Дороги войны механика-водителя Григория Орлова
Война для Григория ОРЛОВА, механика-водителя 40-й танковой бригады, началась 23 июня 1941 года. Под Новоград-Волынском на Украине их встретили немецкие самолеты. А под Луцком танкисты вступили в бой. Это около 90 километров от советской границы. План блицкрига гитлеровцы воплощали в жизнь по-немецки точно.
Мне бы домой...
В июне 1941-го старшина Орлов, которого в армию призвали в 1939 году, уже готовился к демобилизации, считал деньки... Хотел скорее домой — деревенька Бор Дрегельского района, Новокрапивинский сельсовет. Тогда это была Ленинградская область.
Наверное, снова сел бы за баранку кинопередвижки. До призыва танкист работал киномехаником. «Ленин в октябре», «Трактористы», «Мы из Кронштадта», «Тринадцать», «Богатая невеста»... — вспоминает он названия известных и не очень лент того времени. Но началось совсем другое кино. Многое ветеран помнит, но не многое хочет вспоминать. Да и возраст уже — 98 лет.
Но Орлов точно знает, что 22 июня повоевать не успел. Не на чем было воевать. Его бригаду сформировали под Житомиром в начале 1941 года. И новые танки в части получить не успели. Да и в танковой школе в Семиполках, недалеко от Киева, он учился на старых машинах — БТ-5, Т-26. Сидел и за рулем плавающего танка.
— Барахло, — коротко высказался о технике Григорий Кириллович. — И броня слабая, и скорость.
Легендарную «тридцатьчетвёрку» — «лучший танк мира» — изучали только по плакатам. На полигоне новой машиной тоже не пришлось порулить — ходовые качества Орлов, как и другие механики, оценивал только как зритель. Это еще одна деталь, по которой можно судить об уровне готовности СССР к войне с Германией. Войну ждали, но подготовиться к ней не успели.
«Он всё жаловался, что ему холодно»
Про свой первый бой под Луцком Орлов рассказывает очень лаконично. Не стрелял и в атаку не ходил. Говорит, его дело было простое.
— Я был с офицером связи, лейтенантом, — рассказывает Григорий Кириллович. — Возил бригадную радиостанцию. Мы держали фланговое отступление. Нужно было постоянно поддерживать связь с соседними частями, чтобы не попасть в окружение. Трудно было! Немцы шли так быстро, что будь здоров!
Между тем в районе Луцка, куда перебросили его бригаду, произошло самое крупное танковое сражение Великой Отечественной войны. В нем участвовало порядка 3800 танков с советской стороны и более 700 — немецких. Даже под Прохоровкой на Курской дуге было меньше: у СССР тогда было около 3400 танков. Но та, первая битва закончилась почти полным разгромом советских войск. РККА потеряла более 2000 машин. В то время как немцы 100–200.
Потом, уже под Коростенью, в 260 километрах от Луцка, лейтенанта ранило осколком в живот.
— Всё говорил, что ему холодно, — говорит Григорий Кириллович. — Я посмотрел, а у него — кишки наружу. Отвез до санитарных машин и больше не видел. Выжил ли?.. Хороший был парень... А мы отступали до Чернигова, а оттуда — на переформировку. Мы ведь были танкисты, а воевали как пехота.
Но связь бригада тогда не потеряла. За это водителя и наградили его первой медалью «За отвагу». За что получил вторую — сейчас толком и вспомнить не может. Подвигов вроде бы не совершал. Воевал, как и все.
БТР от американцев
Потом была битва за Москву. И снова Орлов — со связистами. Но уже на американском лендлизовском бронетранспортере. Правда, через несколько месяцев езды по российским хлябям и ухабам заокеанский БТР пришлось везти в ремонтные мастерские...
— Он-то привык к хорошим дорогам, — усмехается ветеран. — А у нас — грязи по колено!
И снова — переформировка под Сталинградом. Эта была не только возможность укомплектовать часть новой техникой и людьми. Фронтовики наконец-то могли привести себя в порядок.
Зато на фронтовую кухню механик не жалуется. Всё по порядку: на завтрак — каша и чай, на обед — первое и второе, на ужин — снова каша. Особенно любили повара готовить перловку. Её бойцы называли шрапнелью.
Сражение на Курской дуге Орлов встретил уже механиком-водителем Т-34 в составе 93-й гвардейской танковой бригады. Но не ждите от него захватывающего рассказа об одной из самых масштабных операций Великой Отечественной. Для него все было просто и неимоверно сложно одновременно — вести машину и выполнять приказы командира. А еще сделать так, чтобы техника в бою не отказала. Поэтому в минуты затишья Орлов регулярно проверял ходовую часть танка. Вывел машину из строя немецкий снаряд. Слава богу, восьмисантиметровая броня выдержала. Никто из экипажа не погиб.
Орлова тогда ранило — маленький осколок попал в лицо, выбил зубы. Но он скоро вернулся в бой. «Это не тяжелое ранение». От тяжелых Григория Кирилловича что-то уберегло. Или кто-то... Может быть, мать, которой старшина регулярно посылал короткие письма: «Пока живой... Идем в атаку».
На Орлово-Курской дуге танкисту всё-таки довелось побывать в окружении:
— Часть наших солдат немцы пропустили, а другим не дали выйти. Нашли мы место, где оборона у них была самая слабая, и ночью попытались прорваться. Они такой огонь открыли! Страшное дело... Трассирующие пули, все кругом рвется!
И вдруг стало светло, как днем. А потом — тихо. На выручку окруженцам пришли ночные бомбардировщики У-2. На «кукурузниках» были прикреплены мощные прожекторы. Противник почти сразу перестал стрелять, чтобы не обнаружить свои огневые точки.
— Если бы не помощь с воздуха, мы бы не вышли, — уверен Григорий Кириллович.
Дали перцу!
В конце 1943 года фронтовые дороги снова привели механика в Житомир. К январю советские войска освободили город. После чего бригада получила название Житомирской. И август танкисты встречали в Польше, где им предстояло выйти на Сандомирский плацдарм. По словам ветерана, немцы тогда грозились утопить русских в Висле. «Но мы им такого перцу дали!».
Там, перед выходом на территорию Германии, все рядовые и офицеры принесли вторую присягу. Григорий Кириллович и сейчас помнит её:
— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Советской Армии, клянусь честно хранить военную и государственную тайну, строго выполнять все воинские указы и приказы командира и начальников, и если по злому умыслу я нарушу свою торжественную присягу, то пусть меня постигнут кара советского закона и презрение трудящихся.
После принесения присяги всем вручили русско-немецкие разговорники. Не для переговоров с немецкими военными, конечно. Книжки могли пригодиться на случай встречи с мирными жителями.
О том, как вели себя советские войска в «стране фашистских агрессоров», написано и сказано немало. Отчасти спорного. Григорий Кириллович говорит об этом немного. Бывало, что мирные немцы выстраивались в очередь с кастрюлями перед советской кухней — за тарелкой каши или супа. Но приходилось ему видеть и другое — убитых горожан и подожженные однополчанами немецкие дома.
— Хотели, чтобы и немцы почувствовали, что такое война, — говорит Григорий Кириллович. — Ужас что было. Как всё рассказать, не знаю. Страшно!..
Второе название его бригады — Берлинская. Объяснять почему — не надо. И у Григория Кирилловича есть медаль — за взятие столицы Третьего рейха. Правда, на стене рейхстага своё имя Орлов так и не оставил. Почему? Пожимает плечами.
Да и не до того было. Остатки немецких армий обосновались в Чехословакии. И скоро танкисты были в Праге. А Григорий Орлов вновь пересел на машину с радиостанцией.
— Больших боев не было, — вспоминает он. — Подошли две наши армии, и немцы сдавались. Да и в таком красивом городе, как Злата Прага, воевать — преступление.
Демобилизовался Григорий Кириллович только в 1946 году. Вернулся в родной Бор. И обнаружил, что мужчин на всю деревню вместе с ним было только трое. «Остальных перебило».
— Есть было нечего, — рассказывает он. — По карточкам давали только хлеб, сахар, чай. Хорошо, директор леспромхоза привез мешок овса. Смололи его на жерновах и готовили кисель. Ели его на завтрак, обед и ужин. Месяца четыре. Потом столовые появились. Стало легче.
И снова механик сел за руль. Бронемашину сменил на лесовоз — стране нужно было строиться.
* * *
Сейчас Григорий Кириллович живет в Неболчах. 9 Мая, скорее всего, будет отмечать дома — на митинг вряд ли получится выбраться. Годы... Включит телевизор в 10 часов утра и будет слушать трансляцию парада с Красной площади — после операции на сердце подсело зрение. Выпьет коньяку за Победу, вспомнит однополчан: их фотографии — на стенке шкафа.
Татьяна Ладина, его помощница по дому, поможет деду надеть тяжеленный пиджак с медалями и орденами. Она же, кстати, рассказала о том, о чем ветеран сказать постеснялся. Водопровода в доме нет. Пенсионер готов заплатить — лишь бы помогли. Внуки болеют, так что надежда одна — на районные власти. «Вы уж напишите про это, пожалуйста, — сказала Татьяна. — Он вам жаловаться не будет. Говорит, что не хочет кляузничать».
Фото Владимира Малыгина
