Уже в эту субботу Новгородский театр для детей и молодёжи «Малый» отметит свой юбилей творческим вечером, оставаясь при этом всё таким же живым, непосредственным и юным, как 35 лет назад.

Накануне юбилея «НВ» спросили у художественного руководителя театра Надежды АЛЕКСЕЕВОЙ, чем живёт театр вне сцены, для чего выводить зрителя из зоны комфорта и как одни и те же актёры могут играть и для трёхлетних зрителей и для аудитории 18+?

— Юбилей вы планируете отмечать под слоганом «Прошедшее нам ещё предстоит». И молодёжному театру это очень к лицу! Но что предстоит нам, зрителям, в юбилейный вечер?

— В творческом плане мы вот уже 35 лет живём богатой и насыщенной жизнью: за это я всегда ратую и этим горжусь. Та команда, с которой мы делаем театр, смотрит вперёд и в будущее, ищет новые формы. Поэтому в собственный день рождения вспоминать прошедшее, слушать речи — на сей раз мы решили, что это не наш формат, нам интереснее на такой встрече со зрителем сделать новые пробы текстов и ролей, в которых нас ещё не видели. Дело в том, что и актёры, и режиссёр хранят задумки и идеи, которые хотели бы попробовать, но... в реальном репертуаре это не всегда возможно. Например, не хватает количества актеров в труппе. Мы хотим взглянуть на себя в будущем — и для этого рождаются новые творческие конструкции. Например, у нас несколько актёров с музыкальным образованием. И когда они объединяются вместе, возникает театральный оркестр. На этом вечере он будет представлять свои музыкальные перформансы. Также, когда мы думали о юбилейном вечере, в голове возникли тексты Чехова, Тэффи, Тома Стоппарда, Бродского, Шукшина, к ним захотелось прикоснуться. В общем, мы будем представлять себя по-новому. И это никогда не стопроцентная гарантия успеха. Искусство вообще не гарантирует успеха. Искусство — это всегда шаг в неизведанное.

— И зрителю должно понравиться?

— Не всегда спектакль должен понравиться… Но зрителя должно затронуть, зацепить то, о чем с ним говорят тексты театра. Если зритель выходит из зала с мыслями о спектакле, проводит с ними вечер — значит всё сработало, как надо. Нужно, чтобы случился выход из зоны комфорта, только там зритель сможет как следует поразмышлять.

— За годы знакомства с «Малым» мы, зрители, считаем, что уже давно знаем актёров. Вы — тем более. Или актёры всё ещё удивляют вас?

— Это как отношения в хорошей семье. Мы постоянно удивляем друг друга. Наши актёры и художники живут в таких условиях, в которых заниматься творческим поиском и пробовать новое жизненно необходимо, как для театра, так и для самого человека — его роста и внутреннего содержания. Все наши фестивали, гастроли, поездки — это поиск новых дорог. Зритель видит лишь вершину нашей работы, вершину айсберга, коим является спектакль. Но когда в театре нет зрителя, мы тоже продолжаем творить: экспериментируем, репетируем, спорим, обсуждаем.

Любое искусство связано с работой. И если процесс интересен, если увлекают репетиции, этюды, читки, если актёры живые, то и спектакль, и театр живы.

На репетициях мы постоянно обновляем собственные настройки к роли, актуализируем себя сегодняшних в обстоятельствах пьесы — вся эта лабораторная работа происходит в репетициях даже уже состоявшихся премьер, когда спектакль идет в репертуаре. Это одинаково касается и взрослых, и совсем детских постановок.

— В детских спектаклях вы тоже ищете актуальность?

— Репетируя спектакли на возраст 3+ и 6+, мы всякий раз проверяем, насколько остались свободными, насколько можем разговаривать с ребёнком на понятном ему языке. Есть ли у нас для этого работающие приспособления или нужно искать новые?

— За счёт малышковых спектаклей у вас есть возможность постоянно наблюдать, как меняется ваша аудитория.

— В этом кайф молодёжных театров. Что ты встречаешь и видишь своего зрителя совсем маленьким: ты не можешь его обмануть, но должен сделать так, чтобы он полюбил театр и остался в этом доме. Для этого нам нужна абсолютно точная внутренняя память: а каким был я в этом возрасте? А потом ты видишь, как вырастает твой зритель, приходя в театр на спектакли 16+.

— Есть способы эту внутреннюю память в себе сохранить и восстановить?

— Есть и специальные тренинги, и инструменты. Но это механика. Главное же в том, что актёр — это любознательный человек-наблюдатель. Чем больше он наблюдает за людьми, жизненными ситуациями, тем больше получает отклика извне. Актёр должен идти по жизни с широко распахнутыми глазами. Всегда. Он должен видеть происходящее вокруг и отклик на увиденное внутри себя приносить в театр.

— Для этого тоже есть специальные тренинги и упражнения?

— Главный из них — сохранение в себе внутреннего ребёнка, очень доверчивого, умеющего искренне радоваться. Ведь что особенного в спектакле 3+? Не то, что актёр надел короткие штанишки, а то, что ему искренне нравится в это играть. Примерить на себя мир другого человека — это же душевное каскадёрство. Чем этот человек отличается от меня и чем мы с ним похожи? Все детские спектакли — это возвращение к себе, возвращение домой.

— А взрослые?

— А взрослые — это риск. Если вы встали на сцену и открываете рот, то должны точно знать, зачем это делаете. Если вы на эти полтора часа приковываете к себе внимание, то, наверное, понимаете в этой теме чуть больше зрителя, вы погружены глубже, вам есть что сказать. Так что же вы скажете? Не текст, а что? Я думаю, что без эмпатии актёр просто не сможет говорить на высокие темы. У него не хватит на это внутренних нот.

— А вообще, какова роль зрителя в театре?

— Не зря говорят, что в идеале спектакль нужно смотреть не на премьере, когда происходит сражение за право рождаться, а на третьем или четвёртом показе. Я тоже придерживаюсь этого мнения. В первые разы актёр выходит на сцену, зная абсолютно всё о спектакле, — он был погружён в него несколько месяцев, жил в нём, но он не знает главного: включится ли зритель в процесс проживания этого спектакля? Если кто-то из актёров вам скажет: мне всё равно, как отреагирует зритель, — не верьте ему, это неправда. Потому что театр — это диалог. Он рождается в зазоре между сценой и первым рядом. А если чувствуется, что между сценой и залом — стена, возникают вопросы: насколько мы убедительны, насколько актуальны? Может быть, мы вышли к зрителю со своей болью, а зрителя это не волнует. Почему так? И главное, что с этим делать?

— В «Малом» сложилась уникальная практика: между актёрами и зрителем постоянно существует и действует волонтёрский корпус!

— В какой-то момент мы поняли, что эта идея — очень классная. Потому что молодая публика, приходя в театр, хочет видеть похожие, знакомые лица. И тут наши волонтёры бесценны. Они встречают гостей то с поклонами, то с пожеланиями, помогают в гардеробе и в буфете, общаются с гостями театра до и после спектакля, дарят открытки актёрам и создают необходимую атмосферу. Потому что маленького зрителя, о котором мы говорили, приводят в театр родители. И ходят с ним до 9–10 лет. А потом у детей наступает возраст «всё, что угодно, но только не с родителями». И дети снова возвращаются к нам уже лет в 15–17, чтобы заново и самостоятельно открыть для себя этот большой театральный мир.

— Вы встречаете 35-летие накануне XVIII Международного театрального фестиваля «Царь-Сказка». Как успеть всё?

— Фестиваль создаёт для нас атмосферу свободы и всегда даёт новый опыт. Мы, конечно, и сами ездим на фестивали и гастроли. Но когда ты у себя дома принимаешь столько людей со спектаклями самых разных жанров для детей и взрослых — это бесценно! Разные труппы, разные спецпроекты — понятно, что за эти пять дней мы очень сильно устанем, но в то же время и насытимся многообразием, когда ты можешь увидеть разные подходы к искусству, окунуться в разные культуры и перенять опыт. И я думаю, что, если бы мы не делали «Царь-Сказку» с 1992 года, у нас сегодня не было бы нашего нынешнего театра «Малый».

Теги: Малый, театр, юбилей, Великий Новгород