{mosimage}Новгородцы познакомились с музыкой XVIII века в подлиннике
Недавно новгородцы смогли вернуться на несколько веков назад: Великий Новгород посетил ансамбль старинной музыки «Новая Голландия» из Санкт-Петербурга. Репертуар ансамбля из цикла «Музыка эпохи королей» уникален и богат: участники музыкального коллектива стали заниматься историческим исполнительством одними из первых в России.
Создавалась «Новая Голландия» еще в Ленинграде в 1989 году флейтистом и художественным руководителем коллектива с самого его основания Павлом Андреевым. В репертуаре ансамбля музыка ренессанса, барокко и классицизма Италии, Испании, Франции, Англии, Германии и России. Именно это играли в Версале при Людовике XIV, при дворах немецких князей, в Сан-Суси у прусского Фридриха Великого, во дворце у российской императрицы Анны Иоанновны, на итальянских площадях и в английских гостиных. Корреспондент «НВ» познакомился с творчеством музыкантов и задал вопросы лидерам коллектива Павлу АНДРЕЕВУ и Юлии ЛУРЬЕ.
— Как вам пришла идея исполнять старинную музыку?
П. А.: — Мы совсем не первыми придумали исполнять что-то подобное: музыкальные коллективы и ансамбли старинной музыки в принципе существуют в мире более двух десятков лет. А идея наша была вот в чем. Все знают, кто такой Бах, кто такой Моцарт, кто такой Страдивари. Но даже профессиональные музыканты плохо себе представляют, насколько изменились музыкальные инструменты и вообще — каким было отношение к музыке в ту эпоху, когда творили Бах и Моцарт. Мы же поставили перед собой задачу восстановить подлинное звучание европейской музыки XVII—XVIII веков.
Ю. Л.: — Для создания коллектива у нас были внутренние причины. Я как-то случайно прочла аннотацию к концертам музыкального сезона в Нью-Йорке. Там среди других выступали и ансамбли старинной музыки. Слушателям тогда очень интересно объясняли, что такое старинная музыка, и появилась заинтересованность у нас.
— А какие инструменты позволяют добиться нужного для вас эффекта?
П. А.: — Инструмент — самая важная часть в нашем исполнении. Страдивари, например, посмотрев на современную скрипку, не поверил бы, что он является ее прародителем. Просто в XIX веке все поголовно струнные инструменты были радикальным образом переделаны. Вот что такое скрипка? Это некий деревянный корпус и шея. Так вот, самая печальная операция или, наоборот, самая передовая — в шею скрипки был вставлен кусок, из-за чего она стала длиннее на 2,5 сантиметра. Серьезная операция: ведь струны стали заметно длиннее что на скрипке, что на виолончели, что на любом другом струнном инструменте. Этого оказалось достаточно, чтобы скрипка полностью изменила свой характер звучания. Звук стал более напряженным и ярким. У духовых инструментов еще более серьезные различия. Флейта современная — продукт высоких технологий. Ясно, что это совершенно другой инструмент, чем тот, для которого, например, писал Бах. А вот странная дудка, которую вы можете видеть на наших концертах, — вполне стандартный немецкий инструмент середины XVIII века. На вид это обычная деревянная дудочка, даже больше похожая на детскую. Но это флейта-траверсо, очень похожая на то, на чём играли придворные музыканты конца XVIII века в Германии. Два редчайших оригинала данного инструмента хранятся в коллекции Санкт-Петербургского музея музыки.
Теперь представьте себе, что мы берем современную флейту и играем на ней Баха. Конечно, исполнение на ней тоже очень красивое. Отличный японский инструмент, и звучит здорово. Но что-то глубокое, настоящее, достоверное при таком исполнении теряется.
— Вы несколько раз обращали внимание на особое звучание ваших инструментов. Чем уникален их строй?
П. А.: — Мы привыкли к универсальному строю современного фортепиано, но ничего подобного не было в Европе XVIII века. Во Франции тон был очень низкий, он почти на тон ниже современного. У Баха в Германии строй был на полтона ниже современного. Низкий строй для струнных инструментов очень важен: они начинают звучать по-другому. Если скрипку опустить на полтона или даже на тон, ее звук становится матовым, более объемным, тихим. Не таким пронзительным, но зато очень красивым по тембру. Для духовых еще сильнее: флейта высокого строя — свистящая и звонкая, флейта низкого строя — матовая, звук у нее круглый, грудной, очень приятный. Очень большая разница. Кроме того, в исполнении важна правильная расшифровка нот. Раньше была другая теория музыки и другой способ ее записывать.
— Вы играете, а приходилось ли вам сочинять музыку?
П. А.: — Ну что вы?! Вся музыка уже написана (смеется).
Ю. Л.: — Если серьезно, то старинная музыка всегда требует более творческого подхода: она предполагает импровизацию. Чем старее музыка, тем больше нужно от себя сочинять. Сейчас наблюдается развитие старинно-музыкального движения в мире. Появляются различные аранжировки, например, по составу инструментов.
— А есть различия в звучании у старинной европейской и русской музыки?
Ю. Л.: — В архиве библиотеки императрицы Елизаветы Алексеевны мы нашли музыку учеников Гайдна. Мы получили полное представление, что звучало в ее салонах. В основном это музыка оперная, вокальная и арфовая. Оттуда мы взяли свой репертуар. Но, несомненно, русский двор перенимал музыку из Европы. По-другому не могло и быть.
* * *
Может быть, у русской музыки XVII—XVIII веков и мало отличий от европейского звучания, но исполнение русского ансамбля старинной музыки «Новая Голландия» заинтересовало многих новгородцев: зал лектория в кремле был полон, а те, кому не хватило билетов, просили дать возможность послушать необычные инструменты хотя бы у порога зала
П. А.: — Мы совсем не первыми придумали исполнять что-то подобное: музыкальные коллективы и ансамбли старинной музыки в принципе существуют в мире более двух десятков лет. А идея наша была вот в чем. Все знают, кто такой Бах, кто такой Моцарт, кто такой Страдивари. Но даже профессиональные музыканты плохо себе представляют, насколько изменились музыкальные инструменты и вообще — каким было отношение к музыке в ту эпоху, когда творили Бах и Моцарт. Мы же поставили перед собой задачу восстановить подлинное звучание европейской музыки XVII—XVIII веков.
Ю. Л.: — Для создания коллектива у нас были внутренние причины. Я как-то случайно прочла аннотацию к концертам музыкального сезона в Нью-Йорке. Там среди других выступали и ансамбли старинной музыки. Слушателям тогда очень интересно объясняли, что такое старинная музыка, и появилась заинтересованность у нас.
— А какие инструменты позволяют добиться нужного для вас эффекта?
П. А.: — Инструмент — самая важная часть в нашем исполнении. Страдивари, например, посмотрев на современную скрипку, не поверил бы, что он является ее прародителем. Просто в XIX веке все поголовно струнные инструменты были радикальным образом переделаны. Вот что такое скрипка? Это некий деревянный корпус и шея. Так вот, самая печальная операция или, наоборот, самая передовая — в шею скрипки был вставлен кусок, из-за чего она стала длиннее на 2,5 сантиметра. Серьезная операция: ведь струны стали заметно длиннее что на скрипке, что на виолончели, что на любом другом струнном инструменте. Этого оказалось достаточно, чтобы скрипка полностью изменила свой характер звучания. Звук стал более напряженным и ярким. У духовых инструментов еще более серьезные различия. Флейта современная — продукт высоких технологий. Ясно, что это совершенно другой инструмент, чем тот, для которого, например, писал Бах. А вот странная дудка, которую вы можете видеть на наших концертах, — вполне стандартный немецкий инструмент середины XVIII века. На вид это обычная деревянная дудочка, даже больше похожая на детскую. Но это флейта-траверсо, очень похожая на то, на чём играли придворные музыканты конца XVIII века в Германии. Два редчайших оригинала данного инструмента хранятся в коллекции Санкт-Петербургского музея музыки.
Теперь представьте себе, что мы берем современную флейту и играем на ней Баха. Конечно, исполнение на ней тоже очень красивое. Отличный японский инструмент, и звучит здорово. Но что-то глубокое, настоящее, достоверное при таком исполнении теряется.
— Вы несколько раз обращали внимание на особое звучание ваших инструментов. Чем уникален их строй?
П. А.: — Мы привыкли к универсальному строю современного фортепиано, но ничего подобного не было в Европе XVIII века. Во Франции тон был очень низкий, он почти на тон ниже современного. У Баха в Германии строй был на полтона ниже современного. Низкий строй для струнных инструментов очень важен: они начинают звучать по-другому. Если скрипку опустить на полтона или даже на тон, ее звук становится матовым, более объемным, тихим. Не таким пронзительным, но зато очень красивым по тембру. Для духовых еще сильнее: флейта высокого строя — свистящая и звонкая, флейта низкого строя — матовая, звук у нее круглый, грудной, очень приятный. Очень большая разница. Кроме того, в исполнении важна правильная расшифровка нот. Раньше была другая теория музыки и другой способ ее записывать.
— Вы играете, а приходилось ли вам сочинять музыку?
П. А.: — Ну что вы?! Вся музыка уже написана (смеется).
Ю. Л.: — Если серьезно, то старинная музыка всегда требует более творческого подхода: она предполагает импровизацию. Чем старее музыка, тем больше нужно от себя сочинять. Сейчас наблюдается развитие старинно-музыкального движения в мире. Появляются различные аранжировки, например, по составу инструментов.
— А есть различия в звучании у старинной европейской и русской музыки?
Ю. Л.: — В архиве библиотеки императрицы Елизаветы Алексеевны мы нашли музыку учеников Гайдна. Мы получили полное представление, что звучало в ее салонах. В основном это музыка оперная, вокальная и арфовая. Оттуда мы взяли свой репертуар. Но, несомненно, русский двор перенимал музыку из Европы. По-другому не могло и быть.
* * *
Может быть, у русской музыки XVII—XVIII веков и мало отличий от европейского звучания, но исполнение русского ансамбля старинной музыки «Новая Голландия» заинтересовало многих новгородцев: зал лектория в кремле был полон, а те, кому не хватило билетов, просили дать возможность послушать необычные инструменты хотя бы у порога зала
