Дворы и крыши Петербурга

У каждого свой чердак
Старая часть северной столицы застраивалась домами плотно. Оно и понятно, земля дорогая. Отсюда и узкие дворы-колодцы, известные всем по романам Достоевского, и близкое соседство крыш, по которым при определенной сноровке можно перебраться из одного двора в другой.
Первоначально здания были с печным отоплением. С той поры остались на крышах разнообразные трубы, позже переделанные в вентиляционные системы. На перекрестке телевизионных антенн шумной галдящей стаей усаживаются на ночлег галки, они летят сюда даже из окрестных лесов — в городе потеплее, да и пропитание можно найти в мусорных бачках.
В старых городах со средневековой историей есть особое очарование крыш: вспомним Копенгаген Андерсена или летящего над крышами Стокгольма Карлсона. Но не менее интересны и крыши Петербурга, пожалуй, единственного «европейского» города России. Сейчас подняться на чердак или крышу совсем непросто — практически все они закрыты. Мне помог питерский друг, художник, имеющий ключи от многих дверей.
Одинаковых крыш в центре Петербурга нет. Плотно стоящие дома индивидуальной застройки имеют разный уровень и конфигурацию. Здесь наверху любят гулять кошки, в отверстиях выступающих труб воркуют голуби, а в каменных нишах под козырьком устраиваются влюбленные парочки с гитарой. Отсюда всегда открывается необычный вид на соседний квартал, приятно любоваться на закат и на разноцветные окна ночного города. Освещенное настольной лампой с оранжевым абажуром окно кажется особенно уютным, если по крыше стучит дождь. В это время крыши становятся блестящими, отражая свет рекламы и фонарей с соседних улиц.

Дворовый вопрос
Дворов, подобных питерским, нет нигде. Это я знаю точно. Довольно долго прожил у тетушки на Почтамтской улице (она носила имя в то время Союза связи). Тогда, в середине прошлого века, чугунные узорчатые ворота перед дворовой аркой закрывал на висячий замок бородатый дворник в брезентовом фартуке. Возвращаясь поздно из театра, мы были вынуждены нажимать кнопку звонка, и старик, недовольно ворча и шаркая сапогами, шел открывать скрипучую ажурную калитку. Ближе к перестройке закрывать двери стало некому, арки покрылись темными подтеками и наполнились запахом общественного туалета, а сразу после появления новых русских в питерских дворах можно было наблюдать забавный контраст: драные стены с надписями и блестящие лимузины и внедорожники — внутри.
Сейчас большинство дворов закрыты воротами, теперь уже с кодовыми замками, в некоторых установлены камеры слежения, а иные имеют и вооруженную охрану. Сфотографировать старый милый питерский двор становится всё труднее, но еще можно. Покупая перекус в булочной на Васильевском острове, я безошибочно определил в пожилой женщине коренную жительницу и объяснил свою задачу — найти старые, незакрытые дворы. Любезная дама сразу перечислила мне объекты по Тучкову переулку, порекомендовав обратить особое внимание на некоторые из них.
В точности следуя советам, я зашел во все интересные дворы. Там не было высоких особняков, как на Таврической улице. Кепка не упадет, если смотришь снизу на крышу. Между окнами на круглых роликах растянуты веревки и висит разноцветное белье. Большой белый пододеяльник в центре пёстрого ряда надувается, и в голубеющих сумерках колышет углами как привидение.
Кошки почему-то любят автомобили, лежат на капотах, сидят на мостовой под колесами. А вот мальчишки пристроили на пожарную лестницу старый венский стул с выбитым дном и забрасывают в него мяч, как в баскетбольную корзину. Бывают и совсем неожиданные встречи: в длинной темной арке меня испугал ревом влетевшего мотоцикла парень в маске смерти. Я вернулся во двор и успел сделать снимок. Рокер недовольно проворчал что-то через резиновую маску, крутанул ручку и с треском вновь вылетел на улицу.

Собачья няня
В толпе на пешеходном переходе заметил диссонанс: шикарного упитанного мопса вела на поводке скромно одетая старушка. Мимоходом подумалось: «Откуда у нее такая дорогая собака?». Через некоторое время я вновь повстречал эту парочку.  Мопс, положив складчатую мордочку на передние лапы, задумчиво сопел, а бабуля на скамеечке читала газету. Я сел рядом, и через некоторое время мы разговорились.
Оказалось, женщина работала собачьей няней. До восьми часов вечера, а то и дольше, она должна была гулять с мопсом, кормить его и всячески оберегать. Богатые хозяева платят щедро. Отличная добавка к пенсии. Нина Петровна осталась одна, дети разъехались, муж умер. А к собачке привыкла, она ласковая, быстро не бегает, поэтому прогулки не в тягость. Одно беспокоит: по договору, если с мопсом что-либо случится, старушка должна выплатить полную стоимость дорогой собаки, да еще заплатить штраф. От этого постоянное беспокойство.
— Хорошо еще, что он у нас мальчик, — доверчиво объяснила бабуля. — Я знаю других собачьих нянь, у кого девочки, порой отбою нет от кобелей.
— А вы знаете и других нянь?
— Да, с некоторыми я знакома. Мужчина с тремя собаками сразу нянькается, правда, не всё время, а только водит их на прогулку три раза в день. В соседнем дворе дама за хозяйской таксой ухаживает. Так она с ней даже на троллейбусе ездит в Летний сад гулять. А подруга моя няней у белого королевского пуделя. Всё время с ним. Летом хозяева на дачу едут, и она с ними. В нашем дворе теперь состоятельные люди живут. Детей маленьких почти нет, собачек заводят. Вот в подвальных комнатах таджики живут, у тех ребятишек больше десятка.
Вершины ещё впереди
Совершенно случайно мне удалось познакомиться с интересным человеком в магазине туристического снаряжения на Лиговском проспекте.
Боря оказался профессиональным альпинистом. Вернее, по профессии он инженер, закончил политехнический институт, но много лет занимался альпинизмом. Ездил на Памир, Саяны, Кавказ. Когда закрылся завод, на котором он работал, создал с друзьями собственную альпинистскую фирму. В теплое время года они по-прежнему ходят в горы, побывали в Альпах, Гималаях и даже Кордильерах. Остальное время друзья зарабатывают деньги на жизнь и путешествия.
Спрос на работу их группы велик, заказы расписаны вперед. Обычно для того, чтобы произвести частичный ремонт высотных зданий или реставрацию фасадов соборов, устанавливают строительные леса, но это дорогой способ, и главное, он занимает много времени. Альпинисты же обходятся только веревками, карабинами и крепежами.
Где им только не приходилось работать. В конце зимы альпинистам заказывают сбросить снег со сложного рельефа зданий или сбить сосульки. Работали на Исаакиевском соборе, Петропавловской крепости, даже опоры Троицкого моста заменяли. Но основная работа — мойка зеркальных стен современных билдингов.
Облик Петербурга не исчерпывается дворами-колодцами и живописным панцирем крыш: он бывает очень разным. И это заставляет стремиться в город на Неве вновь и вновь.