Как проходят нынче творческие встречи
Встреча журналиста и литератора Ирины САВИНОВОЙ с читателями напоминала скорее дружескую посиделку. По большей части в читальном зале областной библиотеки собрались те, кто хорошо знает её лично и её творчество, и те, кто стал близок — коллеги и герои статей и очерков.
Она — автор путеводителя «Прогулки по Великому Новгороду», краеведческих исследований «Польская речь на Новгородской земле», «Новгородцы в Отечественной войне 1812 года», «Лихолетье. Новгородская епархия в годы советской власти 1917—1991». Последний её сборник называется «Морской пейзаж с чайкой», в который вошли поэтические произведения, пьесы, киносценарии, мемуары и публицистика.
Ирина Дмитриевна — журналист, историк, поэт. Она увлекается переводами стихотворений польских поэтов на русский язык. И всё же трудно сказать, какой из своих профессиональных ипостасей она отдаёт предпочтение. Она закончила философский факультет ЛГУ и Литературный институт имени Горького. Но поскольку на встрече присутствовали студенты-журналисты, длинный рассказ о себе она начала с воспоминаний о работе в газетах — с намёком, мол, наматывайте на ус.
— Ещё Белинский утверждал, что журналистом, как и поэтом, надо родиться. Эта профессия обязывает человека во всё вникать, оценивать и писать правду. Но помимо этого он должен ещё иметь и какую-то профессию, и своё собственное видение мира. Поэтому я сочувствую молодёжи, которая без опыта идёт на факультеты журналистики, — сказала она. — В журналистике я оказалась, когда уже закончила техникум радиоэлектронной промышленности и работала в конструкторском бюро завода «Волна». Нас отправляли на помощь колхозникам в деревню. После одной из поездок я написала очерк в «Новгородский комсомолец», видимо, редактору понравилось, поскольку он пригласил меня в газету. А ещё журналисту надо быть интересным собеседником тому, о ком он собирается делать публикацию.
Она ходила по Ладоге с кюмовцами, спускалась в шахты по добыче белой глины, расположенные недалеко от Боровичей, участвовала в первых поисковых походах по обнаружению останков погибших красноармейцев. И старалась писать об обыкновенных людях и об их необыкновенной жизни. Материалы же современных СМИ оценивает с грустью: «Одни убийства, ДТП. Жизнь стала криминальной. Вероятно, это надо пережить. Смута за год-два не кончается».
На Волховском фронте стоит тишина,
На братских могилах цветы.
А память опять обжигает сердца.
Её не остыли следы
— это строки из песни о Волховском фронте, которая входит в репертуары многих ветеранских хоров. Но мало кто знает, что автор её слов — Ирина Савинова.
Долгое время она занималась установлением имён погибших солдат и офицеров 2-й Ударной армии. В кабинетах высокого начальства доказывала, что люди, попавшие в окружение у Мясного Бора, не являются предателями родины. Вела переписку с поэтом-фронтовиком Константином Симоновым, осмелившимся, пожалуй, первым в стране говорить о войне без прикрас и о полной неразберихе в советских войсках в первые её месяцы.
В конце мая 1968 года в Долине смерти во время очередной экспедиции она встречалась с писателем Сергеем Смирновым. По его сценарию через год будет снят документальный фильм «Комендант Долины смерти». Лента была посвящена поисковику Николаю Орлову.
— Сергей Сергеевич был человеком простым, доступным и не отягощенным собственной значимостью. И это несмотря на то, что во время визита в Долину его сопровождали обкомовские товарищи, которые старались оградить его от нашего народа. Он же, напротив, хотел пообщаться с нами. Мы угостили его сваренными в лесу борщом и компотом, — с улыбкой вспоминала рассказчица.
Детские, военные годы Ирины Савиновой прошли в Солецком районе. Туда на должность председателя райисполкома в 1944 году был назначен её отец — герой Партизанского края, который за организацию хлебного обоза для жителей блокадного Ленинграда был награждён орденом Красной Звезды.
— В Сольцах всё разбито. Населения мало, многие угнаны. Помню, с какой печалью люди говорили о Дреглях, о посёлке за Любытином. Спустя много лет, работая в архиве с документами, я выяснила, чем он являлся для них. Там валили лес, который шёл на стройматериалы для восстановления разрушенных новгородских городов. По области была объявлена трудовая мобилизация, и каждый месяц райисполкомы получали разнарядку, сколько направить рабочих и лошадей в Дрегли, где работать было очень тяжело.
И конечно, творческая встреча Ирины Савиновой не могла состояться без разговора об её исследовательской деятельности в архивах. Она помогала малолетним узникам в установлении их статуса, к слову, запросов в один год поступило около 15 тысяч. Разбирала документы, зафиксировавшие процесс раскулачивания новгородских крестьян. В конце 90-х по благословению архиепископа Новгородского и Страрусского Льва она издаёт книгу, посвященную владыке Арсению (Стадницкому), в которой, кстати, поддерживает непопулярную в те годы мысль, что для России необходим свой путь развития, основанный на её традициях, особенностях русского национального характера, национальной идеи:
— В 70-е годы мне однажды представили черноглазого, мрачноватого старика. И сказали, что это прокурор Куприянов, который вёл процесс самого митрополита Арсения. Наверное, именно с того момента я заинтересовалась этой темой. Потом времена пришли другие, и я в архиве нахожу его речь, которую он говорил в 1913-м на открытии Новгородского археологического общества. Говорил о значении исторического наследия: как его беречь и уважать. И это было сказано с достоинством! А мы-то тогда воспринимали священников как какую-то тёмную силу.
По признанию самой Ирины Дмитриевны, ей, ещё маленькой девочке, мама дала наказ — «не сидеть никогда без дела, поскольку праздность открывает дорогу к грехам». Им-то и руководствуется она всю свою жизнь. Эти слова привела в качестве ответа на чей-то вопрос о том, как ей удалось сделать так много.
• Из лирики
Михайловские рощи
Как людно у тебя, хозяин дорогой:
Мирская суета на маленьком подворье.
В безмолвии брожу над Соротью-рекой.
Петровское стоит за озером, на взгорье.
Я нынче не спешу. Оставлены дела.
Дышу простором нив. Твои стихи читаю.
Сейчас моя печаль прозрачна и светла:
Печалюсь, что тебя нигде не повстречаю.
Над Савкиной Горой нависли облака.
То мелкий дождь пройдет.
То солнце ярко глянет,
И зонт заморский открывать устанет
И снова складывать моя рука...
В Тригорском нет знакомых у меня.
В Михайловском навряд ли кто приветит.
И я в кафе пью чай к исходу дня
И не спеша слагаю строки эти.
* * *
Скорей, скорей в тенистые аллеи —
Бродить, мечтать и грезить о былом.
В Тригорском чай, наверное, согрели.
Гостей усаживают за столом.
Печален мир без дружеской беседы.
Бокал вина судьбу не повредит.
Несутся дни. Вульф обещался в среду.
Но многих встреч не будет впереди.
Я тороплюсь, как будто на свиданье.
Я чуда жду в прекрасной из аллей:
Вдруг вопреки закону мирозданья
Сам Пушкин выйдет. Может, даже с Ней?..
* * *
Двери в барском доме все раскрыты.
В старых липах ветер шелестит.
Не стучат ли звонкие копыта
На большом Михайловском пути?
Для соседа баньку затопили.
Сизый дым над Соротью плывет...
Годы все спрессуют это в были.
Память все в музеи соберет.
Из полей, дубрав твоих зеленых
Принесла я летнюю красу.
В этот край ты был всегда влюбленным.
Но друзья от пули не спасут.
Ты прости им суетные мысли:
Ты для них был праздником в судьбе.
Сквозь века грохочет черный выстрел,
Отзываясь болью о тебе,
Болью за непрожитые годы,
Болью неоконченной строки...
Глянь, Поэт, у гробового входа
Юность разбивает цветники.
Фото Владимира БОГДАНОВА
