По ту сторону политических страстей существует дружба
Помню, как в 5 лет, насмотревшись телевизора, я придумала себе мечту: побывать в Америке. Впрочем, тогда ничто не предвещало. Шли 90-е. Мои интеллигентные родители вынуждены были вкалывать на даче, на которой хорошо росли разве что кабачки. Брат носил бейсболку с надписью USA, Алёна Апина упрашивала american boy взять её с собой, ну а Михаил Таратута вещал с экрана о прелестях заокеанской жизни.
Дальше вы сами всё знаете. 90-е закончились, жизнь стала проще, а отношения с Америкой усложнились. Что касается меня, то моя детская мечта неожиданно меня настигла. Весной этого года я заполнила кипу бумаг, а в августе узнала, что лечу в Америку в составе новгородской делегации по программе «Открытый мир».
Коротко о главном
Программа «Открытый мир», распахнувшая нам двери в Америку в этот не самый доброжелательный период взаимоотношений между нашими странами, осуществляется на основе Меморандума о взаимопонимании, подписанного министром иностранных дел Российской Федерации и государственным секретарем Соединенных Штатов Америки. Не хочется вдаваться в сухие подробности, но, видимо, стоит упомянуть, что программа действует с 1998 года и посвящена памяти литературоведа и общественного деятеля Дмитрия Лихачёва.
Этой осенью по «Открытому миру» в Америку полетели четыре делегации из разных городов России, каждая — со своей программой и в разные штаты. Темой нашего визита стало «Женское лидерство в политике и обществе», да и в составе нашей делегации были только девушки: генеральный директор агентства недвижимости и председатель гильдии риелторов Великого Новгорода и Новгородской области Татьяна Абарис, модельер-дизайнер и создатель собственного дома моды Елена Агафонцева, волонтёр благотворительного фонда «Звездный порт» Наталья Тихонова и я, автор этих строк.
Странный город Вашингтон
Мы прилетели в столицу США как раз в то самое время, когда ураган «Флоренс» свирепствовал в штате Северная Каролина. До нас он, к счастью, не дошёл, но в небе над Вашингтоном громоздились тучи, дул ветер, который, впрочем, не мог справиться с духотой и почти 30-градусной температурой воздуха.
Вашингтон — очень странный город, совершенно не похожий на ту Америку, которую мы себе представляем. Во-первых, здесь нет ни одного небоскреба. Бытует мнение, что в городе нельзя строить здания выше Капитолия, но это не так, на самом деле высота строений регулируется сложными и запутанными городскими законами. Нет здесь и пробок, по крайней мере, здесь нет пробок в московском их понимании. После 10 вечера на улице — жарко и душно, немноголюдно на тротуарах, зато тесно в ресторанах и уличных кафе. Город сияет. Но не неоновым светом современных городов, а тёплым, оранжевым светом, льющимся из самых обыкновенных фонарей. У церкви и на мосту спят бродяги, в небе один за другим пролетают самолёты. Людям, выпрыгнувшим из сегодня и попавшим во вчера, кажется странным, что это и есть — Америка.
Впрочем, уже на следующий день организаторы и экскурсоводы пояснят: Вашингтон — это не совсем Америка. Настоящую Америку мы увидим, когда поселимся в принимающих семьях. Ну а в этом монументальном, не нуждающемся в высотках, чтобы выразить своё величие, городе наша программа коротка: это пара лекций и круглых столов о политическом и законодательном устройстве Соединенных Штатов да экскурсия по городу и самой крупной в мире библиотеке Конгресса.
Не успев привыкнуть к новому часовому поясу, мы уже летим в Рочестер, город — побратим Великого Новгорода.
«Кодак», которого больше нет
Однако побратим — это по-русски. А если пользоваться дословным переводом с английского, то Рочестер для Великого Новгорода — город-сестра — sister city.
В общем-то, мы похожи. И по количеству жителей (у них — 250 тысяч), и даже по климату. Зима в Рочестере длится с ноября по март, из-за соседства с одним из пяти Великих американских озёр — озером Онтарио — выпадает много снега. Впрочем, лето там явно теплее, чем у нас. Такой вывод можно сделать по обилию кукурузных полей в окрестностях города (и прочих полей и садов тоже).
Ещё недавно Рочестер был самым настоящим моногородом, работу большинству горожан давал концерн «Кодак». Однако цифровая эпоха это производство убила, и теперь о нём напоминают лишь дом-музей основателя Кодака Джорджа Истмана да одна из высоток, благодаря которой почти с любого конца города можно увидеть пять знакомых букв — название производства, которого больше нет. С банкротством «Кодака» в Рочестере существенно вырос уровень безработицы, сейчас он даже превышает общенациональный. Основным работодателем для горожан теперь стал частный больничный комплекс при университете Рочестера — крупный научно-практический центр, следом за ним идут местные образовательные учреждения и оптические производства, разместившиеся в корпусах «Кодака».
Недавно в городе был вновь переизбран мэр. Вернее, мэр была переизбрана, потому что Лавли Уорен — это первая женщина — мэр Рочестера. Она много внимания уделяет борьбе с высокой безработицей в городе, в частности, при ней был принят законопроект, обязующий частных подрядчиков, получающих государственные контракты, принимать на работу людей, которые в свое время были исключены из школы или сидели в тюрьме, но затем прошли переподготовку и переобучение.
Двухэтажная Америка
В 1937 году в СССР вышел путевой очерк Ильи Ильфа и Евгения Петрова, называвшийся «Одноэтажная Америка», а уже в нашем веке известные телеведущие присвоили это красивое название своей передаче. И мне бы хотелось так назвать свой текст, да не могу. Потому что в небольшом городке Брокпорт, расположенном в 30 минутах езды от Рочестера, где я и проживала в американской семье, я не встретила ни одной одноэтажки, исключительно добротные двухэтажные дома.
Итак, всех членов нашей делегации, а также нашего замечательного сопровождающего переводчика Надежду поселили в принимающие семьи. Меня — в семью преподавателей Барбары ЛеСавой и Джона Карри, воспитывающих двух дочерей — Савой и Мэйв.
Первое, что бросается в глаза в их доме, — обилие сувениров из России и из Великого Новгорода в том числе. Увидев расставленных в ряд матрёшек, я искренне порадовалась, что не привезла ещё одну. Как выяснилось, я — уже седьмой гость из России в доме Барбары и Джона. Барбара с обеими дочками также бывала в России неоднократно, а у её фамилии, совершенно французской на слух, — русские корни. Бабушка и дедушка Барбары переехали в Нью-Йорк из Минска в период между 1910–1920 годами и немного изменили написание своей фамилии. Правда, какой фамилия была изначально, уже никто не скажет. Лисавой? Лесовой? Сейчас от неё остался лишь отголосок в имени старшей дочери — Савой Карри.
Брокпорт расположен всего в 140 километрах от канадской границы. Это город-картинка с тихими зелёными улочками, огромным количеством белок, двухэтажными, не огороженными забором домами, над многими из которых реет американский флаг. Исключение составляет лишь дом Барбары и Джона. Он также уютен и красив, но украшен не звездно-полосатым, а радужным флагом. За который, к слову, Барбара ведёт настоящую борьбу с жителями Брокпорта. Американцы здесь, да, вероятно, и в других маленьких городках, гораздо более консервативны и менее толерантны, чем нам показывают по телевизору. Поэтому флаг с дома Барбары они уже неоднократно срывали. Но Барбара вешает его снова, объясняя это тем, что она выступает против любой дискриминации. Также на её лужайке установлена табличка с надписью «Чёрные жизни важны».
И если вы уже успели хмыкнуть, читая эти строки, то я поспешу добавить. Самым красивым городом на земле Барбара считает Санкт-Петербург и неустанно рассказывает своим студентам о том, что ехать в Россию — не страшно. А это в современной Америке весьма актуально. Барбара — доктор философии, заведующая кафедрой гендерной и женской проблематики колледжа Брокпорта, она тесно сотрудничает с Новгородским гендерным центром, созданным при НовГУ. Несколько лет подряд Барбара набирала среди своих студентов группу и отправляла их на стажировку в Россию. Но в этом году желающих не нашлось.
— Вернее, среди студентов желающие были, — поясняет Барбара. — Но родители, которые дают деньги на эту поездку, побоялись отправлять своих детей в Россию.
— Да ничего бы с ними не случилось!
— Я знаю! Я говорила, что и сама не боюсь ездить в Россию, и своих дочерей туда возить, но тем не менее группа не набралась.
И тут можно было бы, конечно, покачать головой, да только перед отъездом в Штаты меня саму спросили сразу несколько соотечественников:
— А ты не боишься, что тебя посадят, как Марию Бутину?!
К счастью, тогда я не знала, кто такая Мария.
Трамп-пам-пам
Каждый день на рабочие встречи, запланированные по программе, в Рочестер меня возил Джон. Дорога — не самая близкая: в течение 30 минут за окном проносятся абсолютно новгородские пейзажи, вот только состояние дорожного полотна — идеальное. Однажды я спросила:
— Джон, это правда, что есть американцы, которые считают, что Россия могла повлиять на выборы в США?
— Да, и один из них рядом с тобой, — ответил Джон.
— А зачем, как вы думаете? Что-то я не помню, чтобы Трамп сделал что-то хорошее для России.
— Для простых людей, может, и ничего. А для нефтяных компаний — многое. В любом случае, что бы ни говорили и ни делали наши политики, мы, простые люди, всё равно можем быть друзьями.
К слову, Трамп в Америке вездесущ. Но не на портретах в кабинетах чиновников, как можно было бы подумать. С его изображениями (подчас непочтительными) продаются футболки, кружки, шоколад да много чего ещё. А в аэропорту Вашингтона мы видели и Путина. Вернее, футболку с изображением Путина, причем на нашем президенте была кепка с надписью «Сделаю Америку великой снова», а это, в свою очередь, — девиз Трампа.
.jpg)
Несмотря на то, что сами американцы признают, что антироссийская пропаганда в Америке имеет место быть, в личном общении к русским все относятся очень хорошо. Молодая, от силы восемнадцатилетняя девушка-кассир в одном из кафе Рочестера, узнав, что мы из России и в Америке — в первый раз, взвизгнула «вау!» и подарила нам всем по десерту.
Женский вопрос
В ноябре в США пройдут выборы в Конгресс и в Палату представителей. В этот раз на выборные должности баллотируется рекордное количество женщин, в некоторых штатах за должность конгрессмена борются исключительно женщины, в Джорджии одна из кандидаток — афро-
американка. Одной из встреч, организованных для нашей делегации принимающим агентством побратимских связей Рочестера, была встреча с исполнительным директором Лиги женщин-избирателей Джуди Вайнштейн. Однако, по признанию Джуди, сейчас Лигу волнуют прежде всего не вопросы гендера, а реформа голосования в штате Нью-Йорк. Явка на местных выборах в США так же, как и в России, отнюдь не высока.
— В среднем только около 30% избирателей приходят проголосовать, — рассказала Джуди. — Многие американцы думают, что их голос ни на что не влияет. Впрочем, на президентских выборах явка, конечно, гораздо более высокая — приблизительно 70%. Во многих штатах уже можно проголосовать по электронной почте, в некоторых голосование продолжается по две недели, но в штате Нью-Йорк мы голосуем всего 1 день с 6 утра до 9 вечера. Я думаю, что эту систему пора реформировать.
В этот раз конгрессменом от штата Нью-Йорк станет точно мужчина — женщины не баллотируются на этот пост. Однако в историю женской борьбы за избирательное право сам штат, и прежде всего город Рочестер, вписал своё имя уже навсегда. Потому что именно в Рочестере жила Сьюзан Б. Энтони, всемирно известная суфражистка, боровшаяся не только за право для женщин голосовать, но и против рабства. Однако при своей жизни успеха она не добилась. Право голоса американки получили только в 1920 году, к слову, на три года позже, чем женщины России.
Государство и дети
Программа пребывания в Америке предполагала наличие профессиональных встреч для каждой из участниц «Открытого мира». Так, благодаря Наташе Тихоновой, волонтеру благотворительного фонда «Звёздный порт» и матери ребёнка-инвалида, мы попали в детский центр Мери Кариола, предоставляющий услуги детям с различными нарушениями здоровья. В отличие от образовательных учреждений для здоровых детей этот центр абсолютно бесплатен для своих воспитанников и финансируется за счет государства и спонсорской помощи. В центре есть классы наполняемостью от 7 до 12 учеников, в зависимости от тяжести их заболевания. И с каждой такой группой детей работает не менее пяти взрослых! Дети, которым нужен круглосуточный уход, или те, у которых оказались недостойными родители, проживают в отдельных домах, принадлежащих центру. Такие дома рассчитаны на 8–9 человек, у каждого ребёнка есть своя спальня и ванная комната, они находятся под круглосуточным присмотром специалистов. Об этом и о грандиозных суммах, которое государство тратит на закупку оборудования для лечения детей, сотрудники центра рассказывают нам с большой гордостью. Но потом с сожалением замечают: несмотря на такую крупномасштабную поддержку многие семьи, имеющие ребёнка-инвалида, в Рочестере живут в бедности.
Надо отметить, что в Америке наша делегация не только смотрела, как — у них, но и много рассказывала о том, как — у нас. За неделю в нашей группе даже появился любимый конёк, вернее, сразу три — это бесплатные отечественные образование и медицина, а также декретный отпуск и материнский капитал. Рассказ об этих благах неизменно вызывал удивление и одобрение у американской аудитории. В конце концов медицинская страховка у них дорогая, кредит на обучение по тяжести выплаты сравним с нашей ипотекой (впрочем, не из-за процентов, а просто из-за высокой стоимости обучения). А таких понятий, как декрет и материнский капитал, попросту нет. Женщина, родившая ребёнка, должна вернуться на работу через 6 недель, в противном случае она теряет своё место.
Ещё лет пять назад между Россией и США действовало более 400 программ обмена, в этом году осталось только две, одна из которых и есть «Открытый мир». Большинство программ было закрыто по инициативе российской стороны. И, на мой взгляд, это печально. Потому что все время, пока мы были в Америке, удивлялись тому, как мы похожи и как по-разному порой живём. В голове у меня вертелись строчки Маяковского, которые не удержусь не процитировать: «Глядите на мир без очков и шор, глазами жадными цапайте всё, что у нас в стране хорошо, и что хорошо — на Западе». Что тут ещё добавишь?
