{thumbimage 150px 1}В услвиях формирования правового государства готовить в вузах хороших юристов непросто
Юридическому факультету НовГУ — 15 лет. У истоков его образования стоял и Михаил МЕЛИКИАДИС. В науку он пришел после двадцати лет прокурорской работы, и это помогло ему стать одним из лучших преподавателей факультета. Но разговор корреспондента «НВ» с доцентом НовГУ, заслуженным юристом РФ начался отнюдь не с обсуждения учебных планов, а с вопросов о законности и порядке, которые касаются каждого из нас.
— Михаил Георгиевич, вы в 90-х годах занимались в Следственном управлении прокуратуры области наиболее сложными уголовными делами. Как, на ваш взгляд, за прошедшие годы изменилась ситуация с расследованием таких преступлений?
— Сложившаяся в настоящее время обстановка хоть и сложная, но тем не менее не сравнима с концом прошлого столетия, когда царили правовой беспредел и экономический хаос. Законодательство тогда явно не поспевало за стремительным развитием негативных процессов. Как следствие, преступления были очень дерзкими и жестокими. В настоящее время ситуация изменилась. Правовые средства противодействия преступности стали более разнообразными и совершенными. Стабилизируется жизнь в стране, к людям возвращается вера в силу закона.
— Недавно Следственный комитет прокуратуры области был реорганизован. Что это — оптимизация ресурсов или попытка создать совершенно новую структуру?
— Идея реформирования следственных органов не нова. Еще в 1980-е годы предлагались различные проекты решения этого вопроса, в том числе создание единого следственного комитета. Исходили из того, что следственный орган должен быть федеральным, самостоятельным, не подчиненным какому-либо ведомству. Ранее следственный аппарат, например, в органах прокуратуры и МВД, входил в их структуру. Сейчас — следственные комитеты при этих ведомствах. Это должно исключить прямое администрирование их деятельности. Но они все еще в системе прокуратуры и МВД. И значит, полной самостоятельности нет.
— Сложно, наверное, было, придя в вуз, переключиться с конкретных уголовных дел на теоретические постулаты?
— Сложность в другом. Факультет начинался с нуля — не было учебников: один на двух-трех студентов в лучшем случае. Отсутствовали учебно-методические пособия. Попытка что-либо приобрести в других вузах наталкивалась на недоумение. Не хватало преподавателей. Сейчас ситуация изменилась: на факультете постоянный состав из нескольких десятков работников — причем нет вакансий, наоборот, речь идет о повышении на конкурсной основе качественного его состава. При поддержке руководителей университета, областных органов суда, прокуратуры и других ведомств факультет не только выстоял, он развивается и у него есть будущее. Сейчас у нас хорошая библиотека учебной и учебно-методической литературы. Все больше кандидатов, докторов наук. Ежегодно факультет организует международные и региональные научно-практические конференции, наши преподаватели принимают активное участие в работе подобных форумов в других регионах и странах. Важно и то, что среди работников факультета растет число кандидатов юридических наук из бывших выпускников, студенты активно участвуют в научно-исследовательской работе, её результаты неоднократно отмечены Ассоциацией юридических вузов России.
— Потребности в юристах на рынке труда области практически нет, и об этом уже несколько лет говорится на разных уровнях. Тем не менее ежегодно конкурс на факультет при вступительной кампании большой. Почему?
— Причина популярности профессии кроется в ее универсальности, востребованности и оплате. Мы готовим юристов, которые могут работать в адвокатуре, прокуратуре, на предприятиях, в органах власти и управления, судах, нотариате, юстиции, таможне, наркоконтроле, ФСБ, милиции.
— Кстати, о милиции. Как вы и ваши студенты относитесь к тому, что сейчас повсеместно по стране идет сокращение штата сотрудников внутренних дел?
— Милиция находится на переднем рубеже обеспечения правопорядка и противодействия преступности. Но ситуация такова, что авторитет этой службы падает, и не только среди населения. Наши студенты отдают предпочтение другим правоохранительным органам. Что касается реформы, то она опять-таки проводится за счет внутренних ресурсов милиции, высвобождаемых при сокращении штатной численности работников. С повышением зарплаты — понятно, а вот будут ли эти органы способны выполнять свои задачи — вопрос времени. Трудно согласиться, что именно в этом должна заключаться реформа. Средства можно было найти в самом начале перестройки и тем самым сохранить кадры, повысить их материально-техническое обеспечение, эффективность работы и авторитет милиции в целом.
— Вы сказали, что НовГУ готовит юристов широкого профиля. А как же узкая специализация? Или в ней сейчас нет необходимости?
— Любой работодатель желает получить готового специалиста. Университетское образование и в советское время не ставило перед собой такой задачи, поскольку по большей части она невыполнима. Были для этого другие образовательные учреждения, занимавшиеся подготовкой специалистов узкого профиля. Сейчас их готовят ведомственные учебные заведения. Поэтому не следует ожидать, что молодой специалист из университета сразу же начнет работать так же эффективно, как специалист со стажем. На данном этапе можно лишь минимизировать издержки, увеличив число специальных курсов и длительность производственной и преддипломной практики студентов.
— На государственном уровне всё чаще идут разговоры о том, что подготовка юристов в российских вузах оставляет желать лучшего…
— Мы с коллегами обсуждали эти замечания руководства страны. Речь, как нам кажется, в большей мере идет о многочисленных филиалах вузов. В некоторых субъектах Федерации их число доходит до сотни. Понятно, что занятия ведут местные лекторы, которые, вероятно, не имеют соответствующих педагогических навыков. А уровень требований снижается потому, что оказываются платные образовательные услуги. Формула проста: чем меньше требований, тем больше студентов, а значит, и денег. Зачем отчислять? Уверен, надо повышать требования во всём — от этого зависит качество нашей жизни в целом.
— Как часто в связи с изменениями в законодательстве вам приходится корректировать лекции по уголовному праву и прокурорскому надзору, которые вы читаете?
— Постоянно. Особенно сложно было в начале работы, в разгар нормотворчества. Как из рога изобилия один за другим принимались, изменялись, дополнялись, отменялись законы и иные нормативно-правовые акты. Естественно, такая ситуация не способствовала стабилизации процессов, происходящих в стране. Например, только в уголовный закон было внесено несколько сотен изменений и дополнений, а в уголовно-процессуальный кодекс и того больше. Если раньше не было юридических учебников и пособий, то сейчас их огромное множество. Издательства дошли до того, что печатают шпаргалки для студентов.
— Целесообразно ли при правовом и гражданском нигилизме населения нашей страны, когда многие преступления не получают ни общественного осуждения, ни сурового судебного приговора, еще больше смягчать наказания по уголовным делам, за что ратуют сейчас ведущие российские политики?
— Либерализация уголовной политики связана с тем, что государство ориентируется на опыт зарубежных стран и выполняет взятые на себя обязательства по международным соглашениям. Но вы правильно отметили большую роль гражданского самосознания. В европейских государствах люди стараются ладить с законом, и не столько потому, что боятся тюрьмы (хотя и это, конечно, тоже), сколько потому, что от них отвернутся друзья, партнеры по бизнесу. У нас всё по-другому. Призывы к усилению или смягчению наказания, обусловленные любой целесообразностью, с законностью ничего общего не имеют. Будет ли польза стране от смягчения наказаний? Не знаю, посмотрим.
— Недавно Следственный комитет прокуратуры области был реорганизован. Что это — оптимизация ресурсов или попытка создать совершенно новую структуру?
— Идея реформирования следственных органов не нова. Еще в 1980-е годы предлагались различные проекты решения этого вопроса, в том числе создание единого следственного комитета. Исходили из того, что следственный орган должен быть федеральным, самостоятельным, не подчиненным какому-либо ведомству. Ранее следственный аппарат, например, в органах прокуратуры и МВД, входил в их структуру. Сейчас — следственные комитеты при этих ведомствах. Это должно исключить прямое администрирование их деятельности. Но они все еще в системе прокуратуры и МВД. И значит, полной самостоятельности нет.
— Сложно, наверное, было, придя в вуз, переключиться с конкретных уголовных дел на теоретические постулаты?
— Сложность в другом. Факультет начинался с нуля — не было учебников: один на двух-трех студентов в лучшем случае. Отсутствовали учебно-методические пособия. Попытка что-либо приобрести в других вузах наталкивалась на недоумение. Не хватало преподавателей. Сейчас ситуация изменилась: на факультете постоянный состав из нескольких десятков работников — причем нет вакансий, наоборот, речь идет о повышении на конкурсной основе качественного его состава. При поддержке руководителей университета, областных органов суда, прокуратуры и других ведомств факультет не только выстоял, он развивается и у него есть будущее. Сейчас у нас хорошая библиотека учебной и учебно-методической литературы. Все больше кандидатов, докторов наук. Ежегодно факультет организует международные и региональные научно-практические конференции, наши преподаватели принимают активное участие в работе подобных форумов в других регионах и странах. Важно и то, что среди работников факультета растет число кандидатов юридических наук из бывших выпускников, студенты активно участвуют в научно-исследовательской работе, её результаты неоднократно отмечены Ассоциацией юридических вузов России.
— Потребности в юристах на рынке труда области практически нет, и об этом уже несколько лет говорится на разных уровнях. Тем не менее ежегодно конкурс на факультет при вступительной кампании большой. Почему?
— Причина популярности профессии кроется в ее универсальности, востребованности и оплате. Мы готовим юристов, которые могут работать в адвокатуре, прокуратуре, на предприятиях, в органах власти и управления, судах, нотариате, юстиции, таможне, наркоконтроле, ФСБ, милиции.
— Кстати, о милиции. Как вы и ваши студенты относитесь к тому, что сейчас повсеместно по стране идет сокращение штата сотрудников внутренних дел?
— Милиция находится на переднем рубеже обеспечения правопорядка и противодействия преступности. Но ситуация такова, что авторитет этой службы падает, и не только среди населения. Наши студенты отдают предпочтение другим правоохранительным органам. Что касается реформы, то она опять-таки проводится за счет внутренних ресурсов милиции, высвобождаемых при сокращении штатной численности работников. С повышением зарплаты — понятно, а вот будут ли эти органы способны выполнять свои задачи — вопрос времени. Трудно согласиться, что именно в этом должна заключаться реформа. Средства можно было найти в самом начале перестройки и тем самым сохранить кадры, повысить их материально-техническое обеспечение, эффективность работы и авторитет милиции в целом.
— Вы сказали, что НовГУ готовит юристов широкого профиля. А как же узкая специализация? Или в ней сейчас нет необходимости?
— Любой работодатель желает получить готового специалиста. Университетское образование и в советское время не ставило перед собой такой задачи, поскольку по большей части она невыполнима. Были для этого другие образовательные учреждения, занимавшиеся подготовкой специалистов узкого профиля. Сейчас их готовят ведомственные учебные заведения. Поэтому не следует ожидать, что молодой специалист из университета сразу же начнет работать так же эффективно, как специалист со стажем. На данном этапе можно лишь минимизировать издержки, увеличив число специальных курсов и длительность производственной и преддипломной практики студентов.
— На государственном уровне всё чаще идут разговоры о том, что подготовка юристов в российских вузах оставляет желать лучшего…
— Мы с коллегами обсуждали эти замечания руководства страны. Речь, как нам кажется, в большей мере идет о многочисленных филиалах вузов. В некоторых субъектах Федерации их число доходит до сотни. Понятно, что занятия ведут местные лекторы, которые, вероятно, не имеют соответствующих педагогических навыков. А уровень требований снижается потому, что оказываются платные образовательные услуги. Формула проста: чем меньше требований, тем больше студентов, а значит, и денег. Зачем отчислять? Уверен, надо повышать требования во всём — от этого зависит качество нашей жизни в целом.
— Как часто в связи с изменениями в законодательстве вам приходится корректировать лекции по уголовному праву и прокурорскому надзору, которые вы читаете?
— Постоянно. Особенно сложно было в начале работы, в разгар нормотворчества. Как из рога изобилия один за другим принимались, изменялись, дополнялись, отменялись законы и иные нормативно-правовые акты. Естественно, такая ситуация не способствовала стабилизации процессов, происходящих в стране. Например, только в уголовный закон было внесено несколько сотен изменений и дополнений, а в уголовно-процессуальный кодекс и того больше. Если раньше не было юридических учебников и пособий, то сейчас их огромное множество. Издательства дошли до того, что печатают шпаргалки для студентов.
— Целесообразно ли при правовом и гражданском нигилизме населения нашей страны, когда многие преступления не получают ни общественного осуждения, ни сурового судебного приговора, еще больше смягчать наказания по уголовным делам, за что ратуют сейчас ведущие российские политики?
— Либерализация уголовной политики связана с тем, что государство ориентируется на опыт зарубежных стран и выполняет взятые на себя обязательства по международным соглашениям. Но вы правильно отметили большую роль гражданского самосознания. В европейских государствах люди стараются ладить с законом, и не столько потому, что боятся тюрьмы (хотя и это, конечно, тоже), сколько потому, что от них отвернутся друзья, партнеры по бизнесу. У нас всё по-другому. Призывы к усилению или смягчению наказания, обусловленные любой целесообразностью, с законностью ничего общего не имеют. Будет ли польза стране от смягчения наказаний? Не знаю, посмотрим.
Людмила ДАНИЛКИНА
Андрей КОТКИН (фото)
Андрей КОТКИН (фото)
