Коллеги и читатели прощаются с бывшим главным редактором «НВ»
Сегодня, 31 июля, когда читатели получат свежий номер «НВ», в Великом Новгороде будут прощаться с человеком, без которого представить себе историю этой газеты невозможно. Утро понедельника получилось очень мрачным — не стало Геннадия Евгеньевича РЯВКИНА, бывшего главного редактора «Новгородских ведомостей», заслуженного работника культуры РФ. Он скончался в понедельник, 29 июля, на 69-м году жизни.
Спустя 7 лет после того, как он покинул пост главного редактора, его имя снова появится на газетной полосе. Только это будет не его текст, а текст о нём.
Все последние дни не было кабинета в редакции, где с теплотой, уважением и горечью не вспоминали бы Геннадия Евгеньевича. Он проработал в «Новгородских ведомостях» 26 лет, придя сюда в 1991 году, а региональной журналистике отдал ещё больше — в 1978 году его приняли на работу корреспондентом в «Старорусскую правду».
В 1989 году он перешёл в областное издание «Новгородская правда», где трудился до перехода в «НВ». Примечательно, что последняя должность Геннадия Евгеньевича в «Новгородской правде» — редактор отдела фельетонов, почти исчезнувшего жанра, который он холил и лелеял и в «НВ». Хотя прекрасно справлялся и с интервью, и с очерками, и с аналитическими статьями.
Его слово било не в бровь, а в глаз. И было адресовано не только героям публикаций, но и начинающим журналистам, которых Рявкин учил писать, не жалея остроумной критики. Сегодня подавляющая часть корреспондентов «НВ» — его кадры.
Да и сам главред никогда не довольствовался только ролью руководителя — он был играющим тренером. И очень плодотворным. Его излюбленными темами были спорт и история. В «НВ» вышла серия его исторических очерков, которые нашли продолжение в книгах «Тайная история Новгорода Великого» и «Апостолы и отступники».
Он любил газету, а газета любила его. Перед тем как сказать «Прощай!», вспомним его ещё раз.
Людмила ПЕТРИЩЕВА, бывший заместитель главного редактора «НВ»:
— Я Геннадия знала ещё не редактором, а 20-летним юношей, который вернулся домой в Старую Руссу из армии и не знал, куда идти, чем заниматься. Поступил в Политех, но понял, что это не для него. Пришёл в редакцию «Старорусской правды». Его определили в отдел, редактором которого была я. Даже помню первое задание, которое ему дала, — написать о стенной печати завода «Старорусприбор». Он написал, но не получилось. Высокие слова, газетные штампы... Начали терпеливо учиться.
Он часто потом вспоминал эту пору своего профессионального становления. Учеником он оказался сверхспособным. Его заметили в областном журналистском сообществе, пригласили работать в областную газету. И там мы снова встретились и ещё 13 лет работали вместе. Мы сохранили особые, доверительные, дружеские отношения и часто созванивались даже в последнее время, говорили часами.
Мария КЛАПАТНЮК, журналист:
— Своей фамилии Геннадий Евгеньевич соответствовал идеально. Нашего громкого редактора было слышно задолго до того, как открывалась дверь кабинета. А по интонации, с которой он произносил твоё имя, становилось понятно, что нужно делать: срочно ретироваться и принимать скорбный вид или праздновать скромный профессиональный успех.
Чаще всего Рявкин заходил с идеями. А они у него были всегда. Ты молодая и свежая? Ну вот и сделай что-нибудь ТАКОЕ: возьми близкую тему, не тухни. На «классические» темы он обязательно предлагал особый угол зрения. Попробуй зайти с этой стороны, поразбирайся с другого конца. Соображай!
Мне кажется, у Геннадия Евгеньевича никогда не было профессионального «безрыбья»: мысли и темы из него сыпались на ходу. Он делился ими щедро. Заряжал, мотивировал и двигал-двигал-двигал свою редакцию вперëд.
Редакция могла не успевать. Могла роптать, восхищаться, плакать или смеяться, но заданную планку старалась держать. И неизменно любила своего главреда.
Эдуард ЕГОРОВ, тренер по шахматам, Федерация шахмат Новгородской области:
— Я вёл шахматный раздел в «Новгородской правде» с 1984 по 1990 год. В конце 80-х и познакомился с Геннадием. Любовь к спорту и истории способствовала установлению не только рабочих отношений. Вместе играли в футбол, плавали в бассейне... Геннадий не стеснялся консультироваться по шахматным вопросам.
Мне всегда импонировала его манера подачи свежего материала. Всегда в нём находилась какая-то изюминка, не замеченная другими. За примерами далеко ходить не надо. Заголовок новостной заметки — «Аргентина была шестой». И речь шла не о футболе. А об итогах женского первенства области по шахматам, где соответствующее место заняла участница соревнований по имени Аргентина.
Светлана Лебедева, председатель Новгородского областного отделения Союза журналистов России:
— Я знала Геннадия Рявкина ещё с советских лет. Он был известен своими фельетонами в старорусской районной газете в начале 1980-х годов. Оттуда его потом пригласили в «Новгородскую правду». Мне он запомнился своими критическими материалами, острым словом. Интересный, грамотный, умный, очень продуктивный журналист! Сильный аналитик! Очень жаль, что уходит поколение, которое понимало и ценило печатное слово. В прошлом году мы с Геннадием Евгеньевичем обсуждали совместный проект по созданию фотоальбома истории новгородской радиоэлектроники. Он поддержал идею и говорил о своей готовности принять участие в подготовке материалов.
Елена КУЗЬМИНА, журналист:
— По-моему, очень многое о руководителе говорит то, как его коллеги, подчинённые называют его за его спиной. Редакционная молодёжь Геннадия Евгеньевича называла ласково — Рява. Такого звания он удостоился не сразу. Потому что всем начинающим журналистам на первых порах много от него доставалось. Лично я нутром чуяла, когда звонил именно он.
С тех пор как Геннадий Евгеньевич ушёл с поста главреда, прошло семь лет, но я по-прежнему, работая над очередной публикацией, нередко ловлю себя на мысли: «А что бы сказал он?» Порой говорю его словами: «Текст легко пишется, если есть о чём писать». А если нет ни темы, ни героя, ни нового ракурса, материал не идёт. Я часто сверяюсь с внутренним барометром, который появился благодаря ему, и порой мне перед этим барометром неловко.
Людмила ДАНИЛКИНА, журналист:
— С Геннадием Евгеньевичем было непросто. Он мог выбросить в мусорную корзину статьи половины авторов редакции, а потом сесть и выдать в номер несколько материалов вместо тех, что отправились в небытие. Он был трудяга и талантище. Писал официоз, исторические заметки и фельетоны — легко и непринуждённо. Мне когда-то так казалось. И только много позже, уже набравшись опыта и набив шишек, я поняла, что за этой его кажущейся лёгкостью стояли титаническая работа ума, интеллект и логическое мышление. Я до сих пор не могу понять, как ему удавалась аналитика такой глубины и качества!
Он предъявлял высокие требования к своим материалам и хотел, чтобы наши статьи были не хуже. Поручая корреспонденту тему, он и сам её изучал, вдавался в детали. Работала я как-то над статьей по грядущей тогда пенсионной реформе 2012 года. Было много цифр, формул, непонятных официальных обоснований. Сидела с калькулятором и считала, сколько же будут получать пенсионеры разного возраста, трудового стажа и так далее. Сдала текст редактору и стала ждать его звонка — ну, не могло быть такого, чтобы по такой сложной теме у Рявкина не возникли вопросы. Телефон ожил, но на удивление Геннадий Евгеньевич был спокоен и миролюбив — кое-что уточнял. Правда, добавил, мол, что-то его смущает, а что — ухватить не может. В итоге материал вышел. А через пару недель Рявкин заходит в кабинет и говорит:
«Я понял, где мы с тобой дали маху по пенсиям». Он уже после выхода публикации снова перелопатил кучу информации и нашёл переменную, которая во многих разъяснительных справках по пенсионной реформе вообще опускалась, но фактически влияла на окончательную сумму. Потом я ещё много раз писала на эту тему и, естественно, упоминала про этот тайный показатель, который обнаружил Геннадий Евгеньевич.
Вот таким он был — въедливым и дотошным, как и полагается профессиональному журналисту. От него я научилась всё уточнять, перепроверять факты и цифры. У него я училась думать, анализировать и писать. Спасибо, Геннадий Евгеньевич.
Василий ДУБОВСКИЙ, журналист:
— Не стало РГЕ. Свои поймут. Кто работал в «Ведомостях», кто и сейчас перед планёркой ищет в плане будущего номера свои три буквы. И КЕА, и ДЕО, и ЛАД, и САД, и НАМ. И КМВ, и ТЛВ. И МАП, и вы, ЮЮК. И БАЮ, конечно, тоже. Простите, если кого забыл.
Он нас всех сократил. Ну, редактор. Так это его дело — сокращать, не дописывать же. Хотя мог. Мог даже номер вытянуть чуть ли не в одиночку, если кто-то что-то на полосу не донёс. Мог грохотнуть — Рявкин же. Мог тут же улыбнуться. И примиряюще, и хитро. Всяко-разно. И одновременно.
Можешь — не пиши. Легко сказать. Вот этого он не мог. Бывает, человек забирается в должность и застывает в ней, как в гипсе. Рявкин всегда оставался прежде всего журналистом.
Не шахтёры мы. Не идём за плугом. Но что такое журналистика? Одна большая вредная привычка. Или кто-нибудь думает, что писать фельетоны — это очень полезно? Что может быть хуже? Только не писать.
Настоящий классный профессионал — товар штучный. Ну, нельзя так, чтобы он сидел в сторонке, когда другие формулируют «как нам сообщили». Но когда было по-другому? И когда будет? Не ходите, ребята, в редакторы.
Всегда уважал Геннадия Рявкина за талант. Всё остальное теперь неважно. Да и ну уже эту работу! В конце концов, с ним всегда можно было перекинуться парой слов только потому, что он тоже был за «Спартак».
Вижу, как он пыхтит по редакционной лестнице. С тренировки. Железо, говорит, тягал. Не был он железным…
Помянем Геннадия Евгеньевича добрым словом. И помолчим.
