{thumbimage 150px 1}Чем может привлечь автобиографическая проза?
Новгородка Римма ВИХОРЕВА признаётся, что ее недавно напечатанная и довольно благосклонно принятая профессиональными новгородскими литераторами повесть «Опрокинутая чаша» — дебют. И это при том, что дневники, по которым она ее писала, велись всю жизнь:
— Так получилось, что материал для книги я начала набирать ещё в молодости, — рассказывает Римма Никифоровна. — Ящики моего рабочего стола давно набиты исписанными тетрадями. Наблюдательность, интерес к обычным, на первый взгляд, мелочам у меня с детства. С этим я и прошла всю жизнь.
— Так получилось, что материал для книги я начала набирать ещё в молодости, — рассказывает Римма Никифоровна. — Ящики моего рабочего стола давно набиты исписанными тетрадями. Наблюдательность, интерес к обычным, на первый взгляд, мелочам у меня с детства. С этим я и прошла всю жизнь.
В молодые годы, когда я жила в Сибири, в страшнейших условиях, в гости ко мне пришёл знакомый томский писатель посмотреть на то, как я устроилась, и увидел бедность: стулья, на которых невозможно сидеть, холод и исписанные листочки на столе. Тогда он и пообещал мне: «Ты напишешь хорошую книгу».
Повесть «Опрокинутая чаша» — это автобиография самого обыкновенного человека — молодой женщины, мечтающей о достатке в доме, крепкой семье, любви, и ещё книга рассказывает о том, как сложно достичь этих, казалось бы, простых вещей.
— Моя главная героиня — Зорина Усольцева — почти я, — говорит Римма Никифоровна. — И нынешние коллеги, прочитав книгу, нет-нет да и назовут меня Зориной. Я улыбаюсь. Правда, обидно, что сейчас о советских женщинах не услышишь ничего, кроме «совки», а ведь мы тоже были красивыми, умными, весёлыми и всегда умели дружить.
Писательница вспоминает, что труднее всего ей, непрофессиональному литератору, было уложить свою большую жизнь в страницы книги:
— Очень тяжело обходиться с большим количеством героев, решать то, как вплести их в сюжет. Милы все, а нужно вести основную линию, где-то перекраивать жизненные ситуации, где-то домысливать от себя. Но в любом случае ничего сочинённого, фантастического в «Чаше» нет. Прежде всего я хотела познакомить современного читателя с мелочами, близкими, но часто забытыми старшим поколением и совершенно незнакомыми молодёжи. Кто сейчас вспомнит о тех замечательных цветастых крепдешинах, из которых шились нарядные летние платья, о модных причёсках, о том, сколько одежды приходилось надевать на себя, чтобы не замёрзнуть, шагая шесть километров по дороге на работу? Всё это и есть местный колорит, колорит времени, ушедший из жизни и, к сожалению, уходящий из нашей памяти. Когда мои знакомые читают книгу, то часто восклицают: «Ты с меня написала, да?», и я рада, что, узнавая себя, они вновь могут вспомнить прошлое, поделиться им со следующими поколениями.
У Риммы Никифоровны много творческих планов: на финишную прямую выходит подготовка книги «Огненная птица над саркофагом» — дневника смертельно больного человека, материал для которого выстрадан и пропущен через себя в Новгородском онкологическом диспансере.
— А ещё мне бы хотелось продолжить любимую мною «Опрокинутую чашу», — говорит собеседница. — За её пределами осталось множество любопытных событий, выпавших на долю моей героине Зорине Усольцевой.
Повесть «Опрокинутая чаша» — это автобиография самого обыкновенного человека — молодой женщины, мечтающей о достатке в доме, крепкой семье, любви, и ещё книга рассказывает о том, как сложно достичь этих, казалось бы, простых вещей.
— Моя главная героиня — Зорина Усольцева — почти я, — говорит Римма Никифоровна. — И нынешние коллеги, прочитав книгу, нет-нет да и назовут меня Зориной. Я улыбаюсь. Правда, обидно, что сейчас о советских женщинах не услышишь ничего, кроме «совки», а ведь мы тоже были красивыми, умными, весёлыми и всегда умели дружить.
Писательница вспоминает, что труднее всего ей, непрофессиональному литератору, было уложить свою большую жизнь в страницы книги:
— Очень тяжело обходиться с большим количеством героев, решать то, как вплести их в сюжет. Милы все, а нужно вести основную линию, где-то перекраивать жизненные ситуации, где-то домысливать от себя. Но в любом случае ничего сочинённого, фантастического в «Чаше» нет. Прежде всего я хотела познакомить современного читателя с мелочами, близкими, но часто забытыми старшим поколением и совершенно незнакомыми молодёжи. Кто сейчас вспомнит о тех замечательных цветастых крепдешинах, из которых шились нарядные летние платья, о модных причёсках, о том, сколько одежды приходилось надевать на себя, чтобы не замёрзнуть, шагая шесть километров по дороге на работу? Всё это и есть местный колорит, колорит времени, ушедший из жизни и, к сожалению, уходящий из нашей памяти. Когда мои знакомые читают книгу, то часто восклицают: «Ты с меня написала, да?», и я рада, что, узнавая себя, они вновь могут вспомнить прошлое, поделиться им со следующими поколениями.
У Риммы Никифоровны много творческих планов: на финишную прямую выходит подготовка книги «Огненная птица над саркофагом» — дневника смертельно больного человека, материал для которого выстрадан и пропущен через себя в Новгородском онкологическом диспансере.
— А ещё мне бы хотелось продолжить любимую мною «Опрокинутую чашу», — говорит собеседница. — За её пределами осталось множество любопытных событий, выпавших на долю моей героине Зорине Усольцевой.
Мария КЛАПАТНЮК
Владимир МАЛЫГИН (фото)
Мария КЛАПАТНЮК
Владимир МАЛЫГИН (фото)
