В лихолетье дети взрослеют быстрее
Четвёртый класс Тоня закончила с похвальной грамотой. Для ребёнка, чей отец для всей округи был врагом народа, этот бумажный листок стал чем-то большим, чем просто награда за её успехи в учебе.
Девочка доказала, она — лучшая, и папа может ею гордиться.
Хотя! Как нестерпимо обидно было, когда ей как дочери врага не позволялось ехать в телеге, выделенной сельсоветом для подвоза ребятни в школу. Она шла позади, глотая слезы и спотыкаясь о кочки.
В последний перед летними каникулами день 41-го года вместе с одноклассниками она пела песню, которая останется в памяти навсегда. И даже спустя 70 с лишним лет Антонина Васильевна СЕМЁНОВА может напеть:
Если завтра война,
если враг нападёт,
Если тёмная сила нагрянет,
Как один человек весь
советский народ
За любимую Родину встанет.
Чёрный воронок
Она родилась недалеко от Тулы, в небольшой деревеньке Красная Заря. Название ей дал отец Антонины Васильевны, организовавший здесь колхоз. Думалось, с ним в этих местах наступит расцвет крестьянства. Может, так оно и случилось, если бы не поднявшаяся в стране волна репрессий и не война, которая практически полностью выкосила в Заре мужчин. Уже в 50-х деревня оказалась абсолютно заброшенной.
В один из поздних вечеров октября 37-го года отца арестовывали. Накануне его исключили из партии. Разыгрывалась вполне типичная для того времени драма. Приезжает «чёрный воронок», в избу входят люди в погонах, которых отец хорошо знает. Непрошеные гости ведут себя по-хозяйски, перетряхивают содержимое сундуков — ищут оружие. На что глава семейства улыбается: «Ребята, откуда оно у меня?». Потом надевает свой единственный костюм, полушубок, валенки. И перед тем как он навсегда покинет стены родного дома, спокойно говорит заплаканным дочерям, супруге и матери, что во всём разберутся, что это ошибка, и вины на нём нет никакой.
Вместе с Василием заберут ещё восьмерых мужиков. Все они за три года сгинут в шахтах Коми АССР. А спустя 16 лет близкие узнают об их судьбах и о месте, куда их этапировали.
Наместники пришли!
Утром 22 июня взрослые и дети соберутся на прополку овощей, но неожиданно из сельсовета придёт секретарь и объявит: война! Раздадут всем мужчинам в возрасте от 18 до 35 лет повестки.
— Какой стон стоял в деревне! Все плакали, — рассказывает Антонина Васильевна. — Никто не знал, куда наших новобранцев уводят.А в небе появились немецкие самолёты. Крупные, что летели бомбить Москву и Тулу, город оружейников, были высоко. А на небольших, которые крыльями почти касались верхушек деревьев, фрицы ловчились, чтобы обстрелять людей в огородах. Забавлялись. После таких облётов весь лес покрывался листовками. Текст их был лаконичен: «Рус, сдавайся! Тула капут! Москва капут!».
О том, что происходит, информировали партизаны. Они предупреждали население, чтобы выходивших из окружения наших солдат кормили, давали им тёплую одежду. Тяжело было Тоне смотреть на отступающих красноармейцев, в обозах которых находилось много раненых. Их крики она помнит до сих пор.
А немцы в деревню придут 16 октября.
— Всей деревней мы заканчивали выкапывать картошку. День стоял солнечный. Вдруг кто-то поднял голову, а рядом — немцы. Те, что ближе к нам, — на лошадях, что дальше — на мотоциклах. Прибыли холёные. Хромовые сапожки до блеска начищены. Приказали нам выстроиться. И вот переводчик на чистом русском языке стал объяснять, что на этой территории советской власти больше нет, а есть немецкая. И когда Тула, Москва, Ленинград капут, они — немцы — по маткам, то есть поедут домой. А тут останутся их наместники и начнут нами управлять, — с улыбкой произносит Антонина Васильевна. — Через два месяца самоуверенность выветрится: драпанут так, что не до наместников будет.
Но рассказывая дальше, она резко погрустнеет. По требованию новой власти надо было выбрать старосту. Деревенские сошлись во мнении, что им должен стать председатель колхоза. Уважением у своих он пользовался. А еще боялись, что поставят над ними такого, который злодейства устроит. Вон переводчик у фашистов явно не немецкой национальности.
Как мог отказывался председатель от новой должности. Но всё-таки уговорили. Только вот когда деревню освободили, его и бригадира посчитали предателями. Вывели в лес и... Не сказали даже, в каком месте. А у председателя восемь детей осталось.
Слёзы врага
— Матка, млеко, яйки, мёд, масло, сало! — первое, что кричали фашисты, входя в избу.
Если хозяйка разводила руками, мол, ничего нет, действовали как налётчики. Лошадей, свиней, куриц — всё себе. Особенно зверствовали финны. Отличали их по цвету формы зеленоватого оттенка. У каждого — кинжал. Любимым развлечением было отсечь голову птице, а потом со смехом смотреть, как она носится по улице. Немцы казались тактичнее. Тогда они ещё крупных поражений не знали, не были озлобленными.
— Однажды к нам пришёл совсем молоденький немец. Посмотрел на мою беременную сестру и стал показывать: пу-пу! Интересуется так: муж воюет? Мы испугались, а он вдруг заплакал. С помощью жестов и слов, понятных ему и нам, объяснил, что у него в Германии остались беременная жена, родители. И здесь он не по своей воле — война ему совсем не нужна.
К счастью, в Заре фашисты на постой не оставались. Боялись леса, который плотно её окружал. Между тем партизаны часто по ночам наведывались в деревню. Они-то и сообщили, что готовится контрнаступление под Москвой. Ждите.
— Середина декабря, ударили морозы, — вспоминает Антонина Васильевна. — Для фашистов началось самое страшное. Зимней формы у них не было. Как рассчитывали, за лето дойти до Москвы, не получилось. Чтобы согреться, не стеснялись обматываться шалями. Рукавами отобранных шуб утепляли голенища сапог. Завшивели. На прежнюю ухоженность уже ничто не намекало.
Освобождение
Памяти ее позавидуешь. Сколько нюансов, подробностей можно узнать о тульской наступательной операции, очевидцем которой стала Антонина Васильевна. Наши, а это бойцы сибирского полка, зашли в деревню хорошо вооружённые и экипированные. В ожидании немцев заняли все чердаки домов. Жители предупредили солдат, что немецкий обоз строго прибудет в определенный час.
— Были и ошибки, непростительные. Из леса стали выходить люди, а сибиряки по ним из пулемёта. Подумали, что фашисты, а это были свои, — вздохнула она. — После боя с немцами забрали с собой четырёх парней из деревни, которым семнадцати не исполнилось, и с ними на фронт, в сторону Калуги. Необученные, они погибли в первом же бою. Через несколько дней родные разыскали их трупы в снегу.
Дети и внуки Антонины Васильевны не раз просили её написать мемуары. И в этой книге несколько глав точно будут посвящены тому, как ей приходилось недосыпать, недоедать, делать сверх того, на что рассчитаны силы подростка: трудиться без отдыха, чтобы обеспечивать тех, кто на фронте, продуктами.
Требовалось вспахать поле, а лошадей-то нет. Додумалась быка оседлать, на юге это дело обычное. А рогатый ни в какую — не слушается девчушку. Норовит от слепней укрыться в тенёк. Тоня слезами заливается — и пинает животное, и упрашивает. Без него поле не заборонить, а бригадир крепко ругаться будет...
После войны
Победу она встретила в лесном техникуме, где училась после школы. Естественно, счастью не было предела, все плясали и пели. После войны одну из старших сестёр по распределению направили в Новгородскую область. А поскольку семью продолжали унижать из-за репрессированного отца, сёстры и мама решают всем вместе перебраться на новое место жительства.
Антонина перевелась в сельскохозяйственный техникум, располагавшийся в Григорове. Выучилась на агронома — специальность-то востребованная. Работала в Полавском районе, упразднённом в 60-е годы, в Мошенском, в Крестецком, Новгородском. А потом предложили перейти в управление сельского хозяйства облисполкома, заниматься подбором кадров.
Среди них, кстати, оказался и будущий мэр Великого Новгорода Александр Корсунов. Его, выпускника Кубанского сельскохозяйственного института, в 74-м году Антонина Васильевна встречала на новгородском вокзале. Именно с её лёгкой руки он был трудоустроен главным инженером в шимский колхоз «Красное знамя».
Вспоминает, что робко ему было становиться сразу «главным». Но она успокоила: не так страшен чёрт, как его малюют. Сама это давно уяснила.
* * *
Истории из жизни Антонины Васильевны стали частью истории России. А люди, подобные ей, как ни высокопарно это звучит, составляют золотой фонд нашего Отечества. Они своими глазами видели ужасы войны, не забудут и не приукрасят того, что приходилось делать для восстановления страны. Напоследок сказала:
— Нас немного осталось. Успейте расспросить и написать о том времени, чтобы помнили и чтобы такого больше не повторилось.
Фото автора и из архива СЕМЁНОВОЙ А.В.
