Красноармейск (который Украина переименовала в Покровск) стал для оккупантов из ВСУ ключевым узлом обороны последних, ещё не освобожденных территорий ДНР. Условно Красноармейск можно считать форпостом перед главной следующей целью нашей армии в Донбассе — Славянско-Краматорской агломерацией. И не только. Не случайно Верховный главнокомандующий заметил, что из Красноармейска можно развивать наступление в любом направлении, которое Генштаб посчитает перспективным. И этот факт «раздергивает» противника по фронту: следующий наш удар может быть нанесён в любом месте.

Красноармейск брали долго. Наша армия шаг за шагом замыкала город в кольцо, пока этот важнейший логистический узел не превратился для ВСУ из «фортецiи» в проблему.

Наши операторы БПЛА с начала лета начали брать под контроль дороги, идущие в Красноармейск. А заодно не давали врагу строить «новую линию обороны Донбасса». Просто выжгли всю строительную технику — сначала поодиночке, а потом нашли и уничтожили базу, где она хранилась. Больше на Украине про эту «новую линию обороны» не говорят, позабыли.

Измотав противника и посадив его на голодный паёк, наша армия начала заходить в сам город.

Боец с позывным «Шум», установивший российский флаг на стеле «Покровск», говорит мне, что момент захода в город был самым опасным и долгим. Километр бойцы шли целые сутки:

— Заходили три-четыре дня, в дождь и туман, нас вели «птицами». Когда добрались до самого города, было облегчение — в городе много укрытий.

«И тогда мы поняли: всё, город наш!»

Возможно, Красноармейск сопротивлялся бы очень долго, но группировке ВСУ заранее срывали ротации и пополнения. Максим Горбунов, позывной «Трайк», замкомандира роты, бравшей город, рассказывает, что видел в Красноармейске много брошенных позиций и блиндажей:

— У ВСУ не было людей, чтобы полностью занять в них оборону. Но встречались нам и сложные участки — баррикады из деревьев и проволоки-«путанки». Ночами мы передвигались без фонарей, темнота такая, что своих рук не видно, — влететь в такую проволоку очень большая проблема…

Все штурмовики, с кем я общался, рассказывали мне про эту коварную проволоку. Она зарастает буйными степными травами, и тогда её не видно даже с воздуха! Официально она так и называется — «малозаметное проволочное препятствие». Моих собеседников перед штурмом специально обучали на полигоне выпутываться из этой «путанки»!

Задача у штурмовиков была простая и в то же время практически невыполнимая — скрытно пройти между узлами обороны противника и затаиться у него в тылу. Геннадий Дорошев, позывной «Лом», командир 7-й мотострелковой роты 30-й бригады, резюмирует: «Мы обманули противника!» Как? Лом объясняет:

— Вели нас дронами. Командиры подсказывали: «Вправо, влево, ложись, бегом!» Шли «козьими тропами». Пересекли парк и закрепились в пустых домах. Сидели очень тихо. Получалось, что мы даже не в тыл противнику зашли, а в центр его обороны, в гущу! И затаились.

— Что ждали?

— Ждали, когда накопимся и нас станет больше, а потом пришёл приказ начинать работать. Сначала мы заминировали дороги подвоза. В первые дни уничтожили шесть единиц техники, группу противника уничтожили. Они вообще не понимали, что происходит у них в тылу! И дальше мы продолжили минировать пути снабжения, руками и с коптеров, ставили засады-«секреты».

— В какой момент стало понятно, что Красноармейск наш?

— День не помню, но мы увидели, как восточнее от нас противник начал убегать с позиций. Пробовали изображать из себя мирных, переодевались. Этих беглецов их командиры пытались возвращать обратно в город, но мы их уже не впускали. В какой-то момент полностью перестала передвигаться техника противника. Потом наши операторы БПЛА заняли позиции уже в самом Красноармейске, вот тогда мы и поняли: всё, город наш!

На одного человека — 5-6 дронов

Дальше обрушение обороны Красноармейска стало подобно снежной лавине. Наших штурмовиков уже перестали снабжать по воздуху за ненадобностью, к ним пришли машины и мотоциклы — привезли патроны, воду, генераторы, пополнение. Парни чуть передохнули и занялись местными жителями. Трайк говорит мне, что их осталось в городе много:

— Они кочевали по городу, переходили из дома в дом. Просто уходили от огня. Мы им помогали всегда. И водички принесём, и лекарствами поделимся. С водой плохо в городе, колодцы есть, но их засыпал противник. Молодые тоже нам встречались, но большинство — бабушки и дедушки. Едут куда-то на велосипедах, а рядом идёт бой!

Наша группировка в Красноармейске всё расширялась, противник оттягивался всё дальше. И стала возможна эвакуация гражданских, их выводили в безопасное место наши штурмовики. Лом как-то темнеет лицом и скупо рассказывает:

— Мы сопровождали выход мирных жителей к нам в тыл, а противник их уничтожал FPV-дронами. Причём это не было случайностью, ошибкой оператора — на одного человека по 5-6 дронов запускали!

Это была агония раненого зверя, но в целом судьба города была уже понятна.

Расспрашиваю парней о деталях, которые меня интересовали. Например, украинская пропаганда очень любила рассказывать, как ВСУ переходят с советского, «москальского» стрелкового оружия на западное. Но, по словам штурмовиков, бандеровцы как бегали с калашами, так и бегают. Встречали даже совсем старые образцы — АК-47.

Спрашиваю о поведении противника. Трайк пожимает плечами, мол, по-разному бывало:

— Кто-то просто бежал, но были и те, кто оставался и воевал до последнего. Противник пытался малыми группами заходить обратно на свои позиции, то есть контратаковал. Я так понимаю, командиры гнали их назад, в город. Мы не пускали, ни одну занятую позицию не отдали!

А потом был финал и была победа. Штурмовик Шум забрался с российским флагом на стелу с надписью «Покровск». Говорит:

— Я понял, что всё это уже наше!

Спросил его, есть ли вероятность, что противник сам освободит последние земли Донбасса? Шум ответил коротко:

— Мне всё равно, не захочет уходить, выкинем.

Дмитрий СТЕШИН, военкор «КП»

Теги: Красноармейск, Покровск, штурм