Среди филологов ходит байка о том, как однажды в компании Анны Ахматовой кто-то нецензурно выругался. Когда нарушителя порядка одёрнули, поэтесса удивлённо возразила: «Мы же филологи! Должны знать родной язык».
Казнить нельзя помиловать
В книжном клубе «Буквоед» прошла игра-дебаты, организованная членами Новгородского дебатного клуба, студентами НовГУ и ФИНЭКа. Тему для спора выбрали острую: «Ненормативная лексика в литературе: допустима или должна быть запрещена?».
Убедительные доводы в пользу своих позиций приводили обе стороны. Только если команда «Запретить» традиционно ставила на нравственность и дурной пример подрастающему поколению, то коллективу «Допустить» приходилось аргументировать нестандартно. Например, вспомнили о берестяных грамотах, на которых учёные прочитали крепкие слова. Или — о болеутоляющим свойстве мата: по данным неких исследований, употребление крепкого слова может несколько ослабить физическую боль.
Градус напряжённости был снижен в конце дебатов. На самом деле, в жизни спорщики не обязательно придерживаются тех точек зрения, что пришлось отстаивать в «Буквоеде». И на клубной сцене они всего лишь отрабатывали приёмы грамотного спора.
— Философия нашего клуба состоит в том, что любая точка зрения может быть критически осмыслена и доказана, — прокомментировал итоги игры Юрий ГАЕВСКИЙ, координатор дебатного клуба в ИМО НовГУ. Таким образом, точка зрения студентов оказалась расплывчатой. А поставленный ими вопрос остался на том же месте, где его поставили. Но что же, однако, думают по этому поводу профессионалы?
Нельзя помиловать
— В литературе мат однозначно существовать не должен! — категорично заявляет председатель Новгородского отделения Союза писателей России Анатолий МОЛОКАНОВ. — Почему? Да потому что это не литературный язык.
По мнению Молоканова, в том, что значительная часть современной литературы использует на своих страницах матерную лексику, следует винить только государство:
— Издательства в сложившейся ситуации упрекать нельзя. Их цель — доход, и им безразлично, кого печатать: стоящего писателя или очередного графомана. Лично мне близок коммунистический период, когда в любых произведениях виднелась идеология, направленная на воспитание культуры труда. Ведь, как правило, книгу читает не одно поколение.
Метод борьбы с «нецензурной» литературой Анатолий Молоканов предлагает радикальный. Надо изымать тиражи подобных книг, не допуская их в продажу.
Что ж, метод суров. Но, возможно, погорев на этом разок-другой, издатели сами станут разборчивее.
— Внимание проблеме матерной брани у нас совершенно не уделяется, — жалуется председатель отделения СП. — С алкоголем и курением бороться худо-бедно пытаются, но можете ли вы вспомнить хоть один пример взыскания административного штрафа за ругань в общественном месте? Фактически мы пришли к тому, что умению НЕ ругаться пора учить в школе, создавая особый предмет и вставляя его в расписание уроков...
Казнить нельзя
Татьяна ИГОШЕВА, профессор кафедры русской и зарубежной литературы НовГУ, считает, что запрет на ненормативную лексику в литературе существовать не может и не должен:
— В советское время такой запрет был, но это ничего не дало: брань ушла в подполье и стала своеобразным пунктиком для культуры андеграунда. Вспомните Юза Алешковского или Венедикта Ерофеева, выгодно отличавшихся от пуританской советской книжной культуры. Выход этой культуры из подполья произошёл в перестройку, вместе с ней на свет гордо вышла и нецензурная лексика. Мы не можем это остановить, не можем и запретить, это естественный процесс, важнее, как к нему относиться.
По словам профессора Игошевой, в культуре существует такое заметное явление, как массовая литература, которая стремится к удовлетворению самых низменных потребностей массового потребителя. Конечно, и в большой литературе, достойной чтения, есть матерная лексика, только тут функция у неё принципиально иная.
— Писателю важно достоверно показать ту среду, которую он изображает. В ряде случаев без соответствующей лексики просто не обойтись, — рассказывает Татьяна Игошева. — Ненормативная лексика в творческих кругах употребляется совершенно иначе, чем среди рабочих и служащих. Чаще всего это делается для эпатажа, соблюдения игрового момента. И в произведениях Алешковского, Ерофеева, Пелевина мат — мощное стилистическое средство.
Тем не менее по-настоящему большой популярностью сегодня пользуется другая литература. Её страницы пестрят бранью, стилистический смысл которой уловить крайне сложно.
— Например, Сергей Минаев работает в сфере массового искусства, идя на поводу у потребителя, потакая его среднему вкусу, — считает Игошева. — Но не стоит бояться, что низовая часть многоэтажного культурного здания окажется наверху и затмит собой достойные произведения. В литературе всегда были и будут пуританские и вольные периоды. Читая Вольтера, некоторые современники воспринимали его как «клубничку», а у нас, к примеру, был Барков, которым, кстати, зачитывался Пушкин. Так что цензурные запреты не позволят нам справиться со сложившейся ситуацией...
В книжном клубе «Буквоед» прошла игра-дебаты, организованная членами Новгородского дебатного клуба, студентами НовГУ и ФИНЭКа. Тему для спора выбрали острую: «Ненормативная лексика в литературе: допустима или должна быть запрещена?».
Убедительные доводы в пользу своих позиций приводили обе стороны. Только если команда «Запретить» традиционно ставила на нравственность и дурной пример подрастающему поколению, то коллективу «Допустить» приходилось аргументировать нестандартно. Например, вспомнили о берестяных грамотах, на которых учёные прочитали крепкие слова. Или — о болеутоляющим свойстве мата: по данным неких исследований, употребление крепкого слова может несколько ослабить физическую боль.
Градус напряжённости был снижен в конце дебатов. На самом деле, в жизни спорщики не обязательно придерживаются тех точек зрения, что пришлось отстаивать в «Буквоеде». И на клубной сцене они всего лишь отрабатывали приёмы грамотного спора.
— Философия нашего клуба состоит в том, что любая точка зрения может быть критически осмыслена и доказана, — прокомментировал итоги игры Юрий ГАЕВСКИЙ, координатор дебатного клуба в ИМО НовГУ. Таким образом, точка зрения студентов оказалась расплывчатой. А поставленный ими вопрос остался на том же месте, где его поставили. Но что же, однако, думают по этому поводу профессионалы?
Нельзя помиловать
— В литературе мат однозначно существовать не должен! — категорично заявляет председатель Новгородского отделения Союза писателей России Анатолий МОЛОКАНОВ. — Почему? Да потому что это не литературный язык.
По мнению Молоканова, в том, что значительная часть современной литературы использует на своих страницах матерную лексику, следует винить только государство:
— Издательства в сложившейся ситуации упрекать нельзя. Их цель — доход, и им безразлично, кого печатать: стоящего писателя или очередного графомана. Лично мне близок коммунистический период, когда в любых произведениях виднелась идеология, направленная на воспитание культуры труда. Ведь, как правило, книгу читает не одно поколение.
Метод борьбы с «нецензурной» литературой Анатолий Молоканов предлагает радикальный. Надо изымать тиражи подобных книг, не допуская их в продажу.
Что ж, метод суров. Но, возможно, погорев на этом разок-другой, издатели сами станут разборчивее.
— Внимание проблеме матерной брани у нас совершенно не уделяется, — жалуется председатель отделения СП. — С алкоголем и курением бороться худо-бедно пытаются, но можете ли вы вспомнить хоть один пример взыскания административного штрафа за ругань в общественном месте? Фактически мы пришли к тому, что умению НЕ ругаться пора учить в школе, создавая особый предмет и вставляя его в расписание уроков...
Казнить нельзя
Татьяна ИГОШЕВА, профессор кафедры русской и зарубежной литературы НовГУ, считает, что запрет на ненормативную лексику в литературе существовать не может и не должен:
— В советское время такой запрет был, но это ничего не дало: брань ушла в подполье и стала своеобразным пунктиком для культуры андеграунда. Вспомните Юза Алешковского или Венедикта Ерофеева, выгодно отличавшихся от пуританской советской книжной культуры. Выход этой культуры из подполья произошёл в перестройку, вместе с ней на свет гордо вышла и нецензурная лексика. Мы не можем это остановить, не можем и запретить, это естественный процесс, важнее, как к нему относиться.
По словам профессора Игошевой, в культуре существует такое заметное явление, как массовая литература, которая стремится к удовлетворению самых низменных потребностей массового потребителя. Конечно, и в большой литературе, достойной чтения, есть матерная лексика, только тут функция у неё принципиально иная.
— Писателю важно достоверно показать ту среду, которую он изображает. В ряде случаев без соответствующей лексики просто не обойтись, — рассказывает Татьяна Игошева. — Ненормативная лексика в творческих кругах употребляется совершенно иначе, чем среди рабочих и служащих. Чаще всего это делается для эпатажа, соблюдения игрового момента. И в произведениях Алешковского, Ерофеева, Пелевина мат — мощное стилистическое средство.
Тем не менее по-настоящему большой популярностью сегодня пользуется другая литература. Её страницы пестрят бранью, стилистический смысл которой уловить крайне сложно.
— Например, Сергей Минаев работает в сфере массового искусства, идя на поводу у потребителя, потакая его среднему вкусу, — считает Игошева. — Но не стоит бояться, что низовая часть многоэтажного культурного здания окажется наверху и затмит собой достойные произведения. В литературе всегда были и будут пуританские и вольные периоды. Читая Вольтера, некоторые современники воспринимали его как «клубничку», а у нас, к примеру, был Барков, которым, кстати, зачитывался Пушкин. Так что цензурные запреты не позволят нам справиться со сложившейся ситуацией...
* * *
Что же в сухом остатке? Да то, чего и следовало ждать. Однозначного ответа на вопрос о звучании матерной лексики со страниц литературы нет, и каждый конкретный случай необходимо рассматривать отдельно. И полемизировать на эту тему (как, впрочем, и любые другие) желательно осторожно и культурно, выбирая выражения — как делают участники Новгородского дебатного клуба... Мария КЛАПАТНЮК
