Герой, чьим именем назван памятник в Болгарии, о котором поётся в песне «Алёша», защищал Поддорский район от немецко-фашистских захватчиков. Об этом пишет районная газета «Заря», подготовившая свою публикацию по итогам общения с сотрудниками Поддорского краеведческого музея.
* * *
Когда в марте 1943 года на территорию Поддорского района прибыла 250-я стрелковая дивизия, в составе лыжного батальона сибиряков воевал и знаменитый Алексей Скурлатов – фронтовой разведчик, связист.
Алексей Скурлатов родился 30 марта 1922 года в селе Налобиха Алтайской губернии. В сентябре 1941 года ушёл на фронт добровольцем. Сначала воевал в составе сибирского лыжного батальона, в котором принял свой первый бой у деревни Крюково 5 декабря того же года. После ранений участвовал в битве на Курской дуге, в боях на Украине, в сентябре 1944 года – в Болгарской операции, прокладывал связь от Пловдива до Софии и Чёрного моря. В то же время познакомился с болгарским связистом и участником Болгарского сопротивления Методи Витановым. Алексей Скурлатов – кавалер двух орденов Красной Звезды и многих других наград. Скончался 3 ноября 2013 года в родном селе Налобиха.
Алексей Скурлатов, навеки запечатлённый в образе советского воина-победителя Алёши, памятник которому установлен в болгарском Пловдиве, ушёл на фронт добровольцем в сентябре 1941 года. Боевое крещение принял под Москвой у деревни Крюково.
За четыре года войны Алексея Скурлатова трижды считали погибшим на фронте, в родительский дом дважды приходила похоронка. Так, во время боя у деревни Верёвкино Поддорского района Алексей Скурлатов был сильно ранен. В штабах подсчитывали потери, отсылали в родные места погибших извещения со штампом 250-й стрелковой дивизии.
Ушло извещение и в Алтайский край: «Ваш сын, красноармеец Скурлатов Алексей Иванович, в бою за социалистическую Родину проявил геройство и мужество. Был убит 7 марта 1943 года и похоронен в деревне Веревкино Поддорского района».
На самом деле было не так. Медсёстры обходили поле боя, осматривали лежащих на косогоре и в траншеях бойцов, надеясь найти живых. Одна из них увидела торчащие из земли ноги солдата. Девушка разрыла землю, увидела, что боец жив. В первые минуты боя снаряд упал позади Скурлатова прямо на бровку траншеи. Его и всех, кто находился рядом, завалило землей. Сколько они лежали так, никто не знает, только за это время враг был смят и уничтожен.
У Скурлатова была глубокая контузия: из носа, рта и ушей сочилась кровь, кровью были залиты и глаза. Его осторожно спустили с кучи земли и уложили в сани, а затем по реке Редье на лошади повезли к станции. Очнулся Алексей уже в госпитале в Осташкове. Он ничего не слышал и ничего не говорил, руки и всё тело дрожали, как в лихорадке. Речь пришла не сразу.
Спустя только три месяца Скурлатов вернулся под Старую Руссу. Его родная 250-я стрелковая дивизия была далеко от этих мест, и он прибыл в 188-ю. Из-за тяжелейшего ранения Алексея Ивановича из артиллерийской разведки перевели в связисты. Воевал на Курской дуге, в составе 3-го Украинского фронта, участвовал в освобождении Украины, Белоруссии, Молдавии, Румынии.
В сентябре 1944 года в уже освобождённой Болгарии советские воины-связисты помогали восстанавливать воздушную телефонную связь между Пловдивом и Софией. Среди них был и 22-летний сибиряк Алёша Скурлатов – рослый, плечистый, с русым чубом, чистыми синими глазами, отчаянный весельчак. Особенно запомнилось всем, как в мае сорок пятого, когда праздновали Победу Победу, Скурлатов посадил себе на плечи двух болгар и отплясывал с ними. Он был настолько колоритен, что кто-то не удержался и сделал с него несколько рисунков карандашом.
В Пловдиве Алексей очень подружился с Методи Витановым, начальником подразделения связи, а до того бойцом болгарского Сопротивления. Когда после войны в Пловдиве на холме Бунарджик стали возводить памятник Советской Армии, Витанов рассказал о своем русском друге знакомому скульптору, показал карандашные наброски. Могучий и статный, Скурлатов идеально соответствовал образу советского солдата-освободителя, и болгарский скульптор увековечил в бетоне и железе могучую фигуру Алексея Ивановича.
Методи самолично вывел на памятнике имя русского друга – Алёша. Так и стали с тех пор в Болгарии называть каменного русского солдата.
Алексей Иванович демобилизовался в 1947 году и вернулся на Алтай. Работал комбайнёром, слесарем в МТС, а затем – на мотороремонтном заводе.
Слушая по радио ставшую популярной и в Болгарии, и в России песню «Стоит над горою Алёша...», он и не догадывался, что это поют о нём.
История о том, как в 1970 годы Методи Витанов решил найти русского друга, прогремела на весь Советский Союз. В марте 1974 года Витанов в журнале «Огонёк» рассказал историю памятника Советской Армии в Пловдиве, о том, как трепетно к нему относится местное население, объяснил, почему памятнику дано имя Алеша, и просил откликнуться советского солдата, с которым его свела война.
Даже на ремонтном заводе, где слесарил Скурлатов, заметку прочитали. Алексей Иванович себя узнал, но товарищи по бригаде не поверили: «Так не бывает, ну какой из тебя памятник?!» Скурлатов замкнулся, о Пловдиве и о памятнике не говорил больше никогда и ни с кем.
Но от судьбы не уйдёшь. В 1980 году уральский учитель и журналист Леонид Голубев разыскал Скурлатова, списался с героем, попросил фотографию и переслал её в Болгарию. В ответ Витанов написал: «Я нашёл тебя, Алёша!». В 1982 году Алексей Иванович поехал в гости к болгарам.
В марте 1986 года Алексей Скурлатов посетил Поддорский район, побывал на местах боёв у деревни Верёвкино, Вязки и Самбатово.
.png)
