чуть ли не всем колхозом строили молодоженам дом — быстро и бесплатно. Но ведь ничто не повторяется. Как вы представляете возрождение села?
— Разрухи много, но какие возможности! Жизнь ускакала вперёд: генетика, автоматика, компьютеры… Мой товарищ построил комплекс на 700 голов, там только четыре человека персонала. У нас уже сейчас в стране — миллионы людей, занятых непонятно чем. Так иные федеральные чиновники нам говорят. Но будет ещё больше! При этом имеем огромное количество пустующих земель. Разве это не ресурс? То, что происходило, происходит и будет ещё происходить, это — глобальный вопрос. Недавно я был на международной конференции в Китае. Там только за первое десятилетие 2000-х годов деревни покинули 150 миллионов человек. Считай, вся Россия в полном составе. Думают китайцы, как вернуть в опустевшие деревни жизнь, сохранить для будущего многовековые традиции и уклад. Хотя бы в интересах внутреннего туризма.
— А мы?
— А в нашем саду не поспели ещё яблоки. Вот госпожа Набиуллина и её команда разработали проект пространственно-территориального развития — это агломерации вокруг крупных городов. Для моей Вологды там ничего нет. Неперспективные мы! А ведь ещё в 1990 году наша область наряду с Ленинградской и Белоруссией формировала продовольственный резерв страны. Теперь говорят: невыгодно, в Краснодаре вырастет, а у вас пусть лес поднимается, потомки спасибо скажут. Капитализм! А зачем тогда он нам такой?
Выгода — это не то же самое, что и польза. Пандемия прекрасно показала, что не надо скучиваться в городах. Крестьянская цивилизация — самая здоровая. И физически, и нравственно. Господь даровал нам землю. Это такое благо — вкушать плоды своих трудов, растить детей, жить в единении с природой.
— Какой отклик находит ваша, скажем так, деревенская проповедь?
— Когда лет 20 назад я завёл тему, что исход из городов неизбежен, что это наш шанс сохранить своё государство и себя как народ, то многие очень резко реагировали на это. Тебе нравится, ты и поезжай! Туда, где ни дорог, ни туалетов. Почему-то именно это чаще всего вспоминали. А сейчас... Один мой товарищ, человек совершенно городской, продал квартиру и уехал с женой и тремя детьми, как кто-то скажет, в глушь. Другой поселился в деревне. Название-то у неё какое — Старово. А вот это как вам — Шелота? А видели бы вы, какая там красота! Знакомая моя уехала туда: купила дом рядом с храмом, забрала детей. Выиграла грант, делает большую печь для обжига керамики. Приехала к ней заграничная подруга, погостила, и не захотелось ей возвращаться в свою Канаду. Будет преподавать английский и французский в нашей сельской школе. Вот так из пассионарных людей собирается община. Я таких примеров столько знаю, что сели бы мы вечерком, а я рассказывал бы, рассказывал бы, пока вам не надоело бы.
— А что везёт с собой тот самый «человек совершенно городской»? Он — не в традиции, у него иной культурный багаж.
— Часто происходит так, что уже и культура деревенская возвращается из города. Был такой знаменитый человек — Анатолий Мехнецов, композитор, собиратель фольклора. Так вот его сын Алексей с семьёй переехал на Вологодчину. Живёт на берегу реки. Восстанавливает гармони, утверждает народную культуру.
— Где ваш дом, Анатолий Константинович?
— Есть и у меня домишко в деревне, но мой крестьянский дом стоит всё же в центре Вологды. Там — музей, школьники приходят. О жизни народной говорим. В прошлом году написал книгу «В поисках забытых ремёсел». Их там четыреста.
— И всё — история уже?
— Как сказать. В марте этого года по «Культуре» прошёл мой фильм про Феодосия Травина. Старообрядец, в прошлом — москвич. Создал у нас в Фоминой Горе музей ямской гоньбы. Теперь мельницу строит бумажную.
— То есть?
— По технологиям XVI века. Из льна бумагу делали. Прочную очень. Сегодня есть и спрос, и интерес.
— То, что вы рассказываете, это — частная инициатива ищущих, способных людей. Некое народное брожение.
— Понятно, что государство могло и должно было бы предложить варианты возвращения на землю. Но говорю же: плод в саду должен созреть. Прежде всего народ сам должен понять, почувствовать и решить, чего он хочет. Где жить и как жить.
Конечно, человеку инициативному, имеющему какие-то средства, проще решиться. Я знаю специалиста в области лазерной хирургии, который всю свою большую семью (пятеро детей!) перевёз под Вологду. Река, сосны, хороший дом. Сидя там у себя, он вполне может консультировать операцию где-нибудь в Гамбурге. XXI век же.
— Что скажете про дальневосточный гектар?
— Скажу, что далеко. У нас тут своих гектаров достаточно. Если даже такая деревня, как Тимониха Василия Ивановича Белова, ревнителя нашего, умирает на глазах... Собрал друзей числом 60 человек, провели большой субботник — выкосили, убрали. Легче стало на сердце. Звонят теперь: давай ещё куда поедем! На Вологодчине много дорогих сердцу мест.
— У вас есть сподвижники в других областях?
— То тут, то там возникает что-то. Это будет нарастать в геометрической прогрессии, я уверен. Несмотря ни на что у деревни есть способность к самовосстановлению. Пётр Колесников, царствие ему небесное, наш учёный, профессор Вологодского университета, долгие годы занимался историей деревень. И вот какая получается закономерность. Чума ли нагрянет, придёт ли царь Пётр с его реформами, а около восьми тысяч корневых деревень оставалось. И сейчас их столько же примерно.
— Существует ли некий вологодский феномен как места силы, сбережения народной энергии и памяти? «Россия, Русь, храни себя, храни!» — ваш Николай Рубцов.
— Особенности свои есть, конечно. Здесь никогда не было крепостного права. Но к появлению на свет литераторов это вряд ли имеет отношение. Деревни наши, даже глухие, они богаты внутренним содержанием. Таят в себе скрытый потенциал, нами ещё так и не разгаданный. Ещё древние греки писали про наш Север как землю, где люди живут счастливо, где мир и согласие. Нельзя же отрицать какие-то древние знания. Хотя я лично ни в какой Гиперборее не жил, рассказывать не буду.
— Простите, но хочется спросить: откуда у вас такая фамилия?
— До революции в Вологде была улица в честь Ехаловых-кузнецов. Была слобода кузнечная. Есть основания думать, что предки мои занимались ремонтом подвижной части телег.
— Вы ведь в Ярославской области родились.
— Это же близко. Тут всё близко. Нам близко...
