Каждый выход на сцену для Ирины Гришаниной — как первое свидание
В труппе Новгородского академического театра драмы имени Ф.М. Достоевского Ирина ГРИШАНИНА служит с августа 2012 года, но, начиная разговор о профессии, первым делом признаётся: «Говорить про «былое» не люблю, время для этого ещё не пришло. А люблю про настоящее, потому что каждый день полон эмоциями, встречами, новыми впечатлениями, волнением. Без этого постоянного потока жизни в актёрской профессии трудно».
А потому беседа «НВ» с актрисой шла о недавних премьерах, отношении к роли, к театру, вызовах и победах над этими вызовами.
— Ирина Викторовна, одна из знаковых премьер уходящего сезона — спектакль «Фантазии Фарятьева». У зрителя, по-моему, нет шанса пройти мимо такой постановки.
— И работать с такой драматургией — одно удовольствие. Ты просто купаешься в материале. Мне кажется, работа над этой пьесой вызвала самые положительные эмоции не только у меня.
— А как же самый главный вопрос: не будут ли сравнивать спектакль с фильмом 1979 года?
— Пьеса Аллы Соколовой была поставлена столько раз... Почему зрители должны сравнивать? Сравнивать не надо: кино с Андреем Мироновым вышло на экраны больше 40 лет назад. Прошло много времени: мы давно живём в совсем другой стране. Изменилось всё. И, соответственно, мы ставили уже современную историю, опираясь на сегодняшний день. Другое дело, что она вечная по своей сути. Потому что любовь — вечна.
— Тем не менее бытовая сторона «Фантазий» в новгородской версии тоже сохраняет привязку к 70-м годам. Почему?
— Как раз для того, чтобы показать актуальность темы. И тогда, и сейчас. Вообще всегда нам не хватает людей, которые не материализованы, которые увлечены идеей. А может быть, они и есть где-то рядом. Но мы-то бежим. Нам ритм жизни не даёт возможности смотреть по сторонам. А Фарятьев призывает: «Остановитесь! Посмотрите вокруг! Посмотрите вверх!» А мы разве смотрим? Мы даже соседей по подъезду не знаем, всё куда-то несёмся.
— Какие роли вы предпочитаете?
—Хорошие!
— Классику?
— Нет, я предпочитаю хорошие роли, где есть что играть, где есть характер, чувства, глубина. Всё то, что можно рассказать и напомнить людям. Мне, кстати, предложенная роль не всегда нравится с первого взгляда. Но ты её изучаешь, для себя приручаешь, а потом её уже невозможно не полюбить. И она становится для тебя очень дорогой.
— То есть ваши роли — это не всегда любовь с первого взгляда?
— Но всегда любовь в итоге. У меня только так.
Для меня важно быть, а не казаться. Не надо делать вид, что ты всегда весел, всегда хорош. Каждый имеет право на слабость тоже. Но на сцену выноси то лучшее, что в тебе есть.
— А как вы работаете над ролью?
— Начнём с того, что я перечитываю произведение целиком несколько раз. Пытаюсь его объять. Задача режиссёра — создать ансамбль, а моя задача — влиться в него. Поэтому я думаю: для чего нужен этот персонаж? Зачем я выйду на сцену, что хочу сказать? Кроме того, я люблю читать критику, искать информацию о том, как сам автор относился к произведению, что именно собирался донести. Например, Островский очень часто просто смеялся над своими персонажами. Зная это, сразу относишься иначе к его героям. Иногда для работы я могу просматривать картины подходящей эпохи, если спектакль исторический. Мне очень важно выражение лиц и глаз. Мне нравится работать над ролью широко.
— Текст роли запоминается в процессе?
— Тексты я не могу учить сразу. Сначала мне нужно разобраться с персонажем, затем понять, что хочет от моего персонажа режиссёр. Пройти текст ногами и тогда уже учить его. В общем, это длительный процесс.
— И никак иначе?
— Сказала бы: «Да». Но бывает всякое…
— Например, неожиданный ввод?
— И такое случается. Как раз этой весной. Это было и смешно, и ужасно одновременно! Представьте, вечером идёт иммерсивный спектакль «Рейвенскрофт», а утром этого дня мне звонит завтруппой: «У нас к вам, Ирина, большая просьба. Вечером нужно сыграть в «Рейвенскрофте». Одна из актрис заболела и никак не сможет выйти!» Я говорю: «Однозначно нет! Это нереально!» А сама очень быстро собираюсь и еду в театр — разложить по полочкам, почему именно это нереально. А меня уже встречают: «Мы не можем ни отменить, ни перенести! На спектакль едут гости из других городов! Нужно сыграть». И слово за слово уже объясняют, берут в оборот.
— При этом спектакль максимально необычный: постоянные переходы с площадки на площадку, взаимодействие со зрителем, сидящим фактически тут же, на сцене…
— Вот именно! К трём часам дня на площадку приехали мои коллеги и началась репетиция. Один переход, второй. Я уже помню, кого как зовут. Несколько часов напряжённой работы и — вечерний спектакль. В какой-то момент, произнося один из финальных монологов, я поняла, что не просто сконцентрирована на происходящем, а получаю от всего этого настоящее удовольствие. В общем, спектакль отыграли!
— Выходит, мы сами не всегда знаем, на что способны?
— Получается, что да. Конечно, в моей работе и до этого бывали вводы. Но известно это становилось хотя бы накануне спектакля: тогда ты всю ночь учишь роль, а не день в день. Самое приятное было, когда коллеги похвалили за спасённый спектакль.
— А вот волнение… Оно всегда с вами или профессионализм берёт своё?
— По-моему, никакой опыт не властен над волнением первых минут спектакля. Когда ты стоишь за кулисами и слышишь зрительный зал. Может быть, банально, но это действительно как первое свидание: волнительное и счастливое. Замираешь, про себя считаешь: раз, два, три и… Выходишь на любимую сцену. А она даёт тебе силы и лечит любые недуги.
— Актёр на сцене — в своей стихии. А я хочу спросить: как выстроить отношения с режиссёром так, чтобы сохранить собственное «я» и в то же время оправдать ожидания?
— Новый режиссёр — всегда новый опыт. Всегда процесс притирки: без него никуда. Я для себя выработала такой алгоритм. Вот приходит режиссёр, и он — главный. Моя задача — услышать, почему он берёт пьесу, что его в ней задело. Соприкасаемся ли мы в каких-то взглядах и не придётся ли полностью ломать себя?
— Бывало и такое?
— Бывало. Но я точно знаю, что если ты с чем-то не согласен, не нужно спорить и кричать. Лучше показать, как можешь ты. Вы предлагаете так, а я — вот так. Может быть, это лучше? Может быть, и да. А если нет, то нет и смысла спорить. Мы можем потратить столько сил на споры, что на творчество ничего не останется. Поэтому я предпочитаю договариваться. И всегда держу в голове, что режиссёр видит общую картину, а я — только свою сцену и своих коллег. Режиссёр понимает, с чего начнёт и куда приведёт своё детище. Его задача — соединить все образы в одно целое.
— Вы сами пришли к этой философии?
— У меня в театре были хорошие учителя! У них я научилась очень многому. Например, когда над спектаклем работают сразу два состава, обязательно смотри за напарником на сцене. Подмечай ошибки и не делай их в своей работе.
— А вы готовы делиться наработанным, ведь в труппе служат три, а то и четыре поколения актёров?
— Однозначно! Мы все приходим в театр без опыта, его нужно набирать. И каждый из нас готов делиться! Однако есть одно большое но! Никогда никаких замечаний своим коллегам! Ведь это их личное пространство. Для замечаний есть режиссёр. А с коллегами всё должно строиться на доверии. В театре самое главное — уважение. И никаких склок! Этому меня тоже научили старшие коллеги.
Теги: Ирина Гришанина, театр драмы, Великий Новгород, спектакли, культура
