Путь к новым персонажам актриса Сабаева всякий раз нащупывает с нуля
Актрису Светлану САБАЕВУ новгородский зритель знает и любит за яркие роли, за энергию и темперамент, за голос, за то, что на сцене она разная и неповторимая, но при этом всегда близкая и своя.
Складывалось так или иначе, но в каждом из предыдущих театров артистка работала не более пяти лет, а вот на сцену Новгородского академического выходит уже все десять. Чем пришёлся по душе древний город, почему после роли необходимо «обнуляться» и для чего быть адвокатом своего персонажа, Светлана рассказала «НВ».
— Светлана, в Великий Новгород вы приехали уже с солидным профессиональным багажом?
— Моим первым театром стал Луганский академический украинский музыкально-драматический. Там были оркестр, балет, занятия вокалом, там из молодых актёров «вытаскивали» всё, на что они способны, раскрывали и использовали весь потенциал. Очень хорошая практика, прекрасный коллектив. Но в 1990-е годы после пяти лет работы в связи с тяжёлым материальным положением сразу несколько актёров труппы, я в том числе, приняли решение поехать в Россию. В московском театре «Каскадёр» я служила тоже около пяти лет: там были ростовые куклы, а я играла живьём. Потом ушла в декрет и вышла из него снова в Луганск, но уже в Русский драматический имени Луспекаева.
— Потому что?..
— Там специфика была совсем другая. Музыкально-драматический — мощный своими масштабными постановками: бои на мечах, вокал, хореография, очень хорошая школа. А в Русском драматическом я углубилась в нашу классику, работать стало гораздо интереснее. Там я научилась копаться в роли, держать четыре плана, раскрылась с совершенно другой стороны. Было здорово. Но в 2014 году, когда начались боевые действия, я переехала в Великий Новгород.
— То есть у нас вы уже 10 лет!
— Да, получается, задержалась! Здесь нас приняли хорошо, на первых порах помогали чем могли, вплоть до тёплой одежды. В новгородском театре мне очень понравилась труппа: разносторонняя как нигде. Нет одинаковых типажей. У меня как у новичка какое-то время не было возможности полностью раскрыть себя, показать то, что я умею. Сначала были эпизодические роли.
— Это удел всякого нового актёра в труппе?
— Сейчас — точно нет. Сейчас в труппу приходит молодёжь и, к моему огромному удивлению, сразу получает серьёзные роли. В Луганске практика была такая: испытательный срок, потом — небольшая роль, потом уже могут дать серьёзную работу. А в Великом Новгороде у молодёжи есть возможность для отличного старта.
— И молодёжь справляется?
— С одной стороны, для них это большой стресс, а для театра большие риски. А с другой — актёр в таких условиях быстро растёт, развитие колоссальное.
— Как лично вам работается с разными режиссёрами?
— В большом разнообразии приглашённых режиссёров я вижу очевидный плюс. Во всяком случае, для меня. С новым режиссёром каждый раз происходит что-то новое. И он видит тебя иначе, чем предшественник. Для кого-то ты Золушка, а для кого-то — характерная Кирьянова. А иногда Эллочка-людоедочка. Но при всём этом наша труппа очень ждёт главрежа, который будет её вести.
— А как же разнообразие?
— Точно так же. Главный режиссёр театра, зная труппу, тоже может и должен приглашать других режиссёров, чтобы его особый почерк не отпечатывался на актёрах.
С каждым режиссёром ты находишь что-то новое в себе. Чем больше режиссёров, тем лучше для актёров. Для того чтобы не было штампов, я со временем научилась себя обнулять после роли.
— Это как и для чего?
— Поначалу сложно. Но необходимо. Чтобы работа над следующими ролями шла всерьёз, а не так: с такой-то полочки берём приём № 345, он тут подойдёт! Работать нужно по-живому, потихонечку, каждый раз что-то нащупывать.
— Ну вот, например, иммерсивный спектакль «Рейвенскрофт» от Ярослава Шевалдова, очень нетипичный для Великого Новгорода. У вас там роль недалёкой горничной Долли. Как нащупывали?
— За свои 27 лет актёрской практики я в таком формате работала впервые. Для нас это было открытие. А как это вообще: зритель на сцене вместе с нами. Мы должны с ним общаться.
— При этом зрителю тоже в новинку, он тоже испытывает некий дискомфорт!
— Конечно, каждый из нас знает, что такое иммерсивный спектакль. Но сами мы практиковали это впервые! И знаете, это очень страшно. Но это прекрасный опыт. У тебя нет возможности спрятаться ни за партнёрами, ни за реквизитом. Когда ты играешь со сцены — это один посыл, а тут более киношный, естественный вариант.
— А теперь Ярослав Шевалдов предложил совершенно другой спектакль. Почти мюзикл — «Двенадцать стульев». Он такой быстрый, яркий, стремительный, что непонятно, как и кто там работает.
— За эту работу театральным цехам нужно поставить памятник! Они возили декорации, загружали, собирали-разбирали. Оркестр записал фонограммы, Ярослав написал текст песен. И песни эти, надо сказать, ложатся на ухо!
— Вы сказали, что обнуляете роль, чтобы не переносить штампы, а в «Двенадцати стульях» у большинства актёров сразу по нескольку ролей. Как быть тут?
— Настроиться и переключиться — не самая большая проблема. Самое сложное — найти этот образ. Прочувствовать его внутри. На старте я не представляла, как играть старуху Петухову. Самых разных бабушек, конечно, уже переиграла, но то было в сказках. А здесь всё-таки жанр. Надо сделать так, чтобы история была гротескной, а не комичной клоунадой. Этот момент нужно было поймать и ощутить. В итоге я нащупала образ, мне понравилась эта роль.
— А как это выглядело чисто технически? Вот вы — мадам Петухова в рюшах и чепце, а здесь — Эллочка в перьях и боа?
— Я не зря говорю, что наши цеха заслуживают памятника при жизни! Они умудряются сделать всё. Вот у меня по ходу спектакля девять переодеваний. При этом я не одна такая. А наша костюмер Татьяна Щеглова успевает переодеть всех. Гримёр Марина Мысливец помогает с париками и так далее. В итоге всё складывается
— Что ближе вам? Вы и Марина Цветаева, и Эллочка, и глупышка Долли из народа, и Долли Облонская.
— Вот интересно, что раньше я себя ассоциировала с характерными ролями, никогда не играла героинь. Режиссёры замечали мой темперамент и эмоциональность и отдавали мне характерные роли. А в Великом Новгороде я стала играть героинь: значит, рассмотрели с другого ракурса.
— И как ощущения?
— Когда роль ложится на темперамент, её можно сыграть с кондачка. Но не факт, что зритель воспримет эту роль как твою лучшую. А есть роли, которые ты вынашиваешь в муках, борешься со страхами, ищешь новые моменты, и, как ни странно, находишь прообразы.
Когда у тебя получается роль на сопротивление, она становится тебе самой близкой и самой дорогой. Такие роли заходят и зрителям.
— Какие роли для вас были на сопротивление?
— В биографии Цветаевой были моменты, которые мне не близки. Было очень сложно их понять. Я человек с жёсткими принципами, который себя ограничивает. А Марина была свободной, с другой философией. Готовая влюбляться, много раз и каждый раз искренне. Чтобы всё это сыграть, нужно было себе это объяснить. Стать адвокатом своей роли. И я стала. И нашла. Сказала себе, что людям творческим нужно вдохновение. И для того чтобы его питать, нужны все эти влюблённости. А иначе она не может писать. Сама Цветаева о себе говорила: писать перестала — и быть перестала.
— Вы чем кормите своё вдохновение?
— Ну вот, например, третье лето подряд участвую в проекте «Новгородское лето». Учу тому, что умею, — провожу мастер-классы по актёрскому мастерству. В Луганске с нами проводили массу тренингов, всё, что помогало и раскрепощало, я впитывала и увезла с собой. А здесь, в Новгороде, готовлю уже свои собственные программы, для конкретных коллективов, под конкретные запросы. И это работает. Когда я вижу, как люди раскрепощаются, меняются, конечно, испытываю вдохновение от своей работы и получаю силы, чтобы двигаться вперёд.
Теги: Светлана Сабаева, театр драмы, Великий Новгород, спектакли, культура
