Войну Нина Павловна встретила… Впрочем, встретила ли? Конечно, ничего она не встречала. Думать не думала: жила тихо-мирно с мамой, младшим братом, бабкой и дедом в селе Семибратчина Демянского района, твёрдо уверенная, как и многие, что войны с Германией не будет.

НО ВОЙНА к 14-летней Нине пришла сама. В сентябре 1941-го на родной земле появились немцы. А в октябре сгорел дом. Сельчане говорили, что разбомбили его и ещё один, соседский, наши «Ночные ведьмы» — единственное подразделение, которое полностью состояло из девушек: дaжe технический и обслуживающий персонал. Но Нине-то от этого не легче… Когда деревянный коридор уже занялся, семья, в чём была, спряталась от бомбёжки в подвале. Спаслись. А имущество сгорело — ни обуть, ни надеть нечего.

«Жизнь была страшная. Был у нас невдалеке лес большой. Вот там и сидели наши солдаты, много очень, молоденькие. Немцы их окружили и убивали. Мы только крики слышали». Речь Нины Павловны льётся медленно и ровно. От этого только страшнее становится. И в селе убивали — вешали. Председателя колхоза так повесили. За что? За то, что председатель.

Зимой у всех сельчан отобрали валенки. Даже и детские. Бывало, за ночь выпадет снег, утром подростков отправляют расчищать дороги, а идти не в чем.

В МАРТЕ 1942-го Нину и оставшуюся молодёжь принудительно вывезли на работу в Германию.

— Доставили до Демянска на лошадях, там на машины погрузили. У деревни Рамушево должны были переправлять через реку на плотах. Впереди нас ещё плот был, попал в него снаряд, потопило и машину, и всех, кто на ней, а мы проехали, — продолжает рассказ Нина Павловна. — Потом ещё снег был. Машина останавливалась, чтоб в туалет всем сходить. Мы в сторону от дороги, а там солдаты в белых халатах лежат в снегу. Мёртвые все.

В ГЕРМАНИИ Нине и её товаркам «повезло»: они попали не в самый жестокий лагерь. Сверх меры надзиратели не лютовали — очень жестоких законов в отношении заключенных подростков не применялось.

Нашей героине досталась работа в прачечной, где она и трудилась вместе с двумя харьковчанками до самого мая 1945-го. О чём думала, на что надеялась?

— По-разному относились к нам немки... Были и добрые женщины. Одна дала материн жакет, такой хороший, и платье дала, — вспоминая этот эпизод, Нина Павловна не может не плакать. Всю жизнь помнит и плачет. — Вторая туфли мне принесла. А ещё у нас в лагере были две портнихи: они так перешивали из старого в новое! И сапожник был. А вот чулок не было и сапог не было: деревянные такие ботинки носили. Нос закрытый, а пятка голая. Так и сверкали пятками: ходили на работу. В общем, не убивали, не били нас там, ничего такого. А всё равно: куда ни пойдёшь — везде лагерь.

Сначала работа шла по 12 часов в день. В 1943 году время труда сократили. Но кормили всегда один раз в день: картошку давали, капусту, бывало, и подливку.

— Или суп какой-нибудь макаронный. Съедобная была еда, но мало. Сейчас бы мне той порции хватило на весь день, — грустно улыбается Нина Павловна. — А тогда обед получим, за раз его съедим, а потом уж так… Парни, бывало, украдут где картошку. А потом шлангом толстым по пятой точке за это и получают…

ПУТЬ домой тоже был непростым: долго шли пешком, собирались в группы, двигались дальше, мечтали о доме.

— Ехали мы мимо Освенцима, так девчонки бегали смотреть. А я побоялась, не ходила. Знали все, что там убивали, сжигали. Как не бояться, — на глаза пожилой женщины снова наворачиваются слёзы.

Дома уже узнала, что младший братик умер в войну, а мама уцелела. Жили они в землянке, строили дом, терпели и надеялись, верили в лучшее, ждали хорошего. Было ли оно? Было!

НА ПАМЯТЬ о той жизни — фотография, с которой смотрит красавица с длинными волосами, история о встрече с будущим мужем, послевоенная свадьба в 1947-м, трое детей, внуки и полвека, отданные работе в Лычкове. В этом году Нине Павловне Павловой исполнилось 93 года.

А теперь вот отдых. И, как прежде, длинные, красивые белые-белые волосы, которые с нежностью расчёсывают внуки, называют бабулей. Просят рассказать о войне, вспомнить.