В трудовой книжке Макса Черняховского — всего одна запись: принят на работу в роддом. За 45 лет трудового стажа иных не появилось
Думаю, не ошибусь, сказав, что десятки тысяч новгородцев появились на свет при участии доктора Черняховского. Он не акушер и не гинеколог, он — анестезиолог, и от его профессионализма в операционной тоже в немалой степени зависят жизни женщин и младенцев. И я его хорошо помню: 24 года назад этот с отменным чувством юмора высокий, с кучерявой шевелюрой врач помог появиться на свет моей дочери. Сегодня Макс Михайлович трудится в гинекологии областного родильного дома, и знакомство большинства пациенток с отделением начинается с беседы с ним.
Сын репрессированного отца
Он говорит, что в их семье так заведено, что сыновьям дают имена, начинающиеся на «М»: дед был Моисей, отец — Михаил, он — Макс...
— Я рос на Севере. Отец после окончания Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева преподавал в техникуме в Крыму. В 38-м его арестовали за якобы участие в националистической организации, — рассказывает Макс Михайлович. — Но он не наговорил сам на себя, не взял, чего на самом деле не было, поэтому дали пять лет — по тем временам, можно сказать, повезло. До конца войны отбывал срок недалеко от Печоры. Там и остался жить: строил железную дорогу Москва — Воркута. А затем устроился в совхоз зоотехником. К слову, он приложил руку к выведению печорской породы коров, которым комфортно в суровом климате и молоко дают хорошей жирности. В общем, занимался генетикой и селекцией. А в 48-м, если помните, в СССР начала набирать силу лысенковщина, и он боялся, что за ним опять «придут». Вот из-за этих опасений мама с папой долго не решались на второго ребёнка: я в 52-м родился, и у нас с сестрой разница — 11 лет.
Уже после выхода на пенсию родители перебралась под Киев, там Макс и закончил школу. Говорит, что особых раздумий по поводу того, какую профессию получать, не было. Сестра закончила медицинский вуз, он решил пойти по её стопам.
— Захотел доказать, что я умнее её. Она с третьего раза поступила, я же убеждал, что мне удастся с первой попытки. И действительно сразу прошёл по конкурсу в Первый медицинский институт в Ленинграде, — вспоминает Черняховский.
В числе первых
Когда учился, а это было в начале 70-х, про анестезиологию не думал, да и не было её по сути тогда в СССР. На 4-м курсе начал подрабатывать в клинике кафедры факультетской терапии под руководством Владимира Андреевича Алмазова. А там тогда только-только начинали создавать отделение интенсивной терапии.
— До этого времени нигде по стране не было реанимационной службы, отдельных коек и специалистов данного профиля. Если состояние пациента резко ухудшалось, то он просто умирал. И количество смертей, в особенности кардиологических больных, было большое. Поэтому и встал вопрос о создании подразделений интенсивной терапии, — продолжает беседу Черняховский. — Помню, мы, студенты, в сентябре, сразу после летнего стройотряда, направились прямиком в нашу клинику. Под новое отделение помещения сами готовили: красили, белили, мебель крепили. Первая пациентка поступила в марте — у неё была системная красная волчанка, на фоне которой развился психоз, и женщина решила «выйти» в окно. Мы сделали всё возможное, но, к сожалению, она умерла. Этот случай я отлично помню — не зря говорят, что первый больной навсегда остаётся в памяти доктора.
К моменту окончания института, а тогда студенты-медики обучались шесть лет, Черняховский имел приличный практический опыт работы анестезиологом, на его с товарищами счету уже были спасённые жизни. Шутя говорит, что на распределение пришёл с такой характеристикой, что можно было сразу претендовать на должность заведующего отделением.
— «Купили» меня в Новгород. Чем «купили»? Работой не только для меня, но и для супруги: она — специалист по приборам точной механики. И знаете, ни разу не пожалел, что выбрал медицину и что приехал сюда. Новгород — такой город, где, если сам захочешь, тебя будут все знать, если нет, то жить можно тихо и спокойно, — рассуждает доктор. — Я когда сюда приехал, сразу устроился в роддом, интернатуру официально проходил по хирургии, но фактически занимался анестезиологией, которая тогда ещё в зачаточном состоянии была.
В трудовой книжке Макса Михайловича — всего одна запись: принят на работу в родильный дом. И 1 августа этого года он отметил 45-летие своей деятельности в этих стенах. С присущим ему юмором добавляет, мол, раньше знакомым говорил, что второй записью в трудовой книжке станет: «Уволен по причине собственной смерти». Но сейчас полагает, что придётся уйти с любимой работы ещё при жизни.
«Отвечаю за жизнь»
С горечью в голосе констатирует, что как-то всё совпало: заканчивается срок действия сертификата на право быть анестезиологом. Да, после прохождения курсов можно получить документ на новый период, но в следующем году перестанет действовать и официальное подтверждение его высшей врачебной категории. К тому же в 2022-м Максу Михайловичу стукнет 70 лет, и он уже не очень здоров. Поэтому-то рассудил, что, наверное, придётся на заслуженный отдых всё же уйти.
Единственное, что его беспокоит, так это то, что не стоят на его место в очередь молодые специалисты. И вообще, он очень переживает за состояние российской медицины в целом, за то, что клиники не укомплектованы кадрами.
Признаётся, надеялся, что пандемия коронавируса кардинально изменит отношение к медикам. Но, увы, этого не произошло.
— Много разговоров ведётся о бюджетных отраслях, к которым и здравоохранение относится, и образование, социалка, полиция, армия, чиновники... Но последние обеспечивают качество нашей жизни, сотрудники правопорядка — её безопасность, войска оберегают государство, учителя наполняют нас содержанием, без которого бессмысленна жизнь, и только врачи отвечают за саму жизнь. Так кого нужно в первую очередь поддерживать и ценить? Я считаю, что медиков и педагогов! — заявляет Макс Михайлович.
Он утверждает, что анестезиолог — уникальный доктор в том плане, что нет смежных профилей, где бы его таланты можно было ещё применить, он специализируется только на одном: обеспечивает пациенту во время операции нормальное состояние, не даёт уйти насовсем.
— Помню, когда начинал работать в роддоме, у нас имелся так называемый универсальный аппарат, при помощи которого мы интубировали женщину, а потом вручную специальными мешками закачивали ей наркоз, и нужно было ещё пульс нащупывать, давление постоянно мерить. Сейчас, с одной стороны, проще работать: в помощь нам — масса оборудования. Но, с другой, — даже сложнее: раньше было 3–9% кесаревых от общего количества родоразрешений, сегодня рожают не меньше, чем в 80-е, вот только патологий при беременности у новгородок становится всё больше, и, следовательно, кесаревых сечений, — делится наблюдениями врач.
Черняховский за то, чтобы дамы не откладывали детей на потом, когда карьеру сделают. По его словам, у ребятишек должны быть молодые, здоровые родители. Он с каждым годом своей работы только убеждается в правильности мысли, что природа не терпит пустоты: если женщина не рожает, возникают полипы, миомы и прочие болячки.
* * *
За 45 лет работы в новгородском роддоме отличник здравоохранения Макс Черняховский заведовал отделением анестезиологии и реанимации, был председателем совета трудового коллектива, возглавлял профсоюзную организацию. Он никогда не боялся работы, никогда не отказывался от дежурств и сверхурочных.
И завтра анестезиолог снова рано утром придёт в роддом — к своим девчонкам, а свои для него и сотрудницы отделения гинекологии, и пациентки.
