Грамота № 776, о которой мы поговорим в спецпроекте «НВ» и лингвиста, академика Российской академии наук Алексея Гиппиуса «Напиши мне грамоту», была найдена на Троицком раскопе в Великом Новгороде в слоях XII века и рассказывает нам о ситуации, которая в берестяной переписке встречается нечасто — конфискация. В те времена она называлась словом «рубеж». Сегодня оно имеет совсем иное значение — граница чего-то.
Сначала, как обычно, прочитаем оригинал и перевод.
грамота отъ їли ї отъ дъмитра пльсковѫ ко либинѫ :
ко мостокѣ то ти мѧтьль въ поло гривьнѣ · ложьнике въ це‐
тꙑри кѫнѣ юбрѫсе въ трьї кѫнѣ заѧле еси оу тьше
трьї кѫнѣ а въ томь шесть кѫно присъли :
присъли же мою ї малѫю нитокѫ ѣли не присолеши
а рѫти тѧ хоцѫ :«Грамота от Ильи и от Дмитра по Псков к ливу Мостке. Итак: плащ в полгривны, одеяло в четыре куны, платок в три куны; Ты занял у Теши три куны. За это пришли шесть кун. Пришли же и мою малую нитку. Если же не пришлёшь, то учиню тебе рубеж».
Внимательный читатель, конечно, заметил, что никакого слова «рубеж» ни Илья, ни Дмитр не упоминали. Но в письме есть глагол — «рути». Он — родственник слова «рубеж» в его древнем значении и означает «подвергать конфискации имущества». Ситуация, в которой оказались Илья, Дмитр, Теша и Мостка, хорошо понятна и в XXI веке.
— В грамоте содержится угроза рубежа, но вообще глагол «рути» обозначает более сложный акт в других текстах, в которых он также выступает, — пояснил Алексей Гиппиус. — Он означает возмещение понесённого убытка путём конфискации товара у третьего лица за правонарушение. Допустим, одни новгородцы задолжали немцам, и поэтому немцы у себя в Германии могут конфисковать товар у других новгородцев, находящихся там, просто потому что они — новгородцы. В новгородских пергаменных актах эта акция конфискации обозначается словом «рубеж», производным от глагола «рути».
Слова действительно похожи. Но не очень. Где, например, «б»?
Глагол «рути» на самом деле в праславянском языке имел вид «рубти», но сочетание «бт» со временем превратилось в «т». Кстати, в форме прошедшего времени этого глагола буква «б» сохранилась — «рубоша», уточнил Алексей Гиппиус.
Но уникальность 776-й грамоты, конечно, не только в этом. Одна из её главных и очень редких особенностей — указание адреса «во Псков», который в то время назывался Плесков. Почему письмо нашли в Новгороде? Вряд ли его не отослали, — неотправленные грамоты обычно были недописаны. Скорее всего, послание привёз обратно тот самый Мостка. Письмо могло играть роль списка заказов, то есть служить свидетельством того, что он привёз всё, что требовалось, говорится в издании «Древнерусские берестяные грамоты».
Лива Мостку в оригинале авторы письма зовут либином, это слово так же относится к древнерусскому обозначению ливов – «либь», как «литвинъ» к «литва», «лопинъ» к «лопь», «чудинъ» к «чудь». Об этом соотношении напоминает название улицы на карте Великого Новгорода — Чудинцева. Оно восходит именно к прозвищу Чудин, от «чуди», а не какому-то человеку по фамилии Чудинцев.
Ливы и сегодня существуют и живут на территории современной Латвии. Они дали имя одному из исторических регионов Прибалтики — Ливонии.
Имя у лива тоже приметное — Мостка. Оно происходит от прибалтийско-финского слова musta, что значит «чёрный». В древнерусском языке оно было воспринято как мъста, отсюда название хорошо известной в Новгородской области реки Мста, означающее «тёмная вода», «река с тёмной водой». Так что у этих слов один и тот же корень.
Познакомиться со всем собранием берестяных находок можно на сайте «Древнерусские берестяные грамоты».
Есть в грамоте и ещё одно слово, пришедшее в наш язык из другой страны, — «мятель», то есть плащ или верхняя одежда. Мятель имеет германское происхождение и находится в родственных отношениях с современным немецким словом mantel, то есть «пальто». А вот «ложник», который оценили в четыре куны, не что иное, как обычное одеяло, покров на кровать или ложе.
Под ниткой, которую требуют с Мостки, имеется ввиду, конечно, не простая нитка, — зачем её везти? — а нитка жемчуга или какие-то бусы.
— Интересно, как устроен текст, — рассказывает Алексей Гиппиус. — Адресат — либин Мостка. Авторов два — Илья и Дмитр, и у послания две части от их лица. Но первая — вторая, третья и четвёртая строки — сформулирована безлично. А предложение «пришли же и мою малую нитку», явно, принадлежит не обоим авторам, а кому-то одному. Кому? Не ясно. Может, Дмитру, учитывая, что его имя идёт вторым?
776-я грамота получилась очень интригующей. Учинили ли Мостке рубеж, или он сумел выкрутиться? Поразительно то, как тексты, написанные много веков назад, заставляют нас сегодня переживать о таких давних событиях и людях, которых мы не знали и не могли знать. Впрочем, кажется, в предыдущих материалах проекта мы это уже говорили.
Читайте берестяные грамоты вместе с «НВ» и Алексеем Гиппиусом!
Теги: Великий Новгород, берестяные грамоты, история, Алексей Гиппиус, Напишимнеграмоту
