Если быть до конца точной, то следует признать, что вообще-то театральная студия Михаила НИКАНДРОВА была создана в 1994 году, когда на базе школы № 31 начали собираться люди, не равнодушные к театру. А вот «Стратилатом» приверженцы православного искусства называются около года.
Являясь простым прихожанином церкви Фёдора Стратилата, руководитель студии вскоре познакомился с настоятелем — отцом Сергием Золотарёвым, который заинтересовался творческой деятельностью Михаила Юрьевича. Всё это случайным образом совпало с грустной страницей в истории студии — не было подходящего места для занятий. Оно нашлось в стенах воскресной школы.
Обращение к Солженицыну
За время существования студии многое успело произойти. Менялись не только места сборов, но и репертуар коллектива, приходили и уходили люди, но самое главное всё же оставалось неизменным: костяк труппы — люди проверенные, преданные своему творческому делу, — и особое мировоззрение, как раз и позволяющее говорить не просто о театре, а о театре православном.
— Раньше репертуар подбирал только я, но это были времена, когда в студии занимались дети, — рассказывает Михаил Юрьевич, бессменный руководитель «Стратилата». — Начинали, конечно, с драматургии, а когда ребята подросли, взялись за более сложные формы. Сделали постановку по рассказам Василия Шукшина, а потом появилась идея поставить литературно-музыкальную композицию по маленьким рассказам Александра Солженицына — крохоткам, как он их назвал. На первый взгляд может показаться, что это очень просто, что почти каждый творческий вечер в любой школе может похвастаться чем-то подобным. Но настоящая литературно-музыкальная композиция имеет свои законы, их нужно соблюдать. Можно выбирать мелкие идеи из глобального, а мы из мелочей создали что-то целостное.
Идея поставить на сцене Солженицына родилась ещё до смерти писателя. После его ухода думали поменять что-то в композиции, подчеркнуть событие, но в результате оставили всё, как и было задумано. Солженицынские крохотки — это и правда маленькие, как будто концентрированные мысли, которые хочется не просто говорить, а цитировать, так что не воспользоваться такой возможностью в студии не смогли.
— Мы очень любим приезжать в Свято-Юрьев монастырь, — продолжает руководитель студии. — Один из показов композиции состоялся в дни международной конференции, посвященной памяти отца Александра Шмемана, представителя Русской православной церкви в Америке. Наш спектакль оценили и пригласили в Санкт-Петербург, в Свято-Петровское православное братство. А вот там уже защищать постановку было очень сложно. Дерзнув сделать целую композицию из отдельных рассказов, мы потом серьёзно отвечали за свой «поступок» перед людьми, всю жизнь посвятившими изучению Солженицына. Опыт был необычным, интересным и полезным.
Вера и театр
Кстати, отвечать студийцам приходится и за звание «православной» театральной студии, что само по себе звучит достаточно необычно.
— Назвать себя полноценным православным театром — это цель, к которой мы двигаемся, потому что в Новгороде ничего подобного нет. И не будет ещё долго, — считает Михаил Никандров. — Занимаясь студией, я начал искать что-то подобное в других городах, и нашёл немало. Это коллективы с разной степенью «православности» и соответствующим репертуаром. Православный театр — не обязательно всё елейно и про боженьку: это только отталкивает зрителя. Есть, конечно, коллективы, выносящие крест и другие церковные атрибуты на сцену. Не берусь судить, насколько это правильно, но я сторонник того, что церковь должна быть церковью, а на сценических подмостках крест и молитвы не уместны. В нашем репертуаре Вампилов, Шварц, Чехов, в их произведениях звучат вечные христианские ценности, но не в лоб.
— После наших выступлений зрители спрашивали: «Что вы делаете помимо игры в театре — церковь отстраиваете, помогаете бедным?» — рассуждает на ту же тему Алексей АСТАПЕНКО, один из актёров труппы «Стратилат». — Но это уже не наша задача. Своим творчеством мы бы хотели посеять зёрна в душах людей, как бы обычно это ни звучало, а взойдут они или нет, зависит уже от человека.
Коллектив «Стратилата» — срез молодёжи, на котором можно увидеть разных людей: есть глубоко верующие и воцерковлённые, есть «не прихожане, а захожане» — те, кто бывает в церкви время от времени, при этом считая себя православным человеком; некоторые ограничиваются тем, что носят на груди крестик. Но, по мнению руководителя, не это главное: важнее то, что весь коллектив объединяет одно интересное дело.
— Сейчас мы выбрали вполне определённое направление для творчества — камерные спектакли, — отмечает Михаил Юрьевич. — Тем более что у нас всё камерное: небольшое помещение воскресной школы при церкви Фёдора Стратилата, где мы репетируем, и круг зрителей, который тоже не велик. Кстати, пока при подборе репертуара у нас не возникает разночтений с отцом Сергием, настоятелем храма, так что «православие» рамками нам не служит — скорее, добавляет глубины. Правда, вот внешний мир смотрит на нас настороженно, потому что к церкви сейчас отношение очень разное.
Цель в пробуждении
О степени ортодоксальности участников собраний вроде православной театральной студии можно говорить много и разно, рассуждая то об излишней закрытости, то об отсутствии связи с религией.
— Вера — личное дело каждого, — считает Алексей Астапенко, кстати, занимающийся в студии с момента её возникновения. — Я ощущаю себя православным, в церковь тоже хожу, может быть, не очень часто, но всё-таки... Но гораздо важнее, чем походы в церковь, то, что я чувствую себя православным по своим делам. Всё остальное — таинство, которое мне пока не известно, но, может быть, откроется в будущем. В занятиях нашей студии нет этакого православного акцента, а если он будет, то от театра не останется ничего. Прямое совмещение таких разных вещей невозможно. Так что отношения с церковью каждый из нас регулирует по-своему.
По мнению Алексея, то главное, что удерживает его в театре, это самореализация. Не каждый день выходишь на сцену, чувствуешь себя хозяином положения, привлекающим всеобщее внимание. За годы существования студия давала успешные спектакли на многих сценах города. Хотя на любом солнечном небосклоне бывают свои тучи.
— Одна из наших постановок «История с метранпажем» по пьесе Вампилова заставила весь коллектив уйти в длительную депрессию, — рассказывает Алексей. — Эту одноактовку мы репетировали около года. Всё время что-то не клеилось: подводили актёры, что-то срывалось, в конце концов постановка так всех утомила, что и браться за неё не хотели. Но в результате всё-таки сделали, а потом активно показывали. У меня там была второстепенная роль, но именно благодаря ей я начал переоценивать профессию актёра. Мне удалось поменять что-то внутри роли, сделать её более интересной для себя. К счастью, наш режиссёр при всей своей авторитарности человек достаточно мягкий — он задаёт лишь вектор движения, а дальше каждый действует сам. Вообще рамки для нас — понятие, почти не существующее. К примеру, мы не очень привязываемся к тексту, импровизируя по ходу даже на выступлениях.
Исключение, пожалуй, Александр Солженицын, потому что его текст — это, и правда, вещь, причём очень актуальная. Тексты крохоток актеры даже переучивали. Но уже после нескольких спектаклей режиссёр заметил, что общий смысл как-то ускользает. Когда разобрались что к чему, оказалось, что упускают местоимения, предлоги, делают ещё какие-то мелочи, а они очень сильно меняют картину в целом.
— Сейчас мы очень далеки от нашей «русскости», — говорит Астапенко, — а вот крохотки могут помочь вернуться, потому что пробуждают много тем, над которыми надо задуматься. Вот и цель нашей работы: если человек пробудился, значит, всё в порядке.
Работа на досуге
Не единожды называя своё увлечение «работой», Алексей не просто оговаривается. Он действительно видит в своём актёрствовании серьёзную работу, а тот факт, что материальных благ она не приносит, сейчас не самый главный. Тем более что препятствий стать профессиональным актёром в общем-то нет, а вот мысль воплотить идею в жизнь есть.
— Другие участники студии считают, что это не работа, а служение обществу. В любом случае у всех нас отношение к студии довольно серьёзное. Мы занимаемся вместе уже очень долго, поэтому в студии существует сложное сплетение профессиональной деятельности и дружбы. Я, например, прошу, чтобы на время репетиций дружбу мы оставляли за дверью, чтобы лишний раз не отвлекаться, а потом забирали обратно. И пока у нас вполне получается действовать таким образом.
О перспективах развития и дальнейших планах «стратилатовцы» рассказывают с удовольствием, но и с иронией.
— Планов на целую дивизию, а я пока командир взвода, — посмеивается Михаил Юрьевич. — Новгородская публика уже наелась комедией, поэтому мы берём серьёзные вещи, если и смешные местами, то точно не простые, чтобы показать, что в основе жизни, хочешь того или нет, лежат христианские ценности.
В то же время «стратилатовцы» признают, что пока ни средств, ни возможностей для крупных действий они не имеют: ограничения для выхода на большую публику поджидают практически повсюду. Но ведь еще Всеволод Мейерхольд говорил о том, что можно построить грандиозное помещение, поставить дорогие кресла и богатые декорации, но театра не будет, а можно расстелить ковёр и натянуть кулису на площади и сразу же почувствовать театр. Что ж, не такой уж плохой принцип
Мария КЛАПАТНЮК
Николай БАРАНОВСКИЙ (фото)
