В уходе за больным деньги решают многое, но не всё
Лариса Викторовна около двух месяцев не знает покоя. Душевного. Терзают подозрения, что её мама покинула этот мир не по своей воле. Она даже подготовила заявление в Следственное управление СК России по Новгородской области с описанием обстоятельств произошедшего.
До этого писала в Боровичский межрайонный следственный отдел. Но там ей ответили, что во всём разобрались: поводов для возбуждения уголовного дела нет.
Как сложится ситуация завтра, Лариса Викторовна загадывать не берётся, но отступать пока не намерена. Очередное заявление отправила в инстанцию повыше, записалась на приём к Уполномоченному по правам человека, а заодно обратилась за поддержкой к «НВ». Общий посыл, сформулированный ею во время нашей встречи в редакции, — негоже с немощными стариками обращаться так, как с её мамой в Боровичском центре социального обслуживания (ЦСО).
«И женщина французская серьёзна и мила»
Лариса Викторовна женщина миловидная. По одежде, причёске, ухоженности можно точно определить, что она не здешняя — почти иностранка. Как пел популярный бард Олег Митяев, «она хоть бывшая, но подданная русская». Последние пять лет живёт во Франции, где многое отлично от нашего, включая привычки и менталитет людей.
Там у неё всё сложилось. Появился любимый мужчина, француз, образовалась семья, которой неприлично долго не было в России, захватили совершенно другие увлечения. С Родиной её связывала только мама. А маме — за 80, была она инвалид второй группы, страдала старческой деменцией, то есть патологией, разрушающей речь, память, мышление, внимание. Вдруг ни с того ни с сего окна в квартире откроет, по батареям начнёт стучать. Страшно стало её одну в четырёх стенах оставлять.
Забрать мать к себе Лариса не могла. Потому что, во-первых, она сама пока не обладает французским гражданством. А во-вторых, таких пожилых, как её мама, Франция, несмотря на свою цивилизованность, а возможно, и благодаря ей, не принимает: лишнее бремя для государства. Что делать? Вернуться домой в Тверь? Налаженная и благополучная жизнь улетучится как сладкий сон. Постаралась найти другое решение проблемы.
Лариса стала искать для мамы место в интернате для престарелых. В таком, чтобы и с евроремонтом, и с видеонаблюдением, и с заботливым персоналом. Нашла в Боровичах, за 650 рублей в сутки. К слову, денежные нюансы по обслуживанию пожилого человека будут периодически всплывать в её пояснениях.
— Устроить маму в Твери даже на платной основе я не смогла. От своего двоюродного брата узнала, что есть хорошее место в Боровичском ЦСО. В сентябре 2013 года на платной основе удаётся её туда определить. Но договор составлен не был, — вспоминает Лариса. — Через месяц, когда я её приехала навестить, мне сообщают, что мама сломала руку. К моему удивлению, никто не вызвал ни врача, ни скорую помощь. Ей просто привязали палочку к руке. Естественно, я отвезла её в больницу, где ей наложили гипс.
Оставлять маму дальше в стенах приюта, пусть и чистенького, и хорошо обставленного, Лариса больше не хотела. Нагостились. Поехали в Тверь с надеждой, что, может быть, там появится свободное место в одном из местных домов престарелых. Проходит месяц, второй. Вакансий нет, а Франция ждёт.
Товарно-денежные отношения
Тогда она попросила руководителя Боровичского ЦСО Артика МАНУЧАРЯНА принять маму обратно. Другого выхода не видела.
Как следует из её заявления в следственный комитет, «гр. Манучарян назидательным тоном высказал: «Что же вы её увезли? Как-то некрасиво это! Теперь цены у нас поднялись — 700 рублей в день». Я согласилась.
Спросила, есть ли у него машина забрать маму из Твери в Боровичи, т.к. она плохо передвигалась. Он сказал: «Хорошо, я вышлю машину, это будет стоить 15 тыс. рублей». Я удивилась этой цене, завышенной в три раза. И привезла маму на такси».
И в этот раз договор, как подчеркнула Лариса Викторовна, не был составлен, но тариф на пребывание старушки в Центре остался прежним. Женщина показала мне несколько копий заявлений-расписок о принятии от неё денежных средств. За каждый месяц выходило около 20 тыс. целковых.
В июне прошлого года с мамой происходит очередное несчастье. В результате неудачного падения она получает перелом шейки бедра. С травмой её госпитализируют в Боровичскую ЦРБ.
В стационаре она пробыла не больше недели. Что смогли сделать врачи? Наложить гипс, назначить анальгетики, чтобы уменьшить невыносимую боль. И в лежачем состоянии с пролежнями на спине отправили бабушку восвояси.
Формально зона компетенции медиков на этом закончилась. Через SMS руководство учреждения известило дочь, что мама совсем плоха. Лариса срочно выехала в Боровичи.
Неудобные вопросы
— А рассматривался вариант того, чтобы прооперировать вашу маму? — задаю вполне закономерный вопрос.
— Доктор посоветовал, учитывая её возраст и сопутствующие заболевания, отказаться от операции, — отвечает.
Впрочем, как мне показалось, Ларису Викторовну больше волновала тема не об упущенных возможностях, которые помогли бы маме встать на ноги, а та, что была связана с поиском виновных. С её точки зрения, некомпетентность и агрессию по отношению к пожилому человеку проявила одна из сотрудниц ЦСО. Её причастность к падению или, напротив, невиновность могли бы быть доказаны записью с камер видеонаблюдения. Но запись по неизвестной причине не сохранилась. И всё же через некоторое время работница была уволена. Однако, по признанию Артика Манучаряна, с которым у меня тоже состоялся обстоятельный разговор, это оказалось желанием самой сотрудницы, которая, кстати, уже несколько лет является пенсионеркой. К ней как к профессионалу у него нареканий не было никаких. Но моральную нагрузку на работе она уже не выдерживала.
В марте мама Ларисы Викторовны умирает. После травмы и до самой смерти она оставалась прикованной к постели. Каждый поворот тела доставлял ей страдания. Так что можно сказать, отмучилась.
Гроб с телом старушки Лариса увезла в Тверь. И только на отпевании в церкви немногочисленные родственники замечают на лице покойной ярко выраженные кровоподтёки. У дочери с новой силой обостряется сомнение в отношении персонала, и возникают вопросы о происхождении телесных повреждений.
— Всё, что можно было сделать для пожилой женщины, было сделано, — как мне показалось, обиженно сообщил Артик Самвелович. — Но вместо того чтобы сказать спасибо коллективу Центра за то, что мы всё это время ухаживали за её мамой, Лариса Викторовна пишет на нас жалобы...
Причина смерти, по его словам, — возраст. Отмечу, даже те сотрудницы Центра, которые, по мнению Ларисы, могли бы поддержать её предположения, говорили мне о том, что претензии дочери покойной необоснованны. Падение бабушки никто не провоцировал, а вот участия дочери в судьбе мамы могло быть больше. О данной ситуации известно и в комитете социальной защиты населения Боровичского района.
— Я не склонна доверять дочери. Она поместила маму в Центр, хотя бабушка могла бы жить и дома. Но дочери было спокойнее, что она в Боровичах. Это тот случай, когда начинаешь делать добро, а в ответ получаешь обратное, — прокомментировала председатель комитета Галина БУРДАКОВА.
Вместо эпилога
Прощаясь со мной, Лариса сказала, что эта история вызвала бы во Франции скандал: к инвалиду проявили как минимум неуважение. И поинтересовалась у меня, имеет ли смысл с разбирательствами идти дальше? Я лишь пожала плечами — решать только ей. Какой может быть совет?
Безусловно, вопросы остаются и к администрации ЦСО: почему не досмотрели и в чём причина появления синяков? К действиям следователя: по утверждению женщины, он закрыл дело, хотя результаты вскрытия получены не были. И к самой Ларисе: она должна была быть в курсе, что деменцию нельзя предотвратить, но можно приостановить. И происходит это тогда, когда родные окружают больного человека постоянной заботой, проявляют к нему невероятное терпение. Но именно этого и была лишена её мама.
Если жестко: Лариса Викторовна полагала, что сотрудники ЦСО компенсируют матери недостаток дочерней любви и проявят необходимый профессионализм в уходе. Теперь она уверена, что не произошло ни того, ни другого. Какой суд установит истину?
Фото из архива «НВ»
