Григорий Князев пишет стихи, параллельные внешним обстоятельствам
В начале марта в НовГУ презентовали четвёртый поэтический сборник студента филологического факультета Григория КНЯЗЕВА «Дитя печали».
Книга вышла в санкт-петербургском издательстве на средства автора и друзей и включает в себя около сотни стихотворений поэта, а также цветные иллюстрации петербургского художника Андрея Корольчука, уже знакомого новгородцам по выставкам в Центре современного искусства. Над стихами, вошедшими в книгу, Князев работал три года и считает этот сборник наиболее полным. Основу его составила любовная и философская лирика.
— Основное мое чувство и в жизни, и в стихах — это чувство потока, из которого не вырваться, — признаётся автор. — Нескончаемого потока и мыслей, и слов, и настроений, что говорит и о полноте или даже безмерности бытия, и о его зыбкости на всех нам доступных уровнях. Поток захватывает, не дает покоя, обрушивается в любую минуту — и увлекает за собой… И хотя что-то сулит, но, тем не менее, без конца, вплоть до самой смерти, сужает наши безграничные в самом начале возможности. Этот поток сродни потопу. Он — и благо, и беда для каждого, кто участвует в нем, и творчески, и всячески.
В Союзе писателей Григорий не состоит, в каких-либо иных литературных объединениях тоже, но на вопрос, почему, просто пожимает плечами: а зачем? В конце концов, стихи для него — это своего рода лирический дневник, опосредованное, удобное общение с людьми и возможность высказаться. Он вообще производит впечатление человека, погружённого, скорее, во внутренний, чем в окружающий мир. И сам этим, кажется, нисколько не тяготится.
* * *
…Городок портовый.
В облаке пыли
Не шелохнется злая трава.
Сумерки ранние заполонили
Повисшие в воздухе терпком
слова:
«Куда бы мои корабли
ни плыли –
За горизонтом лежат
острова!..»
Океан угрюм — ураган
бушует.
Ноты отчаянья…
и торжества.
В шуме прибоя — Шуман ли,
Шуберт?
Полночь вступает в свои
права…
* * *
Марине Елисеевой
У нас еще зима на полземли.
По крайней мере — на одну
шестую.
Инертно время: сколько
ни моли,
Не хватит благ, — и я не
протестую.
Пусть почву напряженную,
густую
Большие снегопады замели!
Горбатым книгам в полках
тесно тут,
Им не по вкусу воздуха
суровость.
Мои друзья — мой лучший
институт,
Тревожна их страстей
километровость…
Но рядом на стене мелькнула
новость:
А в Веймаре – подснежники
цветут!
* * *
Пока еще весенний свет
Не тронут кистью лета,
Мне по душе певучий Фет,
Загадка — без ответа!
Мне по пути воздушный Бах,
Глухонемой Бетховен…
И трепет счастья на губах
То ровен, то неровен.
Иллюзия равняет всех
И всё в едином доме…
И невозможен легкий смех
В трагическом подъеме.
И невозможно напрямик
Сказать: люблю и слышу.
А дождь с задержкою на миг,
Как пульс, колышет крышу.
И проступает на лице
Невольная улыбка.
Фонарь мерцает на крыльце
Рассеянно и зыбко.
От нерва к нерву — провода.
Не в том ли смысл плоти,
Что легкокрылая вода
Мечтает о полете?!
И в смерть не верится почти,
Да и в бессмертье — тоже.
И каждый взгляд зовет:
прочти
Меня — я всех дороже.
Есть только жизнь! Она
везде.
Она — как свет оттуда…
И даже на двойной звезде
Борьба идет за чудо.
Сто тысяч раз уйду на дно
И сто — перезимую!..
Иной тревоги не дано,
Не надо — напрямую.
И словно поезда длина —
Длина стихотворенья.
Едва ль печаль утолена
Сплошным обманом зренья.
А между миром и душой
Стираются пустоты…
И так свежо и хорошо,
Что и не важно — кто ты!..
* * *
Еще в утробе солнечного
дня
Моя земля меня очаровала.
Надежная небесная броня —
И явь, и сны зеркального
овала…
Твержу, что жив, своим
рожденьем жив, –
Простая песня на один
мотив!
Бездумно тело легкое
росло
И обретало внутреннее
зренье,
И всё живое — слово ли,
число,
Земное ли, высокое
творенье —
Особое значение
влекло:
Не цвет, не звук,
а ясное стекло.
И всё во мне сошлось —
и свет, и мгла,
И музыка, и долгое
молчанье.
Пронзила сердце тонкая
игла…
Судьба моя нуждалась
в примечаньи:
Зачем? — Куда? — Откуда? —
Кто таков? —
Дитя печали, спутник
облаков!..
Я, кажется, открылся
чудесам,
Совсем недавно по земле
скользивший,
Как вдруг решился –
судорожно, сам –
На первый шаг, меня
преобразивший.
И каждый новый миг
мой мир творит,
А в душу мне струится хор
харит…
Фото из архива Григория КНЯЗЕВА
