10 февраля легенде отечественного театра и кино Владимиру Зельдину исполнилось 99 лет
И вот он, редчайший случай, когда вместо того, чтобы воспевать богатый творческий путь актёра, вспоминать сотни ярчайших ролей в кино и в спектаклях, можно просто рекомендовать купить билет в театр и посмотреть, как он работает. Владимир Зельдин не просто выходит на сцену, он исполняет главные роли, поёт, танцует.
И по сегодняшний день этот уникальный артист играет на сцене своего родного Театра армии. Он родился в царской России, застал революцию и нэп, а первую роль сыграл в 1932 году. Это единственный в мире артист, чье имя занесено в Книгу рекордов Гиннесса, и первый актер в России, который стал лауреатом премии «Звезда Театрала» в номинации «Легенда сцены» еще в 2008 году. О том, почему, однажды попробовав самогон, он больше не берет в рот спиртного, чем поразила его при встрече Галина Уланова и какую свою роль в кино он считает лучшей, Владимир ЗЕЛЬДИН рассказал журналу «Театрал».
— Владимир Михайлович, естественно, ни одна беседа с вами последние лет десять не обходится без вопроса: в чем секрет долголетия?
— Да, этот вопрос ко мне буквально прилип…
— Чтобы не повторять своих коллег, давайте я начну интервью с другого вопроса: как сохранить творческую энергию?
— Я понимаю, что от этой темы нам действительно никуда не уйти. Если откровенно, то секрета я не знаю.
— Ну, вы ведь задумывались над этим…
— Конечно. И решил, что во всем «виноваты» родители. Мой отец не курил, не пил, и я следую его примеру. Однажды приятель подбил меня втихаря от взрослых попробовать самогон. Нам было лет по девять. Мы достали бутылку из «захоронки», разлили мутноватую жидкость в чашечки и выпили. И я так сильно отравился, что проболел три месяца. С тех пор мне становится дурно от запаха спиртного. А еще я всегда любил спорт: водные лыжи, коньки, теннис. В студенческие годы занимался верховой ездой в Манеже имени Буденного. Кстати, в секцию вместе со мной ходили сыновья Микояна и Сталина.
— Вы — просто живая история! Но, насколько я знаю, вы всегда оставались вне политики. Даже после «Свинарки и пастуха» не вступили в ряды КПСС, хотя по тем временам от этого «членства» зависело многое…
— Я вам больше скажу: я прошляпил историю своей страны, потому что ни пионером, ни комсомольцем, ни членом партии не был. Хотя звали меня постоянно. Ну как же! Видный артист, служит в военном театре, который напрямую подчиняется Главному политическому управлению. Непорядок! Но у меня имелся железный аргумент: чтобы стать коммунистом, следует совершить героический поступок. А поскольку я ничего такого не сделал, то получается, что и не имею права... Меня периодически вызывали: «Владимир, поступок совершить вы еще успеете. А пока мы предлагаем вам заполнить анкету, записаться в ряды коммунистов». Я говорил: «Для меня этот шаг слишком ответственный. Должен подумать». И так продолжалось годами. В конце концов, вопрос отпал сам собой...
— Неужели это оставалось незамеченным? Вы ведь и сами говорите, что Театр армии в те годы находился в ведении ГПУ.
— Нет, почему же, в какой-то мере на моей судьбе это отразилось, ведь звание «Народный артист СССР» я получил только к 60-летию — в ту пору, когда многие мои младшие товарищи давно уже это звание имели. Хотя я никогда за регалиями не гонялся. Дали и дали. Вот и ордена себе не выпрашивал. При чем тут искусство?!
— Между тем в списке ваших наград есть одна уникальная: вы попали в Книгу рекордов Гиннесса как самый пожилой артист планеты…
— Да, я слышал об этом. Правда, никаких документов, подтверждающих этот факт, никто не видел. Даже в театре, который, по идее, должен был подать заявку в Книгу рекордов Гиннесса, об этом ничего не говорят. Тем важнее для меня награда журнала «Театрал», присудившего мне звание «Легенда сцены».
— Это было еще в 2008 году, когда наша премия зрительских симпатий только зарождалась. Вы, кстати, стали ее первым лауреатом…
— Зрительские симпатии… Все, что связано со зрителями, для меня особенно дорого, ведь с театральной публикой не расстаюсь с 1932 года.
— Но все же настоящее признание пришло к вам в 1946 году после роли Альдемаро в спектакле Центрального театра Красной Армии «Учитель танцев»?
— Эту роль я сыграл больше тысячи раз. Ни разу не заболев, ни разу не сорвав спектакль. Именно по ней обо мне узнали зрители.
— А не возникало усталости от того, что вы в тысячный раз играете одно и то же?
— Как ни странно, нет. Я очень люблю эту роль, и тем приятнее было получить на 95-летие от Юлия Гусмана подарок в виде спектакля «Танцы с учителем» — историю о том, как создавался тот легендарный спектакль. Но это не единственный спектакль, с которым я до сих пор выхожу на сцену. Еще «Давным-давно», где играю Кутузова. И мюзикл, который Юлий Гусман поставил к моему 90-летию, — «Человек из Ламанчи». Дон Кихот — это роль, о которой я давно мечтал. Это лучший герой лучшего романа нескольких эпох.
— Чем же он вас так привлекает?
— Хотя бы тем, что главное мерило для него — это совесть. Мне кажется, что именно этого людям чаще всего недостает: доброты, милосердия, человечности и культуры. Девиз Дон Кихота: «Мечтать, пусть обманет мечта. Бороться, когда побежден. Искать непосильной задачи и жить до скончанья времен». Он утверждает, что худшее безумие — это видеть мир таким, каков он есть, не замечая того, каким он должен быть. В нем есть то, что мне близко. Честность, бескорыстие, любопытство к жизни во всех ее проявлениях. Мне до сих пор все интересно. Каждый человек, особенно творческий, должен сохранять в себе до седых волос что-то от ребенка. Мы почему-то любим горькие истины изрекать, ругать, свергать, что под руку попадется, а нужно быть милосерднее и великодушнее.
— В этом, наверное, один из секретов долголетия. А еще, видимо, в любви…
— Я стольких любовников в театре переиграл, что, казалось бы, должен был устать от любви. Но нет, не устал. Разве можно устать от женщин! Мы с моей супругой (Иветта Евгеньевна Капралова) уже 50 лет в браке. Вета — мое рулевое колесо, моя правая рука. Она знает мои привычки, недостатки, желания, умеет скрашивать и сглаживать конфликты. Она — мой главный помощник, мой режиссер и советчик, мой шофер и финансист. Она умнее меня и образованнее — часто помогает советом. Знаете, мы очень разные по характеру, но живем гармонично. Я, например, всегда уступаю жене, потому что считаю, что мужчина должен быть великодушным. А женщина имеет преимущество уже потому, что она — женщина.
— Кстати, вам ведь посчастливилось общаться со многими легендарными женщинами. Среди них были Анна Ахматова, Галина Уланова, Марина Ладынина, Марина Семенова… Было ли у них что-то общее?
— Было. Женская красота.
— А что это в вашем понимании?
— Это все, что притягивает… Голос, темперамент, образ мыслей, юмор…
— Даже юмор?
— Да. Например, с Галиной Сергеевной Улановой у меня забавная история приключилась. Однажды на каком-то юбилее в Большом театре я оказался рядом с ней за кулисами, мы стояли и о чем-то болтали. И вдруг Уланова, рассказав, как до сих пор каждый день по два часа занимается станком, хватает меня за руку и, словно девочка, которой не верят, говорит: «Нет, ты пощупай, Володя, какие у меня еще сильные ноги! Пощупай, пощупай».
— Пощупали?
— А что оставалось! Она ведь шутила... С Ладыниной было иначе. Впервые увидев ее близко, я просто онемел от восторга: красавица! Белокурая, с васильковыми глазами, с обворожительной улыбкой и застенчивым голосом… У меня кружилась голова. Разве что подумал: наверное, трудный у нее характер. Но едва мы приступили к работе, оказалось, что и с характером ей очень повезло. Замечательный человек! Всегда ровна, приветлива, не растрачивала себя по пустякам, отличалась внутренним покоем. А играть могла все — не только музыкальные мелодрамы. Но на них в ту пору, увы, был особый спрос. Никуда не деться. Примета времени.
— Хотите сказать, что роль Мусаиба Гатуева вам была не по душе?
— Благодаря ей меня узнали кинозрители. Но, как ни странно, лучшей своей ролью в кино я считаю профессора Серебрякова в фильме «Дядя Ваня» Кончаловского. Наверное, я бы не получил эту роль, если бы не Иннокентий Смоктуновский. Это он, увидев меня в белом пиджаке, привезенном моей женой из Италии, воскликнул: «Да вот же он, Серебряков!». А потом сказал обо мне Кончаловскому, который как раз искал актера на эту роль. Снимаясь, я получил огромное удовольствие от того, что вокруг меня был просто алмазный венец актеров: Сергей Бондарчук, Иннокентий Смоктуновский, Ирочка Мирошниченко, Ирочка Купченко, Ирина Анисимова-Вульф. Ну и, конечно, сам Андрей Сергеевич Кончаловский — умный, эрудированный, талантливый, дотошный... Я и сейчас смотрю на него с восторгом. Человеку за семьдесят, а годы его не берут.
— Кстати, многие очень боятся возраста, считают, что на пенсии жизнь прекращается…
— Как они заблуждаются! Лучшие свои роли, я считаю, сыграл именно после шестидесяти… Для меня, во всяком случае, наступил тогда новый период. Я понял, что могу позволить себе общаться только с теми, кто мне действительно приятен, все им сказать и все стерпеть. Хотите узнать, что я думаю о старости? А я ведь о ней все равно думаю. Старость — это когда точно знаешь, что ты на этой земле гость и рано или поздно уйдешь. Уйдешь налегке, ничего не взяв с собой в дорогу. Прописная истина. Но ведь сколько нам отведено — не знает никто. Если живем — значит, мы нужнее здесь, а не там.
