Фирма веников не вяжет

{mosimage}— Представляешь, Лариса, мы тебя в Израиле по телевидению видели! — задыхаясь от волнения, выпалила по телефону из Санкт-Петербурга подруга Ларисы Жигаревой. — Фильм показывали про Алису Фрейндлих, в нем был эпизод, когда она приходит на Кузнецкий рынок и покупает у тебя сливки, творог…
— И что в этом особенного? — удивилась Лариса Ивановна. — Алиса Бруновна часто делает у меня покупки. Интеллигентная женщина, приветливая, всегда обязательно поздоровается. Из моих продуктов больше всего предпочитает брать творог. Не одна она часто покупает у меня молочную продукцию, но и Игорь Корнелюк, Александр Розенбаум, другие знаменитые питерские артисты…

 

«Сладкая жизнь» для бурёнок
Чем же привлекает звёзд молочная продукция простой женщины из Тесово-Нетыльского? А внешним видом и отменным вкусом. Вроде, ничего особенного, но Лариса Ивановна говорит, что для этого необходимо обладать большим искусством и душу вкладывать в работу. Не за год и не за два достигается. О своих секретах, тонкостях рассказывать не стала, лишь подчеркнула, что в этом деле мелочей не бывает.

По ее словам, отменные сливки, творог, сметана, сыр получаются, когда даешь коровушкам хорошие, богатые зерном комбикорма, а когда зерна мало и преобладают одни добавки, то молоко выходит уже совсем другое, и продукция из него тоже не та. А еще каждой буренке желательно ежедневно давать по 200 граммов сахарного песка. Он, по мнению хозяйки, тоже влияет на качество молока.
— Покупатель в основной своей массе, как я убедилась, очень разборчив. Особенно пожилые петербуржцы. Им достаточно взглянуть на прилавок, чтобы понять всё о представленной на нем продукции, — говорит Лариса Жигарева. — Людям ведь что сегодня надо? Чтобы было не жирное, не кислое и обязательно свежее. Товар должен привлекать покупателя своим внешним видом.
Почему Лариса Жигарева из Тесово-Нетыльского ездит торговать в Питер? Можно сказать, что не от хорошей жизни. Те 400 килограммов молока летом и около 200 зимой, что она надаивает от своих коров, в поселке не продать, а закуп молока никто тут не ведет.

На своём горбу
Правда, когда начинается огородный сезон, для Ларисы Ивановны открывается еще рынок сбыта — дачные массивы в Ленинградской области, расположенные вдоль железной дороги. Вот уже в течение 12 лет с мая по осень, когда петербуржцы с детьми и внуками выезжают на дачи, она трижды в неделю возит туда свою продукцию.
— В одиночку, без помощи мужа и детей, мне бы не справиться, — признается Жигарева. — Килограммов шестьдесят груза набирается. До поезда везем на машине, дальше садимся в вагон. На месте нас уже ждет очередь — человек тридцать, а то и больше. Молоко, сливки, творог, сыр привозим обязательно охлажденные, расфасованные небольшим весом в новые полиэтиленовые бутылки, контейнеры. Так что расходится быстро. Что касается цены, то дешевле 35 рублей за килограмм молоко не продаем. Творог идет по 140, сливки — по 200. Но они этого и стоят.
В остальное время приходится везти товар в Санкт-Петербург. Бывают дни удачные, и всё расходится без остатка, а бывает, что почти половину товара приходится привозить обратно. В такой день большой праздник у поросят. Впрочем, хрюшки и так кормежкой не обделены, парное молоко пьют вволю. Вот только заниматься откормом свиней и бычков, говорит Лариса Ивановна, невыгодно стало. Сдать живность на мясо — целая проблема: заготовители к чему только не придираются, чтобы сбить и без того смешную цену.
— За телятину, произведенную на молоке, сене и комбикормах, дают по 75 рублей за килограмм! — возмущается Лариса Ивановна. — Покажите мне рынок, на котором по такой цене продавали бы телятину? Получается, что я, которая теленка кормлю и навоз чищу, не зная выходных и праздников, имею с него меньше, чем перекупщик, который спит, сколько захочет, ходит в галстуке и продает мою телятину за 200 рублей и дороже. Два года назад мы еле-еле сдали 11 откормленных бычков, после чего твердо решили: хватит гнуть спину на этого «дядю». Самим же нам торговать на рынке мясом некогда…

Личный «колхоз»
Чем больше узнавал я о Жигаревых, тем больше восхищался трудолюбием и упорством, с которыми они идут по жизни. Держали бы 2—3 коровы на своем подворье (на Новгородчине и такое не часто увидишь), было бы одно дело, но у Владимира и Ларисы форменный «малый колхоз»: 23 коровы! Прибавьте к ним телят, свиней — в итоге целая ферма получается. При этом в самом Тесово-Нетыльском, где более 3 000 человек проживают, всего 48 буренок (с учетом жигаревских), а в поселении — 58.
Люди перестают держать скот. У стариков силы не те, а молодежь не хочет — не видит в этом хорошего бизнеса. Зачем доить молоко, не зная, куда его деть, когда можно на вениках для бани хорошо заработать? Вон в том же Петербурге один веник можно и по 100 рублей продать. Что стоит молодому мужику за день навязать 80—100 штук! Вот и заготавливают их семьями, бригадами, соревнуясь, кто больше. И никого не волнует, что от берез остаются пни да голые стволы.
«Володя, как думаешь, — полушутя обращается Лариса Ивановна к мужу, — может, лучше нам коров продать и веники вязать пойти?». И вспоминает о его давних, в 80-е годы, заграничных поездках. Тогда Владимир Павлович в связи работал, а вениковый бизнес в поселке уже в ту пору процветал вовсю. И по выходным за месяц Жигарев навязывал столько веников, что вырученных денег ему хватало на поездки за границу. «На вениках» несколько раз ездил в Болгарию, Югославию и Финляндию. Теперь такие поездки Владимир Павлович не может себе позволить, да и желания нет, а времени тем более. Вот пасеку завел в 70 пчелосемей, приходится разрываться.
Многие в поселке Жигаревым завидуют. Лариса Ивановна недоумевает:
— Чему завидовать? Что сплю 3—4 часа в сутки? Что крутимся как белки в колесе в праздники и в будни? За хозяйством присмотр нужен, и те 400 килограммов молока, что в день надаиваю, еще надо переработать, а за год это почти 120 тонн будет. А какой ценой достается накосить 100 тонн сена? Об этом почему-то никто не думает…

Кулацкая генетика
Удивляюсь, откуда у нее на всё это силы берутся. А она говорит, шутя, что это ей досталось по наследству. Ее дедушка и бабушка до революции жили зажиточно, при советской власти таких трудяг звали оскорбительным в то время словом «кулаки». В костромской деревне у них было свое хозяйство, вели они его умело, и поэтому амбары ломились от зерна, а коровы, привезенные из-за семи морей, давали до 30 килограммов молока в день. А еще дедушка и бабушка держали хлебную лавку и имели двух-
этажный дом с шестнадцатью комнатами.
Короче, не случайно в русском языке слова «кулак» и «крепкий» часто рядом стоят. И ничего оскорбительного в том вовсе нет.
— И мои родители были трудолюбивыми, — рассказывает Лариса Ивановна. — Глядя на них, я уже в шесть лет коров доила. Когда я была моложе, чем сейчас, могла день-другой вообще не спать. Теперь уже так не получается. Силы уходят. А мужа месяц назад инфаркт прихватил. Не от тяжелой работы, а от переживаний. Лето нынче выдалось дождливым, сена мы в полной мере не заготовили, так он места себе не находил, ночами не спал, нервничал.
Жигарева говорит, мол, супруг уже какой год твердит ей одно и то же: «Давай сокращать хозяйство». А сам нынче еще и 70 кур завел. Поначалу осерчала Лариса Ивановна на Владимира Павловича: тут и без кур голова кругом. Но потом даже одобрила его поступок. Да и как по-другому, если теперь каждый день имеют по 60 и более яиц. Пакуют их Жигаревы в специальную тару и везут на продажу. По 50 рублей за десяток платят питерские дачники. Хвалят — не нахвалятся.
Любовь к труду Лариса Ивановна и Владимир Павлович привили и детям. Работящие они у них. Самый младший, тринадцатилетний Алексей, уже три года сам коров доит двумя доильными аппаратами. Коров почистит, накормит, в поле выгонит. Первый помощник матери. И в школе учится хорошо, к знаниям тянется. В период летних каникул, чтобы углубить свои знания по математике, дважды в неделю ездит в Новгород к репетитору. Нравится ему заниматься.
Старший сын Иван заочно учится в Петербурге в академии. Кроме ведения домашнего хозяйства, занимается спортом, в футбол играет за местную команду.
— Он полузащитник, когда играет, на стадион из принципа не хожу смотреть, — с гордостью говорит Жигарева. — Дома переживаю, болею — наверное, как каждая мать. Синяки на ногах ему тоже не лечу, сам это делает, взрослый парень. А вот
команде помогаем. До нынешнего лета траву на стадионе нечем было скосить, так ребята чуть ли не с шапкой по кругу прошлись и с трудом 6 000 рублей наскребли на газонокосилку, а стоит она 12 000. Выделили мы оставшиеся деньги, и теперь Иван сам мигом стадион подстригает.
Еще есть дочь Мария. Она с мужем живет в Санкт-Петербурге, но каждые выходные оба приезжают помогать матери. Лариса Ивановна зятем нарадоваться не может: ведь даром что в городе вырос, а и коров доить быстро научился, и трактором управляет, и вообще никакой черной работы не боится.