Бензиновый кризис в ДНР оказался несколько преувеличен, и не без помощи пропаганды противника и прочих «доброжелателей». Я выезжал к артиллеристам 14-й гвардейской артбригады 51-й гвардейской армии Южного военного округа очень рано, и на республиканской заправке никого не было, а бензин был, но отпускали его по 30 литров. Этого хватит сгонять в Мелитополь и обратно, если не гнать 150 км/ч, хотя дороги позволяют, и камер пока нет.

В окрестностях Селидова надели броню и каски и прослушали инструктаж от сопровождающего:

— Противник минирует пути. На дороге, по которой мы поедем, не должно быть никаких посторонних предметов. Пачек сигарет, банок от энергетиков или пива, пакетов. Мы не проезжаем по таким предметам или над ними!

Мы не встретили ничего, напоминающего мины-ловушки, но большие лужи проезжали с опаской. В машине запахло дорогами войны — испаряющейся грязной водой с угольной пылью и маслом из мостов и дизелей. Смесь шипела на глушителе, превращаясь в пар. Траву забелил иней, а всё остальное накрыл серенький туман.

У артиллеристов было уютно, но холодно. Кипел на газовой горелке чайник. Парни сияли розовыми, какими-то яркими лицами — к приезду прессы умывались на холоде ледяной водой.

Из тумана войны к нам вышел штатный кот Семён, серый, но ближе к белому, и командир орудия Денис ПОЛИЩУК сообщил мне, что готов взять на попечение ещё пяток таких котов.

— В день до 20 единиц мышей замечаем, — пожаловался Денис. За разговором он вскрывал банку тушенки, а кот нетерпеливо наблюдал, подергивая хвостом. Видно было, как Денис спешит угодить коту и волнуется. Кот придирчиво осмотрел содержимое банки, потряс лапой и помотал башкой, мол, «греть не надо, сойдёт», и углубился в подмороженную тушенку.

В разных углах нашего убежища синхронно вспыхивали экранчики дрон-детекторов и пищали на разные лады. Командир объяснил:

— Мы тоже сейчас работать будем, поддерживать пехоту. Туман растягивает, наши беспилоты пошли на Красноармейск и Димитров (по-украински — Покровск и Мирноград. — Авт.). И всем было хорошо слышно, как жужжат моторчики в ледяном воздухе. Беспилотная армада, XXI век.

Работа по заявкам

От этого я и оттолкнулся в разговоре за кофе — как работает артиллерия в таких условиях: численность дронов только увеличивается, дальность их работы тоже. Как? Гвардии сержант Денис Полищук видел процесс в динамике, ещё с тех пор, когда его артбригада называлась «Кальмиус». На СВО ушёл в самом начале, по мобилизации. Вообще, у него в семье все мужики воюют.

По словам командира орудия, главный секрет успешности артиллерии и её выживаемости — рассредоточение. Батарея — это куча народа, машины, движуха, накатанные колеи. Теперь орудия разбросаны по местности и соединены в целое лишь связью. Всё решается по радиоволнам. Так же по рельефу «размазаны» артсклады. А сами орудия утоплены в землю, стоят в капонирах и закрыты сетками и ветками. Работает наша РЭБ, закрывая небо. «Малая ПВО» сама воюет с вражескими дронами — и мы это хорошо услышим. И по совокупности этих фактов получается, что артиллерия прикрыта. Есть ещё методики. Денис объясняет:

— Вот мы работаем, например, по одной цели из нескольких орудий, с разных позиций, одновременно. Выпустили, допустим, шесть снарядов, цель поразили. Но все орудия сделали по одному выстрелу и быстро затаились, замаскировались. Вражеский коптер носится по фронту, но ничего не находит, все уже свернулись.

— Хитро! По ротациям противника работаете?

— Да, по запросам от разных наших наступающих бригад. Они нам дают координаты, быстро наводимся и отрабатываем. Срываем им подвоз… да можно сказать, уже сорвали! Машинами они редко подъезжают к линии боевого соприкосновения, больше пешком, по лесополосам, группами от трёх до пяти человек, с большой дистанцией. Кучковаться мы их давно отучили. Без дела не сидим. Сейчас срываем им попытки прорваться в Димитров.

Спрашиваю, чувствуется ли у противника дефицит снарядов. На себе, пешком много не унесешь! Денис кивает:

— Заметили, как активность снизилась, раньше больше по нам выпускали. Могли и 20 снарядов по нашей позиции кинуть, если засекли. В последнее время больше десяти не выпускают. И вообще, по ощущениям, мы вражескую артиллерию частично уничтожили, а те, что остались, — оттянулись назад, в тыл.

Подлые осколки

Приходят координаты нашей цели, и наводчик Александр Юрченко, высокий и улыбчивый парень с позывным «Громкий», начинает что-то считать, прикидывать, записывать в блокнот и морщить лоб. Командир ждёт. Я спрашиваю:

— Что с 2022 года изменилось в работе артиллериста? Без дронов-разведчиков успели поработать?

Командир мотает головой:

— С самого начала у нас «Орланы» (большой высотный дрон-разведчик. — Ред.) огонь корректировали. Но остальное поменялось. Полностью ушли от «книжных» вариантов ведения войны к реальным, практическим. Например, в поле в ряд больше не стоим. И вообще, всё время перестраиваемся, находим какие-то решения, без этого нельзя!

Наводчик Громкий кивает — всё готово. Быстро застегиваем броню и каски и очень скорым шагом, почти бегом, направляемся к орудию. Едва завидев нашу группу, бойцы бросаются разбирать маскировку. Мы работаем, как рассказывал чуть раньше командир орудия, группой, поэтому терпеливо ждём команды открыть огонь. Наводчик Громкий рассказывает мне, что «Мста-Б» очень точное и дальнобойное оружие. Самую дальнюю цель оно поразило на 24 километрах. Это был вражеский дот. На дронах-камикадзе заряды небольшие и, несмотря на свой негласный статус сверхоружия, «разбирать» ими хорошо укреплённую огневую точку можно очень долго. Особенно если враг будет восстанавливать разрушения. Но если «Мста-Б» положит в такой дот снаряд, восстанавливать будет нечего и некому. Поражал мой собеседник и подвижные цели, например, установку «Град» — со второго выстрела. И танк, старый советский, на горловском направлении. С удаления в 18 километров, четырьмя снарядами. Но самое тяжёлое, по словам моего собеседника, — поддерживать пехоту, когда она почти вплотную к противнику. Была ситуация, когда до наших было 50 метров… Мне кажется, можно поседеть в такой ситуации, особенно если ты отвечаешь за наводку орудия…

О вражеской артсистеме под народным названием «Три топора» натовского калибра 155 мм Громкий отзывается сдержанно:

— Далеко бьёт, под 40 километров, а больше у неё преимуществ нет. Снаряд у натовцев специфический. Если мы из своей «Мсты» в какой-нибудь гараж попадем, он сложится — и всё. А у них осколочно-фугасные снаряды, металл особый, даёт много осколков для поражения живой силы, и у них расход снарядов больше на цель.

Я видел эти осколки от натовских снарядов, только что извлеченные из тела бойца. Металл похож на халву, крошится в пальцах, хирурги мучаются, и почти никогда не получается извлечь все осколки…

ВСУ бегут мелкими группами

Слышно, как фронт начинает рокотать, оживать. Спрашиваю наводчика:

— Как враг ведёт себя сейчас? Под Покровском, Мирноградом... Вы же, наверное, съёмку с дронов отсматриваете?

Громкого, судя по развернутому комментарию, тоже интересовал этот вопрос, он его изучал:

— Одни пытаются вырваться, другие — к ним прорваться. Уничтожаем и тех и других. Идут малыми группами, больших толп давно не видели. 10 человек максимум. А тяжелую технику они давно не используют, пикапы. И бегут. Предположу, что бегут сами по себе, это не организованные действия противника. Там уже — «спасайся или навсегда оставайся!» Вот типичный прорыв как выглядит? Вылетает пикап… Мы его «разбираем». Или дроноводы «разбирают», вообще без шансов. Думаю, если бы они со штабом решали вопросы своего выхода из окружения, это бы по-другому выглядело.

«Дорога жизни»

Встающее солнце стало резать туман, пробивать в нём окна. Три раза наша «Мста» рявкнула. Из тумана отозвались ещё несколько орудий, работавших по той же цели. Без промедления ствол орудия опустился и был укрыт маскировкой. Мы поспешили в убежище. Уже по дороге у нас начали срабатывать дрон-детекторы, и на красных экранах появилась надпись «Игрушка». Это был вражеский «Мавик». Скорее всего, со сбросом. Мы услышали плотный стрелковый огонь — это наша «Малая ПВО» вступила в бой. Потом — взрыв. Успел дрон сбросить бомбу или сдетонировал от попадания пули? Выяснить не удалось, нужно было уезжать и как можно быстрее, пока небо не очистилось окончательно.

Мы не успели уехать от ЛБС на безопасное расстояние, хотя очень спешили. В одной из деревень, на самой её окраине, на обочине стояли две пустые зелено-грязные «Нивы». Я отметил, что двери у них были чуть приоткрыты. А рядом, под бетонной стенкой, засела группа бойцов из этих машин. Сидели такой кучкой, наставив стволы в небо во все стороны, исключая сектор с забором. Приготовились вести сосредоточенный огонь. Я аж вспотел моментально — где-то над нами болтался вражеский дрон. Но впереди, метрах в 100, начинался коридор из антидроновых сеток, и наша машина туда буквально запрыгнула.

Провожатый коротко прокомментировал всю сцену:

— Раньше эта дорога называлась «Дорога смерти». Теперь, получается, «Дорога жизни»!

Дмитрий СТЕШИН, военкор «КП»