или Староста Минин и его «вырезя»
У Александра Васильевича в этом году — юбилей. Большой, даже не представишь — 550! Ну, считая со времени Шелонской битвы, предположительно, состоявшейся близ деревни Скирино. Правда, самой этой деревни тогда ещё не существовало. Но в прошлом году там был установлен памятник. Стараниями старосты Александра Минина, вдохновлённого отцом Николаем.
О том, что образ двух скрещённых секир и колокола, символизирующего единство, был компромиссом, напоминает теперь разве что пластилиновый Иван III. Маленький царь работы белорусского скульптора Игоря Голубева «проживает» дома у Александра Васильевича. Дело ограничилось эскизом, дабы не ранить новгородское патриотическое чувство. Что ни говори, а с поражения 1471 года пошло подчинение Новгорода Москве.
— Я читал мнения разных историков, — рассуждает Александр Минин. — Количество мнений и историков совпадает. Мы в каком государстве живём? В Новгородской республике? В самодержавной Московии? Или всё-таки в Российской Федерации?
В общем, не уверен Александр Васильевич, что грядущая большая дата будет подлинно праздничной. А впрочем...
Смотрите, какие тут совпадения: день Шелонской битвы — с днём рождения дочери скиринского старосты. А самому Минину в год 550-летия сражения исполнится 55.
Так что к празднику он морально готов. И вверенное ему односельчанами Скирино. Въезжаешь в деревню — что видишь? Беседочка — любимое место встреч скиринских бабушек. На ней — электронные часы, которые также показывают температуру воздуха. По соседству — туристические указатели: стрелочка — на церковь Иоанна Богослова, стрелочка — на памятник Шелонской битве.
Понемножку прибавляется в деревне всяких разных «фишек». «А без меня, а без меня тут ничего бы не стояло», — мог бы исполнить Минин сам про себя. Ведь чистая правда. Есть, конечно, у него группа поддержки. Видят же люди: болеет человек за деревню, поэтому кто-то предлагает помощь. Игорь из Питера проспонсировал беседку. Ближний дачник — Михалыч из Сольцов — строил её. Он и фундамент под памятник помогал заливать.
А придорожную полосу, обе стороны пути от асфальтированного «большака» до Скирина, расчищали по-семейному — с сыном, племянником и братом.
В начале этого пути стоит стела, обозначающая данный населённый пункт. Трудно не заметить. Многим прочим деревням и скромной таблички достаточно.
Александр Васильевич порядком удивил дорожников, когда согласовывал объект. «Платить как будете?». «Наличными». «За свои, что ли? Вы у нас первый такой...».
С его слов, удивилось также районное начальство. И в претензию. Он-то думал, что достаточно было согласований в поселении. Но на то и райцентр, чтобы заранее знать, что может возникнуть окрест. Это же что начнётся, если каждый станет сам себе вывеску делать! Но ничего подобного почему-то не начинается, остальные довольствуются тем, что есть.
А скажите на милость, много ли у нас среди представителей местной власти охотников решать за свой счёт какие-то локальные проблемки, типа постройки, портящей общий вид?
Только и успел я сделать несколько шагов по главной в Скирине улице Шелонской, видеть не видел, что справа по курсу — старый дом с развалиной-забором. Александр Васильевич сам показал. Будто извиняясь:
— Некому тут ремонтировать. Старики умерли, наследнику дела нет. А центр деревни — некрасиво же. На днях куплю сетку, поставлю новый забор...
Примерно так было и с библиотекой. Она — рядом с его домом.
— Выйдешь утром — настроение портится. Обшарпанная вся. Говорят, денег нет. А руки рабочие найдутся? Да, отвечают. Хорошо, а краски я дам.
Показал на скиринскую достопримечательность — бывший купеческий дом. Первый этаж до сих пор принадлежит почте. А где она? За право собственности держится. Здание разрушается, всё в трещинах.
Пожалел, что исчезло искусство резьбы. Как умерло вместе с двумя братьями. Дом одного из них, увы, сгорел, а другой — вот он. Даже небольшой фильм документальный снят про него. Гляньте только, какие вырезя!
Мне запало само это слово — не так часто слышишь что-то устаревшее, местное, индивидуальное. Может, это личный неологизм Минина? Я не спросил. Потом подумал, что его, старосты, какие-то украшизмы — хотя бы паровозик-цветник напротив дома — это тоже в каком-то смысле «вырезя».
— Просто я вижу, что в деревне надо было бы сделать, и делаю, — говорит Александр Васильевич.
Александр МИНИН, староста деревни Скирино:
– Я делаю то, что мне по силам. Не за государственный счёт, а из личного бюджета. С помощью земляков, товарищей. Не сижу попугаем на ветке: «Это не входит в мои полномочия, это не входит...»
Я спросил: а в районе смог бы он так?
— Мне предлагали, так сказать, баллотироваться. Не, мужики, спасибо за доверие. У меня же нет высшего образования. Там ума надо — палата, а у меня — полторы лопаты.
Этой меры интеллекта ему с лихвой хватило, чтобы стать депутатом Солецкого муниципального округа. Как прежде — районной думы. Причём последние выборы выиграл, будучи самовыдвиженцем. Не взяли в список.
— Как взять? Признаю, вредный я, настырный, всех тереблю, покоя не даю. Ещё и говорю, что думаю. В глаза.
У него оказался второй результат по числу голосов избирателей среди пятнадцати депутатов в округе. Избирательной кампании не вёл. Его и так знают.
Друзья раскопали для него в Интернете девиз: тебе пойдёт. Он картинку в рамку и на стенку. «Грязные руки — признак чистых денег». Он тоже часто пользуется гаечным ключом. У него — такие же тёмные трещинки на больших рабочих руках, как это бывает у шоферов, слесарей, трактористов.
В гараже — «копейка». Вообще-то, у него две машины. Но эта, любовно восстановленная, как он говорит, для торжественных выездов. Ещё говорит, что к надписи «Сделано в СССР», наверное, придётся добавить: «Не продаётся!». Замучили предложениями.
Богатый в Скирине староста. У него и дом не один.
— Осенью ушла мама. Хозяйство осталось — поросёнок, куры, два кота. Хожу теперь кормить. И печку топлю. Дверь, кстати, не закрываю. У нас тут не воруют. А если кто-то начнёт, сами отвадим.
Это как?
— Недавно один деятель бабке помогал-помогал, да и стащил алюминиевый бак. Мне рассказали, я к нему: «До обеда или деньги верни, или бачок, иначе звоню участковому!». «Не надо!» — просит. Вернул и прощения попросил. По пьяни, мол. Бес попутал...
— Александр Васильевич, а как насчёт памятников? — спросил я. — Пропала охота ставить?
— Почему? — улыбается. — Просто нет пока никого на примете.
— А деревня-то, как её ни прихорашивай, увы, стареет. Люди стареют...
— Пока я жив, деревня тоже будет жить. А я, вроде, ничего. Ковидом проверен. Давление в порядке, кислород в норме.
— А время-то у вас на беседке московское!
— Что вы, скиринское оно. Вы в Москву съездите — там оно совсем другое. Как бурная река. А наше — как Шелонь. Нравится мне здесь...
