Солдатская вдова

Картинки из прошлого
В последние несколько лет небольшая деревенская избушка Апельсиновых опустела, а долгожительницу Марию Николаевну забрала в город ее внучка Татьяна. Здесь, в Великом Новгороде, мы с ней и встретились.
На диване сидела маленькая, хрупкая и какая-то воздушная старушка с необыкновенно добрыми глазами. И лишь ее морщинистые руки все никак не хотели оставаться в покое, словно постоянно просили работы. «Так оно и есть, — подтвердила внучка. — Когда мы ее привезли из деревни, сразу же поняли, что без дела она сидеть не сможет. Бабушка вечно что-то вязала правнуку, поливала цветы, перебирала свои старинные платья... А еще она до сих пор каждую весну рвется на родину, в деревню, все горюет: как там без нее дом, огород и сад. Вроде бы уже наработалась за свою жизнь, пора отдыхать, но нет. Она ведь до 93 лет сама по хозяйству управлялась. Помогали, конечно, но всегда сама и печку топила, и обеды готовила, до последнего не соглашалась родной дом покидать».
Удивительным оказалось и другое: несмотря на очень и очень нелегкую жизнь, за которую Мария успела вдоволь хлебнуть горя, о плохом вспоминать и рассказывать она не любит. А вот о своей молодости — с удовольствием:
— Раньше деревня наша была большая, потому и Большая Витонь называлась. У всех тогда и семьи большие имелись, и хозяйства. Но, хотя и работали с детства немало, все равно весело жили. Помню, у нас так заведено в те годы было: снимали сообща какую-нибудь избушку на краю деревни и все вместе собирались там. Девчонки — с прялками, парни — с гармонями приходили, со всех окрестных деревень. Особенно много народу в зимние вечера бывало. Мы, девчата, конечно же, танцевали: и кадриль, и краковяк. Но больше пели. Про что? Да про любовь, конечно, про то, как замуж отдавали.
Мария Николаевна неожиданно прервала свой рассказ и… запела: «Где ж ты, красная, где покинула друга милого? Выйду замуж за Петра, за Петра иль за Луку, ку-ку, ку-ку ли да ку-ку...». Ее немного дрожащий голос старательно и верно выводил мелодию, и годы словно отступили назад. Передо мной сидела деревенская красавица, бойкая, общительная и необыкновенно веселая — первая невеста на деревне, у которой не было отбоя от женихов. Из них она в двадцать лет и выбрала Василия. Именно на посиделках.
Моя собеседница вспоминает, что жила она с мужем в мире и любви. Тогда ведь как было — один и на всю оставшуюся жизнь. От Василия красавица-жена родила шестерых детей, трое умерли еще маленькими, а троих они растили, приучая и к песням, и к деревенскому труду. Тихая семейная жизнь рухнула в одночасье, когда началась война. Но это уже другая история, восстановить которую нам удалось при помощи внучки Татьяны.

Под расстрелом
Уже в самые первые месяцы войны деревня опустела. Ушли на фронт мужчины, в том числе и муж Марии Василий. Она осталась одна с маленькими детьми, старший из которых, Иван, единственный ходил в школу. Прихода немцев боялись, но куда было деваться с ребятней? Было решено остаться в своем доме, в который до этого изредка, но приходили весточки от Василия с фронта. А потом в Большую Витонь вошли фашисты. К растерянности и беспокойству о тех, кто ушел воевать, прибавились голод и страх.
В доме Марии по-хозяйски расположились немецкие солдаты. Забрали продукты и заняли лучшие комнаты, расставили по комодам семейные фотографии. Улыбающиеся с них незнакомые лица сначала успокаивали, думалось, что те, у кого на далекой родине есть свои дети, не смогут обидеть и чужих. Но это оказалось далеко не так. Марии Николаевне на всю жизнь врезалась в память одна ночь. Тогда не могла заснуть и плакала ее дочка. Плач ребенка привел незваных постояльцев в такую ярость, что пришлось спасаться у соседей. А вскоре и жизнь самой Марии оказалась на волоске.
Некоторые из деревенских мужчин, не призванные на фронт, решили уйти в лес. Что там с ними случилось дальше, сказать сейчас трудно: то ли не смогли пробиться к своим, то ли суровая зима вновь выгнала их к людям. Как бы то ни было, но голодные и замерзающие они пришли просить помощи в свою родную деревню. И помощь такую нашли: местные жители прятали своих земляков в сараях и банях. В бане Марии тоже ютились партизаны. Она вместе со старшим сыном, рискуя жизнью, пробиралась туда темными ночами, чтобы принести хоть немного еды. От малейшего скрипа двери или лая собак замирало сердце. Больше, чем за себя, Мария боялась за Ваню и за своих младшеньких. Но при одной мысли, что, возможно, и ее муж где-то там нуждается в помощи, она вновь и вновь кралась огородами. Все, кто тайком подкармливали партизан, и не думали, что в родной деревне найдется предатель. Но это случилось, и однажды утром приклады немецких автоматов забарабанили в закрытые двери деревенских изб. Марию и еще нескольких человек выгнали на околицу и выстроили в ряд — их ждал расстрел. Одновременно проверялись бани и сараи. Но… ни партизан, ни следов их пребывания там не оказалось. Видимо, предупрежденные кем-то об облаве мужчины поспешили покинуть деревню, чтобы не подставлять своих. Возможно, именно это и спасло тогда Марию и ее односельчан от неминуемой смерти. Впрочем, горя по прежнему хватало — сестер Марии гитлеровцы угнали в Польшу.
А потом деревню освободили наши солдаты. Марии вместо долгожданного письма с фронта пришло извещение: «Пропал без вести». Надежда, что муж еще жив и вернется домой, полностью пропала в конце
войны, когда в деревню стали возвращаться фронтовики. Один из них и рассказал, что Василия давно нет в живых: еще в 41-м он подорвался на мине у озера Ильмень. После этого известия жизнь Марии внешне никак не изменилась. Она, как и прежде, работала, работала и работала — надо было как-то поднимать детей. Разве что вечерами, когда все в доме затихало, она садилась у окна и, украдкой вытирая слезу, тихонько пела. Но уже не веселые песни молодости, а долгие и печальные — о неразделенной любви и о долгой разлуке.

Как живётся, так и поётся
О жизни и возрасте существует великое множество пословиц и поговорок. Одну из них так и захотелось выбрать для заголовка, так как сразу подумалось: это про нее, про Марию! А вот с другой, которая гласит: «Не тот живет больше, кто живет дольше», позволю себе не согласиться. Наша героиня, напротив, прожила одновременно и долгую, и насыщенную жизнь.
Все мы наслышаны о тяжелых послевоенных годах, которые переживала Новгородчина. Можно представить себе, какого лиха пришлось хлебнуть Марии Апельсиновой. Однако, на мое удивление, она и при этих воспоминаниях умудрялась шутить:
— Я ведь никогда в колхозе не была, привыкла, что у нас всегда свое хозяйство имелось. Вот и после войны отказалась. Ну, единоличница я по жизни!
Тут 100-летняя юбилярша лукаво подмигнула, покосившись на внучку.
— Своих детей решила сама вырастить, корову держала, сад, огород был, так и жили, — вспоминает Мария Николаевна. — Правда, я за это и поплатилась. Помню, как у всех тех, кто в колхоз не вступил, покосы отобрали. Сена не было, и стало нечем нашу буренку кормить. Делать нечего: попросила соседа продать ее в городе. И сейчас перед глазами эта картина стоит: привязал он кормилицу к телеге и поехал. Трудно, но выжили как-то и после этого.
Насчет единоличницы Мария Николаевна точно слукавила.  В родной деревне все любят и помнят нашу героиню до сих пор. Она никогда не жила для себя: работала на льнозаводе в соседней деревне, а после этого — в местном медпункте. Вот тогда-то и узнала вся округа неутомимую аптекаршу, в обязанности которой входило разносить лекарства по всем окрестным деревням. И кто теперь подсчитает, сколько километров пришлось исходить этой женщине по бездорожью, в снег и слякоть, оставив дома детей одних! Но благодарны ей за доброту и отзывчивость, как оказалось, остались многие.
Открою небольшой секрет: мы и сами узнали о существовании Марии Апельсиновой после звонка в редакцию «НВ» главы администрации Коростынского сельского поселения Шимского района Екатерины Михайловой. Она и рассказала об удивительной жительнице деревни Большая Витонь. А еще просила передать Марии Николаевне поздравление от всех ее земляков и пожелать ей крепкого здоровья и благополучия! Что мы и сделали во время визита в новгородскую квартиру, а в ответ от юбилярши услышали следующее: «Вы тоже привет предавайте, пусть живут также долго, как и я!».
Внучка Татьяна рассказала, что ее бабушка — необыкновенно легкий человек, и жить с ней одно удовольствие:
— До сих пор днем, пока все на работе, она обходится одна. А придем вечером — вместо охов и вздохов, как это у стариков водится, мы с мужем и сыном вечера напролет слушаем бабушкины песни. Каких только она не перепела! Мы таких и не слышали никогда! Поэтому и решили все ее домашние концерты на видеокамеру снимать, у нас уже целая коллекция записей собралась. Удивительно, но она иногда несколько раз переспросит, какой сегодня день, а вот слова песен наизусть помнит. Даже наши друзья и знакомые это видео частенько посматривают — одно удовольствие! И все бы хорошо, если бы она по своей деревне не скучала. Хоть и виду не подает, но мы знаем.
И словно в подтверждение этих слов, старушка при прощании спросила меня украдкой, на ушко: «Тепло уже на улице? Картошку-то еще на огородах не сажают?». Услышав в ответ, что пока еще нет, чуть помедлила, а потом решительно заявила: «Пора собираться в деревню!».