или Зачем выставляются копии работ известных художников
В Новгородском центре современного искусства (ЦСИ) открыта выставка «Шедевры Гюстава Доре». На ней представлено более 120 иллюстраций, принесших художнику всемирную славу, к известнейшим произведениям мировой литературы. Среди них — «Потерянный рай» Джона Мильтона, «Божественная комедия» Данте Алигьери, «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» Мигеля Сервантеса, «Приключения Барона Мюнхгаузена» Рудольфа Распе, басни Лафонтена, сказки Шарля Перро. Выставлены также иллюстрации к Библии, выполненные в технике литографии конца XIX века.
Эта экспозиция стала очередной, демонстрирующей нам копии картин признанных мастеров (ранее в Новгороде были дублеты работ Сальвадора Дали, Марка Шагала, Пабло Пикассо, Рене Магритта, Хоана Миро, Василия Кандинского, Жоржа Брака, Бернарда Бюффе, Макса Эрнста, Виктора Вазерели). И вновь разгорается дискуссия о ценности выставок неоригинальных полотен. Вновь на открытии экспозиции я услышала мнение, что перевозные коллекции копий — как говорят в шоу-бизнесе — обычный чес (ради денег) по провинциям.
— В Новгороде об этом спорят с 2011 года, когда прошла выставка работ Марка Шагала, представленных литографией, — говорит руководитель ЦСИ Сергей ПУХАЧЕВ. — Безусловно, произведения искусства обладают определенной эмоциональной аурой, воздействуют на зрителей. И, пожалуй, соглашусь, что даже очень хорошая копия, выполненная машиной, способна привести к разрушению незабываемого впечатления. Конечно, лучше наслаждаться полотнами Тициана, Рафаэля, Боттичелли во дворце Медичи во Флоренции, но ведь не у всех есть такая возможность. И в Европе давно принято показывать копии. Но возникает вопрос: а какие работы считать копиями? Литография, как известно, — это точное воспроизведение, неотличимое от оригинала! Или, возьмем, к примеру, картину «Грачи прилетели» Алексея Саврасова. Известно, что он ее неоднократно повторял и каждый раз ставил свою подпись. Каких «Грачей» считать подлинными?
Как зритель я позволю себе поставить под сомнение утверждение, что подлинники так уж сильно влияют на нас. Была я в Лувре и видела небольшую по размеру «Джоконду» — за пуленепробиваемой рамой, из-за спин толпы китайских туристов. Впечатление? Да никакого! Не оправдала надежд и Сикстинская капелла в Ватикане: на потолке узнаваемые по книжным иллюстрациям фигуры, но разрозненные и мелкие из-за размеров и высоты зала.
Так, может, вариант с копиями не так уж и плох? Тем более что многие крупные музеи мира их выставляют. Ведь долго держать в экспозиции графические работы нельзя, это связано с их сохранностью, и порой такие произведения на время «отдыха» замещают качественными копиями.
— Другой вопрос, существует ли предел копированию полотен известных художников, — продолжает разговор Сергей Пухачев. — Обычным зрителям непонятно, почему, скажем, 10-й повтор картины ценится выше, чем 100-й? На самом деле все просто: всеми возможными способами специально создается и поддерживается мифология подлинника. Ведь если однажды человечество перестанет реагировать на шедевры, арт-рынок потеряет свои суперприбыли. Поэтому рынок копий контролируется и регулируется.
Нет исключения и для «Шедевров Гюстава Доре». Каждый выставочный экземпляр имеет сертификат, подтверждающий, что это — точная копия иллюстрации художника и сделана с разрешения правообладателей (хозяев оригинала).
Как уверяют сотрудники ЦСИ, новгородцев однозначно привлекают имена великих мастеров живописи и графики. Да, зрители спрашивают, подлинники ли выставлены, но не уходят, когда узнают, что им предложены копии: рассматривают, задают вопросы.
А ведь Доре даже не учился профессионально рисовать, в мире живописи его не признают великим. Но как с иллюстратором с ним сравнятся немногие. Хорошо изданные книги с его «картинками» стоят бешеных денег. Например, Библия (издание 1976 года) — 125 000 рублей, а «Дон Кихот» (в двух томах) — 163 000.
