Платье и слово в полной мере отражают наш внутренний мир
Её статус «ВКонтакте» обозначен девизом «Не желай. Действуй». Она из тех, кто своё увлечение сделал любимой работой. А её работа — воссоздавать эпоху Средневековья.
Она пишет исторические книги, но иногда позволяет себе сочинять фантастику. Наш собеседник — новгородская исследовательница и писательница, кандидат исторических наук Ольга КУЗЬМИНА.
— Ольга, как так получилось, что вас увлекло именно Средневековье, а, скажем, не изысканная эпоха роскошных бальных платьев?
— Моё увлечение началось, когда я училась на литературном факультете в Пензе. Из-за него пришлось даже перейти на исторический. Потом возникла любовь к истории Великого Новгорода. Сначала просто приезжала сюда, потом поступила в аспирантуру НовГУ. А шесть лет назад с супругом приняли решение перебраться в Новгород на постоянное место жительства.
— Стараетесь во всех мелочах воссоздать образ средневековой барышни? И откуда черпаете информацию о нём?
— Я ставлю целью максимально приблизиться к образу жительницы Новгородской земли XIV—XV веков. Надо понимать, что реконструкция исторического костюма из-за неполноты сведений — всегда гипотеза. Но опыт по его воссозданию и само ношение одежды имеют несомненную ценность для исследователей средневекового русского быта. Менталитет, а в это понятие я вкладываю образ мысли, сознательное и бессознательное поведение, духовные ценности, мораль, религиозную принадлежность, складывается из того, что люди изо дня в день делали по привычным практическим схемам, о которых никто специально не задумывался. Поэтому у боярыни и крестьянки менталитет разный. Они по-разному двигались, ели, одевались.
— И как получается его воспроизвести в современной жизни?
— Разгадать до конца — непосильная задача. Но я уверена: через практики, как тогда готовили еду, носили одежду, можно приблизиться к истине. В реконструкции часто случается, что правильно сшитый костюм меняет у человека манеру двигаться и говорить. Что касается исторических источников, я опираюсь на миниатюры в рукописных книгах, иконы, вылавливаю упоминания элементов костюма в летописях, берестяных грамотах. По мере возможности сопоставляю их с археологическими находками. Костюмы шью из этнографической домоткани, которую ещё можно найти в деревнях. От археологических образцов она отличается минимально. Мне лично в средневековом платье всегда комфортно. Если сравнивать с современным, как минимум не хуже. Иногда в старинной одежде я чувствую себя защищённее.
— Помогает ли реконструкция делать исторические открытия?
— Костюм мало создать, его ещё нужно проверить на прочность в полевых условиях. Жизнь на исторических фестивалях приближена к условиям средневекового походного лагеря. Вот тут-то и проявляются самые неожиданные моменты. Какие-то предметы доказывают свою многофункциональность и необходимость, а какие-то — становятся излишними и мешающими. Если ориентироваться исключительно на археологические артефакты, то в восстановленном костюме из кургана только на пиру можно красиво сидеть. Это парадный вид одежды, в повседневности одевались гораздо проще и практичнее.
— Как увлечение переросло в профессию?
— У нас с супругом есть своя мастерская, где изготавливаем предметы и украшения на заказ. Восстанавливаем средневековые технологии и ремёсла. Мне интересно ткачество поясов на дощечках. Воссоздаю его по археологическим находкам в Новгороде. Изготавливаю серьги и височные кольца. Муж в основном занимается ювелирным делом — ковкой, чеканкой.
— Много ли у вас в Новгороде единомышленников? И как оцениваете исторические фестивали, которые у нас проходят?
— В Новгороде действует несколько клубов, с его участниками обмениваемся информацией, ездим вместе с ними в другие города. К сожалению, у нас организуется не много качественных фестивалей. Между тем новгородские реконструкторы — в почёте, они ездят на фестивали по всей стране со своими мастер-классами. По моим наблюдениям, одни фестивали рассчитаны на публику, на развлечение туристов. И мастера на них едут как на работу. Другие — на возможность себя показать и у других поучиться.
— Может ли у вас что-то в облике участников вызвать раздражение?
— Да, если костюм явно не соответствует эпохе. Просвещение в нашем деле, впрочем, как и во многих других, — это главное.
— А вам хотелось бы самой организовать что-то такое, чего не было прежде?
— Дайте подумать. Пожалуй, посиделки. Собраться исключительно женской компанией в старинной избе и провести вечер за ткачеством, прядением, шитьём. Чтоб было у кого поучиться и кого поучить.
— Вы находите время для сочинительства. В соавторстве с супругом у вас вышло несколько книг на историческую тематику, появился роман в стиле фэнтези «Стылый ветер». Для меня данный жанр является, честно говоря, второсортным. Поспорите со мной?
— Фэнтези для меня — душевный отдых. Он даёт простор для выражения своих идей. Фэнтези — весьма расплывчатый термин. В него можно включить любую сказку, любую фантазию. Где грань между фэнтези и фантастикой? Для меня есть литература хорошая и плохая. А роман «Ради бога, которого нет» о событиях, происходящих на фоне Тридцатилетней войны, который был издан под названием «Стылый ветер», я отношу в какой-то степени к исторической фантастике. А сама я очень люблю книги Евгения Лукина, Терри Пратчетта, светлая ему память, из жизни на прошлой неделе ушёл настоящий Мастер. Вот этих авторов посоветовала бы почитать любому человеку от 13 лет и старше. Многое нравится у Роджера Желязны.
— А как приходят темы?
— Предположу, что никто из писателей не знает, как они приходят. Из жизни, из полузабытых разговоров... Писательство, поскольку я не получаю за него оплату, — увлечение. Возможно, игра. Я играю главную героиню, а муж — весь остальной мир. В творческом тандеме за поступки людей отвечаю я, а за события — муж.
— Между тем своими произведениями вы сумели заинтересовать издательства…
— С изданием книг как-то странно всё вышло. Мы предложили — в издательстве приняли. Так три книги вышли подряд, а потом стало неинтересно. Если что-то сочиняется, выкладывается прямо в Интернет. Проще и быстрее доходит до читателя.
— Там-то я и обнаружила ваши «Легенды Бейкер-стрит». Эта литературная вариация — дань моде на Шерлока Холмса, появившаяся после британского сериала с Бенедиктом Камбербэтчом в главной роли?
— Моя Шерлокиана началась ещё в детстве и продолжается до сего дня. А мода, честно говоря, меня раздражает. Слишком часто эксплуатируют тему, и далеко не всегда на высоком уровне. Британский «Шерлок» не понравился, даже не стала смотреть целиком. Я оценила юмор, но не более того. Другие версии Шерлока Холмса последних лет навевают уныние.
— Можете представить общий образ читателя ваших произведений?
— Никогда не задавалась этим вопросом. Я лишь могу проследить, какие из них люди чаще читают.
— Размышляете над тем, что электронные книги способны вытеснить бумажные?
— Книги для взрослых могут и уже с успехом заменяют. Если бы вся моя электронная библиотека была бумажной, мне пришлось бы две комнаты заставить стеллажами. Но детскую литературу всё же лучше оставить бумажной. Чтобы книгу можно было перелистывать, обнять, радоваться тому, что она есть.
— Этот год объявлен Годом литературы. По вашему мнению, какие события, мероприятия во время его проведения должны состояться обязательно?
— Начну с того, что идея Года литературы мне кажется странной. Сказать, что в итоге из неё получится, сложно. Не исключено, что будет как с преподаванием литературы в школе. Этот предмет меня приводит в недоумение. Неужели если ребёнка заставлять учить наизусть стихи, а потом слушать на уроке, как одно и то же стихотворение читают, дети полюбят поэзию? Пусть даже стихи замечательные, но у всех разные вкусы. К примеру, моя десятилетняя дочь любит читать поэзию, у неё есть свои любимые поэты. Но в школе она забастовала и отказалась их учить. У неё порыв читать стихи вслух всегда идёт от души, а сама идея учить и читать ради оценки для неё оказалась непонятной. Вот так же с Годом литературы. Обяжут учителей и библиотекарей проводить массу мероприятий, но повысит ли это уровень любви к чтению? Едва ли…
Фото из архива Ольги КУЗЬМИНОЙ
