У Великого Новгорода появился портрет, составленный из местных названий
В апреле в Гуманитарном институте НовГУ профессор кафедры журналистики Татьяна ШМЕЛЁВА представила книгу «Великий Новгород: ономастический портрет», в которой обобщаются опыт изучения и анализ городских собственных имён. Первая публикация, посвящённая этой тематике, появилась ещё в 2000 году, а учитывая, что портрет города, переданный через его имена, меняется буквально ежемесячно, задача перед автором стояла амбициозная.
О том, что можно сказать о Великом Новгороде по его именам и почему переименования — не лучшая затея, профессор рассказала в разговоре с корреспондентом «НВ».
— Татьяна Викторовна, в названии книги не самое ходовое слово. Чтобы было понятнее, ономастикон — это нейминг?
— Приблизительно, да. Это разные терминологические традиции. Кроме того, нейминг — это процесс, а ономастикон — результат. Если бы книгу нужно было назвать в популярном ключе, я бы сформулировала так: «Новгород в зеркале своих собственных имён», начиная с названия города и далее к деталям.
— Чем продиктовано ваше внимание к теме?
— Интерес к языку города я привезла с собой из Красноярска, увлеклась этим направлением ещё в 1982 году. Тогда в голову мне пришла мысль: почему мы со студентами ездим в экспедиции в деревню, когда и в городе можно найти такие россыпи материала для исследования? Книги по этой теме я там не написала: подготовила две кандидатские диссертации. С этим багажом и приехала в Великий Новгород.
— Полноценная, объёмная книга подводит какую-то черту? Обобщает выводы?
— Как мне кажется, в этой книге я свела какие-то концы с концами. И было бы здорово к этой теме периодически возвращаться, отслеживать переклички, сопоставлять факты. Выпускать сборники, по которым можно изучать перемены ономастикона. В общем-то, аналогичных книжек нет. Большинство исследует какой-то отдельный тип названий: улицы, площади, автомагазины. У меня под одной обложкой собрано примерно полторы тысячи наименований.
— И всё же, как вы собирали материал для исследования? С блокнотом и фотоаппаратом?
— И так тоже. Но без Интернета было бы очень трудно. Сейчас мало-мальски значимое заведение обозначает себя в Сети. Когда я не понимала, что значит какое-то название, я звонила и задавала вопросы.
— Например?
— Кukusiki. Исходя из названия, я думала, что это что-то японское: суши, роллы. Оказалось, одежда. Позже обнаружила в Сети, что «кукусиками» называют инфантильных мужчин, которые до 40 лет ходят с мамой в магазины. Больше ничего не нашла. Остановилась на этом варианте. И когда готовую книгу вычитывала корректор, она обратила моё внимание, что одежда в магазине продаётся женская. Пришлось звонить и уточнять, почему же всё-таки «кукусики». И что мне там сообщили? Что это слово ничего не означает. Я усомнилась. «Другой информации у нас нет», — так и заявили.
— Для меня было удивлением, что вопреки коронавирусу в городе появилось немало новых точек общепита. Как вам их имена?
— Скорее, новые вытеснили старые. На месте «Ильменя» возникла «География». «Пряник» вместо «Розарио». Это очень живая сфера. В книге я писала ещё про «Ильмень», а теперь на его месте уже вся география целиком. А совсем недавно увидела точку с уличной едой «Без названия». Так и называется! Я прямо вижу этого человека: он устал что-то сочинять, устал от того, как вокруг все хвалятся один перед другим, и решил: надоело выделываться, вот вам «Без названия».
— Вы идёте по городу. И что вам чаще встречается: что-то остросовременное или исконное, классическое?
— Дело в том, что многие делают глобальные выводы о портрете города по паре вывесок. А вообще надо бы их увидеть ВСЕ.
— Но это почти нереально. А обобщить и высказаться хочется.
— У меня спрашивали, не слишком ли ужасно, что наш русский, древний город допускает англоязычные названия? Нет, не слишком. Потому что, во-первых, мы живём не только в Новгороде, но и в мире. И мы открыты миру. А во-вторых, если начать разбираться, то англоязычных названий у нас процентов десять. Да и опять же — стритфуд. Слово явно не исконное. Но кто из нас сейчас не знает, что такое стритфуд? Я считаю, что это проявление свободы. Человек открыл заведение и дал ему имя в соответствии со своим вкусом. Это портрет языковых вкусов горожан.
— Мне постоянно хочется склонить вас к оценке этих вкусов...
— А я стараюсь не давать воли чувствам. Потому что я исследователь. Читатели мне говорят, что в книге я слишком деликатно выражаю своё мнение. Но моё дело — показывать факты. Поэтому я вряд ли предложу переименовать даже странные названия. Вроде Черемнова-Конюхова, Каберова-Власьевская. Компромиссные названия улиц — свидетельства конфликта памяти, отсутствия ответа на вопрос, что помнить важнее.
— И всё же, какие современные названия нравятся вам?
— К примеру, магазин «Швейный ряд». Я не знаю, что думал автор, давая такое имя. Это же разные вещи — что хотел сказать автор и что заметила я. Но я в этом названии вижу перекличку с древним новгородским Торгом, состоящим из рядов. И мне такое имя кажется уместным. Или вот, совсем другое: гастробар «Наffига козе баян!?». К тому же с двумя латинскими буквами. Это же явно эпатаж. И современная тенденция: не только слово в названии, но целое предложение. По-моему, здорово, не скучно.
— Ещё про современное. Сейчас широко используется практика, когда заведение открывает новый филиал и предлагает самим горожанам придумать название?
— Народный нейминг: мне кажется, это хорошая вещь, демонстрирующая уважение и клиентоориентированность.
— Вы уже упомянули переменчивость исследуемого предмета. Но когда гуляешь по Новгороду, видно хотя бы, что он стоит здесь больше тысячи лет?
— Конечно, да. Розважа, Людогоща улицы. О древности названий нам сообщает даже грамматика. На Ильине улице, к примеру. Это же притяжательное прилагательное. Раньше они склонялись, как существительные, а теперь — как прилагательные. Можно сказать и на Ильиной, конечно. Но и на Ильине — верно. Потому что это старинная форма. А мы живём в древнем городе и используем древнюю грамматику.
— Нынче новым общественным пространствам для закрепления статуса нужно как минимум имя. И начинаются дискуссии. Топонимическая комиссия долго спорила с жителями Северного микрорайона, решившими назвать территорию парка «Чистые пруды». Веряжский назвали парком, хотя в народе он был сквером...
— Раньше городская топонимия складывалась стихийно. Только и оставалось, что её записывать. Потому сейчас в летописях и иных документах встречается по 6–8 разных вариантов написания названий Людогощей улицы: кто как сказал. И только советская власть решила навести порядок. Но зачем насаждать названия сверху? Назвали «Чистые пруды», и пусть будут. Да, перекликаются с московскими. Но «Марсово поле» в Питере — это же перекличка с Римом! Традиция древняя. В общем, я считаю, что чем естественнее имя, тем лучше будет приживаться. Кроме того, если территория живёт с этим именем несколько сотен лет, то оно обкатывается и укладывается как надо. А сейчас желание и необходимость как-то называть приводят к заведениям «без названия».
— Не стирают ли уникальность города «Магниты», «Ленты», прочие федеральные сети?
— Раньше, куда ни приедешь, везде площадь Ленина, проспект Маркса, Энгельса. А теперь — «Пятёрочка», «Дикси». Чувствуйте себя как дома. Но надо сказать, что и до революции города не были исключительно оригинальными. Другое дело, что в них отражались главные события евангельской истории, и население города было так или иначе к ней причастно. Советская власть, конечно, старалась приглушить или уничтожить православный код, но сейчас он звучит всё более ощутимо.
В Великом Новгороде, помимо всего, важнейшим оказывается исторический код, созданный самим существованием города. А уникальные имена средневековых улиц и по сей день производят сильное впечатление на гостей, да и на самих горожан.
