О Чехове, войне и начальнике Чукотки
Виталий МЕЛЬНИКОВ — легендарная личность. Он — режиссёр и сценарист таких лент, как «Начальник Чукотки», «Семь невест ефрейтора Збруева», «Бедный, бедный Павел», и многих других. В Новгород народный артист РСФСР приехал на творческую встречу со зрителями.
Мэтр представил новгородским зрителям свой фильм «Поклонница», вышедший на экран в 2012 году.
— Виталий Вячеславович, за свою творческую жизнь вы сняли не один исторический фильм. «Поклонница» — это рассказ о взаимоотношениях Антона Чехова и начинающей писательницы Лидии Авиловой. История, о которой мало кто знает, поэтому многие сомневаются: было ли это на самом деле?
— Я бы сказал, этот фильм — домысел. Но весь вопрос в дозах и деликатности. Когда я начинал картину «Поклонница» и стало известно, что я буду снимать историю, связанную с Чеховым и его отношениями с Авиловой, на меня действительно посыпалось большое количество вопросов. Было или не было? Что было — любовь? Что на этот вопрос ответить? Этого, по-моему, и Чехов не знал. Потому что взаимоотношения были очень сложными и запутанными.
Чехов — один из моих самых любимых писателей. Я довольно неплохо знаю его творчество. Но что мы знаем о нём как о человеке? Что он был врачом? Многие знают про его болезнь, про поездку на остров Сахалин, а вот любовные переживания писателя, его личные качества известны мало кому. Человеком он был довольно закрытым, а жизнь его была — как и его произведения: смешной и грустной одновременно.
Идея снять картину про взаимоотношения писателя появилась у меня совершенно случайно: на чердаке дачи я нашёл книгу воспоминаний Лидии Авиловой. И в ней известный писатель предстаёт не таким, каким мы привыкли его видеть на портретах: строгим господином в очках. Когда начинаешь читать мемуары этой женщины, наталкиваешься на постоянные перепады настроения в их отношениях: от нежности до раздражения, от надежды до отчаяния. Записано это было всё довольно сдержанно и буднично. Но за этим стояли страсти… Так было или нет? Была жизнь.
Кстати, эта история очень похожа на ту, которая была описана Чеховым ранее в рассказе «О любви». Похожа вплоть до некоторых бытовых обстоятельств. Когда я это проследил, меня это просто потрясло. Он многое предсказывал в своих произведениях. Это какое-то чудо, связанное с чудом искусства. Провидение, свойственное только гению.
— Над этой лентой вы работали три года. Хотя планировали выпустить к 150-летию со дня рождения Антона Павловича, который весь мир праздновал в 2010-м…
— Процесс съёмок пришёлся аккурат на экономический кризис. Работали в долг. И я благодарен всем актёрам, нашей команде, что они работали порой бесплатно просто потому, что им хотелось довести начатое дело до конца. А во время рыночных отношений сделать это очень сложно. Как и в целом снимать кино в наши дни. Отечественный кинематограф давно находится в кризисе. Выйдем ли мы из него? В ближайшее время, думаю, нет. Это результат лихих 1990-х. Тогда был нанесён сильнейший удар не только по кинематографу и искусству, а по стране в целом. Кинопрокат развалился. О какой коммерческой прибыли наших фильмов может идти речь? Всем правит телевидение. Всё звёзды сегодня — там. Этакое подражание Западу. Правда, на провинциальном уровне. Мы потеряли идеалы, многое из того, что рождается искусством, что было свойственно нам всегда. А вернуть очень трудно.
— Между тем на экраны сегодня выходит немало российских лент. Есть и громкие премьеры, посвященные важнейшим историческим событиям в стране и мире. Одна из таких, несомненно, «Сталинград» Фёдора Бондарчука. Картина вызвала широкий резонанс и обсуждения. Некоторые режиссёры уверены, что кино про войну лучше тех, кто это видел, никто не снимет. Вы согласны с этим?
— «Сталинград» я ещё не смотрел. Но слышал разные мнения на этот счёт. Время движется, появляются новые люди со своими представлениями и о том времени, и о способах рассказа. Это нормально. А талантливые люди были во все времена. Есть и будут. Другое дело, что конфликты отцов и детей — тоже. Но я, например, никогда не брался делать фильмы о войне, потому что я в ней не участвовал. Для меня важно, чтобы у меня было какое-то собственное мнение, представление, ощущение того, над чем я работаю.
— А какое у вас ощущение от эпохи XVIII века — этому периоду посвящен не один ваш фильм: «Царская охота», «Бедный, бедный «Павел», «Царевич Алексей»?
— Темы, затронутые в этих фильмах, для меня очень важны. Например, «Царскую охоту» я снимал в начале 1990-х, когда на наших глазах творилась история. Я понимал, что через некоторое время эти события будут подробно анализировать, повторять. Как и то, что происходило в стране в конце XVII — начале XVIII столетий. И мне тогда казалось, что нужно сделать фильмы, которые излагают не исторические факты, а показывают личность. Ведь историю творили люди. Что сегодня, что века назад — драма одна и та же: человек и власть.
— Вы начинали как режиссёр неигрового кино — снимали научно-популярные, порой агитационные фильмы. Вашим дебютом в художественном кинематографе стал легендарный фильм «Начальник Чукотки». Почему вы решили уйти из документалистики?
— Я ничего не решал. Решала судьба. Я пришёл в кино во время великого бескартинья. Сталин сказал: лучше меньше, но лучше. И в год тогда снимали пять художественных фильмов. Понятно, что всё было занято. И меня после окончания ВГИКа направили на студию научно-популярных фильмов. И слава Богу. Потому что там можно было работать. За те годы я многому научился. Хотя снимали, конечно, что заказывали: про успехи в сельском хозяйстве, например, учебные ленты. Но тогда я объездил всю нашу страну, общался с интереснейшими людьми. Это лучшая школа. Я был и режиссёром, и директором, и ассистентом.
В те годы снималось много патриотических, агитационных лент. И к 50-летию Октября страна ждала очередную такую картину. Но опытные ленфильмовские режиссёры ловко увиливали от подобных заданий. Поэтому работать над революционным фильмом было предложено мне. Хотя мне это, конечно, тоже не нравилось. Со сценаристом Володей Валуцким нам хотелось сделать что-то другое. Это было уже время, когда мы могли позволить себе и иронию по отношению к пышным революционным фразам, сюжетам и т.д. Рискованное дело, конечно. Но тогда это было ново и безумно интересно. Так родилась ироничная история «Начальника Чукотки».
— Надо думать, это один из ваших любимых фильмов?
— Говорят, начальнику Чукотки хотят даже памятник установить. Я, конечно, не против. Главное, чтобы это было что-то лёгкое, не помпезное. Фильм-то ироничный. Но выбрать любимый фильм очень трудно. Мне часто задают такой вопрос. Но я всегда отвечаю, что особенно дороги мне те ленты, которые, так сказать, подверглись гонениям. Например, фильм «Чича», который никогда не показывали по телевидению.
Мы снимали эту картину в 1990-е годы. Перестройка. На улицах шли постоянно митинги, у Белого дома бастовали шахтёры, у театров возводились баррикады… Почти как в кино. Всё это, кстати, есть и в «Чиче». Это комедия с элементами пародирования нашего «бунтарства», демонстраций, лжеострых политических противоречий. Мне говорили, что кто-то воспринял этот фильм как «антиперестроечный», а он был просто про людей. Эта картина дорога мне как память и о Бориславе Брондукове. Он работал уже больным, но сыграл очень ярко. Нина Усатова тогда только завоевывала кино.
— Над чем вы работаете сейчас?
— «Поклонница» отняла у меня очень много сил. Я даже заявлял, что больше не буду снимать. Но как только фильм вышел в свет, сел за новый сценарий. Он уже готов. Картина, которая пока носит название «Кино для вождя», будет рассказывать о том, какими мы были в 1950-е годы. Во время учебы во ВГИКе я был на практике у режиссера Владимира Шнейдерова (автор телепроекта «Клуб кинопутешествий». — Ред.). На съемках фильма «В каспийских джунглях» собралась тогда интересная, пестрая группа. История взаимоотношений этой киногруппы и была взята мной за основу сценария. Правда, снимать эту ленту я уже не возьмусь.
Фото Николая БАРАНОВСКОГО
